Записки прокурора - Анатолий Безуглов

Таисия Александровна кивнула:

- Хорошо, только я не знаю, с чего начать. И что именно вас интересует?

- Я буду задавать вам вопросы... Скажите, сколько лет вы жили в Зорянске и когда переехали в Лосиноглебск?

- Здесь училась с первого по пятый класс. Потом папу пригласили в Лосиноглебск главным бухгалтером на завод. Мама не хотела срывать Гену из музыкальной школы. Учительница была очень хорошая, армянка...

Бог ты мой, как тесен мир! Геннадий Комаров учился у Асмик Вартановны. Я еще раз вспомнил ее - доброе, бескорыстное существо, ее участие во всех делах, в том числе и в этом. Не уйди она из жизни, мы бы, наверное, узнали о Комарове раньше...

- Гена был очень способным. Готовился поступать в консерваторию... Тришкина замолчала.

- Продолжайте. Что вам известно о Валерии Митенковой?

- О Лере... Да, о ней тоже нужно. - Тришкина вздохнула: каждое имя отзывалось в ней болью. - С Лерой мы были закадычные подружки... Когда наша семья переехала в Лосиноглебск, я с ней переписывалась, и она к нам приезжала... Как-то я летом гостила у них. В общем, связь не теряли. Лере нравился Гена. Они дружили...

- Как у них развивались отношения с Митенковой, когда вы переехали?

- Точно не знаю, Геннадий ничего не говорил мне. Старший брат. Потом, понимаете, я девчонка...

- Какая между вами разница в годах?

- Четыре года... Они с Валерией переписывались. Он приезжал на каникулы, и она бывала у нас... Не знаю, мне кажется, у них была настоящая любовь...

- Приезжал ли Геннадий домой на каникулы с другом?

При этом вопросе Тришкина вздрогнула. Провела рукой по лбу.

- Да, приезжал... - тихо ответила она.

- Как его имя, фамилия, помните?

- Павлик... Павел Белоцерковец.

- Они крепко дружили?

- Вероятно. Если Гена привез его к нам...

Мне показалось, что воспоминание о Белоцерковце ей особенно мучительно. Потом слово "привез"...

- Когда привез в первый раз?

- В сороковом году. В июле, шестого числа. Как сейчас помню...

Помнит точно дату. Я чувствовал, что мы подходим к главному.

- Долго гостил у вас Белоцерковец?

- Месяц. Валерия тоже приезжала на неделю. Ходили на пляж, в лес. Собирали грибы, ягоды... Молодые были, легкие на подъем...

- Таисия Александровна, вот вы сказали о дружбе Геннадия с Павлом: "вероятно"... Пожалуйста, прошу вас пооткровеннее и поточнее.

- Я действительно не знаю, как они могли дружить, уж больно разные. Геннадий вспыльчивый. Даже резкий. Не терпел, если рядом кто-то лучше. А Павел помягче был. Наверное, способнее Гены. Мне казалось, брат завидовал Белоцерковцу. Особенно когда Павел занял на конкурсе песен в консерватории третье место. Геннадий тоже посылал на конкурс свое произведение, но никакого места не занял... Когда Павлу подарили часы, Гена все упрашивал родителей, чтобы ему купили такие же... И все же Гена был чем-то привязан к Павлу...

- Говорите, завидовал?

- Он не признавал, что Павел способнее, но я видела, что в душе он понимал это. Вообще Геннадий хотел перейти с композиторского факультета на исполнительский. Кажется, из-за этого. С мамой советовался. Помню, Павел сказал: "Генка, признай меня первым композитором в консерватории, а я тебя за это провозглашу нашим лучшим пианистом". Брат разозлился. Не любил, когда Павел унижал его... - Тришкина вздохнула. - Но это зря, конечно. Шутка.

- Расскажите теперь о себе.

- Скажу обязательно. Что мне теперь? Надо за всех ответ держать, наверное. - Она приложила руки к груди. - Жизнь прожита. Брат очень любил меня, жалел и от всех защищал. И даже кукол мне делал сам... Я о родителях ничего плохого сказать не могу, но что правда, то правда: старшего они любили больше. Особенно мать. Надежда семьи! А Гена справедливый был. Он и любил меня за то, что ему самому больше ласки перепадало. Он всегда говорил: "Кто тебя обидит, Тася, - убью"...

- Чем вас обидел Павел?

- Не было обиды... Какая вина, если в любви всегда две стороны имеются? Сама я виновата, что не сдержалась. Все было бы по-другому: жили бы и Гена, и Павел... А с другой стороны, - война, многие погибли...

Минуты две мы сидели молча.

- Геннадий знал о вашей любви? - нарушил я молчание.

- Возможно, подозревал. Я лично скрывала. Павел тоже.

- Вы часто виделись с Белоцерковцем?

- После летних каникул сорокового года они приезжали с братом гостить на каждый праздник. Даже в День конституции... У нас вся компания собиралась. И Лера наезжала. А школьные зимние каникулы мы с ней провели у ребят в Ленинграде. Правда, больше мешали им: у них на носу была сессия... Потом ребята приехали на Первое мая. Последний праздник перед войной...

- И Митенкова была?

- Нет, Валерия не смогла. Не помню уже, по какой причине... Тогда-то у нас с Павлом и случилось... А 14 июня - день рождения Геннадия. Суббота была. Мы все собрались опять... Я уже знала, что беременна. Скрывала, конечно. Боялась очень и родителей, и брата. А Павлу сказать - не знаю как, и все. Тянула до самого последнего. Глупая была, молодая. Скажи я ему, наверное, все обернулось бы по-другому. По моей глупости все и вышло... Я заготовила Павлу записку, хотела сунуть перед самым отъездом, пятнадцатого числа. Думала, пусть прочтет без меня и решает сам. Гордость была... Чтобы не получилось, что навязываюсь... Записку я эту спрятала в книгу, когда мы пошли на пляж. А брат на нее нечаянно натолкнулся. Вот из-за этого все и случилось...

- Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как вы пошли купаться, и о ссоре между ребятами.

- Хорошо, попробую... Тяжело вспоминать об этом. До сих пор иногда снится. Только ни с кем не делюсь...

- Я понимаю ваши чувства, Таисия Александровна. И прошу вас рассказать об этом ради установления истины.

- На пляж мы собирались с самого утра. От нашего дома это близко, минут десять ходу... Пошли мы на пляж часика в два. Хотели искупаться, потом вернуться к нам, перекусить, а вечером они уезжали. Брат с Павлом в Ленинград, а Лера Митенкова в Зорянск. Пришли, разделись. Лера захотела покататься на лодке. А в залог принимали деньги или паспорт. Денег на залог не хватило: ребята истратились на обратные билеты, а паспорта ни у кого не было. У Павла был студенческий билет, а Валерия вообще приехала без документов... Геннадий побежал домой за деньгами. Я-то, дурочка, совсем забыла про записку. Родители, оказывается, ушли в магазин. Геннадий стал искать мой паспорт и наткнулся на письмо, что я написала Павлу... Сидим мы, разговариваем, смеемся, в купальниках... Помню, Павел хотел закурить, а спички унес Гена. Какие-то люди сидели рядом, он пошел прикурить. Лера еще сказала, что в купальных трусах неудобно. Павел надел только рубашку. И так в ней оставался до прихода брата. Это я хорошо помню... Возвращается Геннадий, подходит сразу ко мне и спрашивает: "Скажи, все, о чем ты написала, - правда?" Я так и обмерла. Слова не могу вымолвить. Брат был такой человек, что врать нельзя. А сознаться - драка будет. Сижу ни жива ни мертва. Главное, у него в руках насос от велосипеда. Я и не соображу зачем... Он говорит: "Молчишь, значит, правда?" Тут Павел вмешался. "Что с тобой, - говорит, - какая муха тебя укусила?" Он ему: "Сдается мне, что ты последняя сволочь!" Я вижу, догадался Павел, что речь о нас. Но как себя вести? И срамить меня неудобно, но как-то поговорить надо... Стал он успокаивать брата. Давай, говорит, отойдем и спокойно поговорим. Что-то в этом роде. А Лерка сидит, только глазами моргает. Не знала ведь ничего... Павел оделся, они отошли в сторонку, за кусты. Геннадий сам не свой был. У меня душа разрывается, боюсь за обоих... Мы с Лерой оделись. Какой-то мужчина пошел унимать их. А Геннадий его обругал. Я-то знаю, каким он бывает... Побежали мы за милиционером. Пока бегали, пока нашли его, время прошло. Возвращаемся на место - никого. Даже спросить не у кого. Те, что сидели неподалеку, тоже исчезли. Мы прошлись по пляжу. Ребят нигде не было. Милиционер ушел. Что делать? Валерия все допытывалась о причине ссоры, я несла какую-то чепуху. Не знаю, поверила ли... А сердце болит за Павла и Гену, сил нет... Лера говорит: ты, мол, иди домой, может, они там, а я еще тут поищу и приду... Пошла я домой - нет их. Бросилась записку искать - тоже нету... Мать с отцом вернулись, спрашивают, где гости. Я уж и не помню, что отвечала... Потом возвратился Геннадий. Один. Мокрый. Ничего не сказал, заперся в своей комнате. Я стучала, потом мать. Он долго не открывал. Отец все выспрашивал: "Где Павлик и Лера? Перессорились вы все, что ли?" Я кое-как отговорилась. Боялась, как бы брат не рассказал о записке. Нет, он промолчал. Вечером, перед отъездом, вышел из дому, ни с кем даже не простился. Я хотела проводить, он как зашипит на меня... Так и расстались. В последний раз... Но я тихонько пошла за ним. Все хотела Павла повидать на вокзале. Билет у него был куплен еще со вчерашнего дня... Но Геннадий сел в поезд один. Я подумала, что Павел сел раньше. В вагон идти побоялась... А Валерия так и не появилась. Написала из Зорянска, что искала, искала ребят... Потом ей надо было на свой поезд... Больше никого из них я не видела. Не знаю, жива ли Валерия? После войны написала ей два письма, но ответа так и не получила... Можно водички? - вдруг спросила Тришкина. Когда она пила воду судорожными глотками, я понял, что сейчас речь пойдет о самых страшных днях ее жизни, о тех, которые перевернули все. - Через несколько дней к нам пришел человек из милиции. Меня дома не было. Потом мама сказала, что пропал Павел... Я сразу все поняла. Брат своих слов никогда не бросал на ветер... Про насос почему-то подумала. Вспомнила, как он лупил мальчишек этим насосом, как говорил, что убьет любого, кто обидит меня... А как я боялась, что родители узнают о моей беременности! Ни днем, ни ночью покоя не знала. Даже удивляюсь, как я на себя руки не наложила! А когда в следующий раз к нам пришел милиционер, я увидела его, и мне стало плохо... Мама вдруг как закричит: "Тая, доченька, что с тобой?" Это я помню... А потом меня везли в больницу. В общем, отходили врачи... Когда я узнала, что Геннадий погиб при бомбежке в тюрьме, проклинала бога, зачем он оставил меня в живых... А, что и вспоминать...