Гринвуд - Макс Корбин

— Что-то нас совсем занесло.

— И правда, чего хотел?

— Парнишка твой… Он же сын капитана и шлюхи Буна? Не мог отделаться от чувства, что лицо знакомое, тебя увидел — вспомнил.

Лиам насторожился и взглянул на отца. Тот и бровью не повел, просто ответил уверенным голосом:

— Его мать была выдающейся женщиной.

— Многие так и считали, — ехидно хихикнул за частоколом демон. — А почему ты взял его фамилию, вы же с капитаном никогда в друзьях не ходили?

— Месячный брат не имеет фамилии. Я остался здесь, мне нужно было прикрытие, поэтому и решил взять фамилию самых уважаемых и самоотверженных людей, которых знал. Моя дань Кейдену и Хейли Гринвудам.

— Эй, баронет, ты, наверное, ужасно горд своими родителями?

— Баронет?

— Ты, ты, — подтвердил Финли. — Наследный титул твоей семьи.

— Да, горжусь!

— Так, может, поддержишь честь титула? Давай устроим дуэль, только ты и я. Что скажешь?

— У нас вроде как уже была одна, я тебе рожу свинцом нафаршировал.

— Не очень-то она была честной.

— И кто в этом виноват?

— Ладно, ладно. Давай устроим честную. Обещаю не жульничать.

— Поцелуй меня в зад.

— Не по-благородному как-то.

— Тебе подойдет.

— Хватит, — перебил Финли. — Никто не поверит тебе, демон. Придется дом штурмом брать.

Глава 41

— Что делаем? — спросил Фрэнк.

Демон поиграл желваками и выдавил:

— Будем штурмовать, разнесем частокол в щепки.

— Нужен порох. У меня только на запал хватит.

— Или гремучее зелье. Загони лошадь, но добудь порох как можно быстрее. Опасно оставлять их там надолго. У прапорщика голова хорошо варит, еще придумает чего, костей не соберем.

— Хочешь повеселиться? — спросил Финли.

— Хочу ответов. — Лиам вздохнул. — Достало выцеживать информацию по крупинке. Рассказывай все.

— Ну, одно другому не мешает. Пошли, поможешь мне передвинуть бочки с порохом! — Всего бочек было три, и, чтобы не оставлять ничего врагу, две из них перетащили в самые просторные комнаты, а одну оставили в мастерской. — С твоим отцом я познакомился в восточных колониях. Тот еще был сорвиголова. Нет, перед боем никогда не пил, да и солдат в строгости держал, они, конечно, мародерствовали, но никогда не насиловали. Ты не морщься. Война — всегда зверство. Она одновременно обнажает в людях и лучшее, и худшее. Я там был по этой же причине. Где зверство, там и бесы. А иногда отдельно взятый раджа устраивал кровавый ритуал, чтобы призвать дэва на наши головы. Демона. По сути, я не служил, но по бумагам был приписан к роте легкой пехоты тридцать третьего Глостерского полка. Командовал ею твой отец.

— Мародерами?

— Воин и мародер — почти одно и то же, если не имеет звания и дохода. Обычный солдат обязан мародерствовать, если хочет выжить. К чести твоего отца будет сказано, его людей никогда не пороли. — Ведя разговор, Финли раскладывал возле бочки с порохом палаши и сабли, нагромождал вокруг ружья, рассыпал инструменты. — Пошли за дровами. Единственным его пороком было то, что ни одной юбки не пропускал.

— Да… не это я хотел услышать об отце. Впрочем, в этом он на тебя похож.

— Эй! А сам-то в бордель не ходил?

— Дальше рассказывай.

— Одно время квартировали мы в Бурапхатаме. Там-то он и встретил леди Хейли. Она была приемной дочерью губернатора — лорда Аламейна из Бунов. Добрейший был старик. Поговаривали, что леди его незаконнорожденная дочь, да только не было в ней и толики их крови. Буны, будь то мужчина или женщина, все маленькие, щупленькие и добродушные.

— Погоди, разве Буны не силачи?

— Да, наследственная магия Бунов — магия силы. Неофициально их еще лордами и леди силы называют. Но именно из-за нее их мускулы не особенно-то и развиваются.

— То есть силачи — маленькие, а самые быстрые тогда какие? Жирные, что ли?

— Нет, насколько я помню. Не перебивай. Другие говорили, что она — любовница. Эту мысль ты уже слышал. Тоже врали. Слишком уж честные ребята эти Буны. На них да еще Стилстоунах держалась империя.

— Стилстоун, это же последний премьер-министр?

— Да, лорд стали, а официально герцог Уэксборо. Но мы не об этом. В общем, папаша твой заинтересовался девушкой. Дома по нему уже сохла парочка титулованных леди с богатым приданым, так что не думаю, что он был тогда серьезен. Но девушка оказалась не так уж и проста. Нарвался корабль на рифы. Когда я покидал колонии, она все еще была с ним холодна, а он перестал кутить и совершенно бросил пить.

— Покидал? А я когда родился?

— Через три года я вновь их встретил. Мы организовывали вывоз детей малоимущих джентри из-за линии фронта, а отец твой командовал защитой участка баррикад вокруг Окенхолтского порта. Все случилось неожиданно. Повстанцы дали слово, что не нападут, если мы уберемся в течение трех дней.

— И?

— А ты не знаешь? Не преподавали вам этот отважный маневр на истории революции? — неожиданно зло спросил Финли.

— Окенхолтский прорыв?

— Именно. Повстанцы ударили ночью по самому защищенному участку. Использовали какое-то хитрое алхимическое зелье. Когда пузырек разбивался, подымался пар. Солдаты выкашливали легкие кусками и в страшных муках валились замертво. Уцелели только маги, успевшие правильно выбрать завесу. Но повстанцы были вооружены револьверами, а у нас старые мушкеты и однозарядные винтовки. Позади дома с женщинами и детьми. Семеро моих братьев пало, офицеров перебили. Я бросился к домам, чтобы предупредить о прорыве.

Руки Финли задрожали, как, наверное, дрожали в ту ночь, но он продолжил:

— Я бежал и кричал, чтобы уходили, но сонная толпа была слишком медлительной. Пришлось вернуться. Первых добежавших повстанцев я убил палашом. Мне хватало скорости уворачиваться от пуль. Рядом внезапно возник твой отец. Он тоже был чертовски быстр тогда. Ребятишки постарше кинулись на помощь. Их убивали быстро. Был там один, вырывал камни из мостовой и бросал их со скоростью пушечных ядер. Он продержался не многим дольше. А потом пришла твоя мама — беременная женщина с огромным пузом — и буквально залила улицу цепными молниями. Слабые, они не убивали, но быстро выводили из боя сразу пятерых, а то и шестерых. И все же… повстанцев оказалось слишком много.

Твоя мама… — Финли собрался с силами и заговорил быстрее: — Получила пулю в живот. Тебя чудом не задело. Когда мы опомнились, толпы уже не было, повстанцы обошли нас и погнали людей к воде, убивая всякого отставшего, будь то взрослый или ребенок. На улице кроме нас осталась только куча трупов. Хейли умирала, а Кейден был сильно ранен в бедро. Помню, еще жалобно мяукал покалеченный котенок.

Сзади слышались крики убегавших и яростные кличи повстанцев, я хотел было броситься им на помощь, но меня остановил твой отец. Крикнул: «Вторая волна!» — и указал на улицу впереди. «Спасите ребенка!» — попросила твоя мать.

Я хотел помочь, оттащить ее, но она не позволила. Попросила прощения у Кейдена и рассекла заклинанием живот. Всю магию, всю жизненную силу, что оставалась, она выпустила в твоего отца. Это не излечило его, просто дало шанс выжить, но он рассудил иначе. Я хотел спорить, но он был прав. С такой ногой ему далеко не уйти, а я уже держал тебя на руках. Поспешил, чтобы ты не задохнулся. Возможно, если бы он достал тебя, был бы жив…

Финли досадливо поморщился от выступивших слез, а Лиаму слезы уже давно прочертили ручейки на щеках. Он был горд. О, как он был горд своими родителями!

— Вот так и тогда. Ты даже не закричал, когда я шлепнул по заднице. Только вздохнул. Отчего-то ты был весь синий, кроха, появившийся на свет раньше времени. По тому урагану, что поднял твой отец на улице, я окончательно убедился, что он намерен умереть. Я отдал свой палаш. Не имел на то права, но в железяке содержалась прорва силы Месячных братьев. Говорят, это навлекает беду. Возможно, именно поэтому я получил тогда три пули в спину. Выжил только чудом. В того покалеченного котенка вселился дух. Он меня и вылечил.

Глава 42

— Зверь был котом?

— Мы звали его Убийцей.

— Но Зверь…

— Ему нужно менять тела, когда те стареют. Котенок был при смерти, а дух подарил ему несколько лет жизни. Когда пришла пора умирать, он переселился в пса. Кстати, теперь, когда ты в курсе, он хочет оставить имя Зверь.

— А кем он должен был стать?

— Монстром.

— Имя небось ты придумывал.

— Ну а кто же.

— А как быть с тем куском серебра у меня в голове?

— Серебро я получил у одного жреца, что не покинул Бримию. Вместе создали амулет, что подавляет магию. Пришлось вынуть его, чтобы вылечить тебя от бешенства, ведь он и зелья подавлял.

— Что пошло не так?

— Зрение. Ты слишком долго пользовался этой магией, сам того не осознавая.