Пусть будет гроза - Мари Шартр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я есть хочу, а ты? Не возражаешь, если остановимся? – внезапно предложил Ратсо.
Желудок у меня подвывал, так что я, конечно, сразу же согласился.
Мы свернули с шоссе на съезд, ведущий в Геттисберг. Утром я не съел свои привычные хлопья и теперь представлял себе, как мама нежно отругала бы меня за это. Еще и объяснила бы, что пропускать завтрак вредно для пищеварения. Я уже понял, что она была права, это и в самом деле не лучшим образом отразилось на моем кишечнике.
Мы нашли спокойное местечко рядом с парковкой, размяли ноги и достали первую часть пикника. Ратсо свою порцию проглотил за несколько секунд. Я едва успел развернуть фольгу, а у него уже ничего не осталось.
– Извини. Да, знаю, я ем слишком быстро. Старики мне все время про это говорят, – смущенно признался он.
– Да ладно, делай как тебе удобно. Мне плевать! Только теперь тебе придется ждать, пока я доем, и вот со мной как раз проблема в том, что я ем супермедленно! Для пищеварения важно есть медленно.
– Для пищеварения? Ты что, шутишь?
– Ничего не шучу, – ответил я, слегка обидевшись.
– Ты как девчонка!
– Девчонки что, говорят о пищеварении?
– Ну… Черт его знает, я не в курсе.
– Вот видишь! Ты не лучше меня разбираешься.
– В чем?
– В чем, в чем! В девчонках!
Ратсо не знал, что ответить. И я тоже.
По-моему, мы оба почувствовали себя неловко.
– У тебя еще новые пробиваются, – сказал он наконец, чтобы покончить с неудобной паузой.
– Что? – спросил я, растерявшись.
О чем это он? Я повертел головой, но так ничего и не заметил, кроме солнца, которое шпарило вовсю, и ярко зеленевшей травы.
– Сломанный Стебель, да я про твою рожу! Про рожу твою говорю. Еще один назревает, здоровенный! Думаю, он будет размером примерно с подсолнух.
– Ага, я в курсе. Бывают дни, когда это просто настоящая высадка десанта, – вздохнул я, уронив плечи. – Уже не знаю, что с ними делать.
– Тут не обойтись без магии, – по-доброму усмехнулся Ратсо и толкнул меня локтем в бок.
– Нет, нуты представляешь, насколько я везучий?! Мало мне костыля, так еще и прыщи вдобавок, – сказал я. – Понятно ведь, что ни одна девушка не захочет со мной встречаться…
– Да ну, что за бред! Девушки умнее, чем ты думаешь. В том смысле, что… Я ничего в этом не понимаю, но, по-моему, ты ошибаешься.
Мы продолжили этот разговор в машине, вернувшись на трассу 83 в направлении столицы Южной Дакоты – Пирра.
Я все еще доедал свой бутерброд и, пока жевал, решил сменить тему и спросил Ратсо, нет ли у него фотографии сестры.
– Фотография сестры? Конечно есть. Хочешь взглянуть, серьезно? – удивился он.
– Ну конечно, раз спрашиваю. Ведь мы же к ней едем, в конце концов.
Ратсо достал дешевенький кошелек, тряпичный и с рекламной картинкой, такие раздают бесплатно. С виду кошелек был совсем новый. Я предположил, что Ратсо его подарили старики.
– Вот, Дасти Роуз, – с гордостью объявил он.
Я внимательно вгляделся в фотографию. Сестра у Ратсо в самом деле была невероятная. Лицо нежное и чистое, а взгляд – упрямый и гордый. Я сразу же полюбил ее, как только увидел. Понимаю, это ужасно тупо, но я присмотрелся, нет ли у нее лишних килограммов, и, на первый взгляд, нет, все было в порядке. Черепаха и ящерица оказались совершенно разными. Уф!
На фотографии у Дасти было много-много косичек, и эта потрясающая прическа придавала ей надменный и величественный вид. Косички были собраны в две охапки и скреплены не обыкновенными резинками, как у обычных наших девчонок, а двумя маленькими зеркальцами в форме сердца. А еще она себе в волосы воткнула два пера цвета лютика. На Дасти был ужасный спортивный костюм синего цвета, но сверху была еще традиционная блуза с бисером и вышивкой.
– Это национальный костюм, да? – спросил я.
– Да, – подтвердил Ратсо. – Эта фотография не очень свежая, лет пять назад была сделана. У нас регулярно проходили праздники пау-вау*. Теперь их устраивают всё реже, но несколько лет назад – ты бы видел, как это было круто! Мы садились на лошадей и скакали в священные долины, туда, где еще сохранилось несколько вигвамов.
– Вигвамов? Я думал, их уже не бывает.
– Конечно бывают, но теперь они используются только для церемоний. А в остальном в резервации Пайн-Ридж почти все живут в маленьких домиках на несколько квартир или, что еще чаще, в бараках и автоприцепах. Утеплителя никакого нет, отопления часто тоже нет. Это такие дыры, ух! Словами не передашь. Там и старики, и малыши, все вперемешку, на холодине. Жилища ветхие, вот-вот развалятся. И никому нет дела до того, насколько ужасно их положение! То ли люди не понимают этого, то ли не хотят понимать.
Ратсо, пока говорил, ужасно рассердился.
– Ты только представь: средняя продолжительность жизни в резервации у мужчин сорок восемь лет, а у женщин только чуть-чуть побольше! И ну-ка попробуй угадать уровень безработицы? Назови цифру, просто наудачу.
Я предложил вариант пятьдесят процентов, потому что мне показалось, что это очень большой уровень безработицы.
– Вообще не попал, Сломанный Стебель! Восемьдесят семь процентов! И девяносто процентов местного населения живет за чертой бедности.
С каждой цифрой статистики Ратсо ударял кулаком по рулю, а я все сильнее втягивал голову в плечи. Мне хотелось исчезнуть – так стыдно было за свои глупость и невежество.
– Понимаешь теперь, какого дерьмового бреда ты наговорил в своем докладе?! – спросил Ратсо. – Ты ничего не сказал о том, что у нашей молодежи уровень смертности от самоубийств выше в три раза, чем в среднем по стране. И забыл упомянуть, что младенцы у нас умирают в пять раз чаще. И это еще не говоря о диабете, насилии, бандитизме, которого становится все больше, и об алкоголизме!
Слушая Ратсо, я начинал представлять себе, каково это – жить в резервации.
– Правильно делаешь, что собираешься поступать на юридический, – только и смог сказать я.
– Да, обязательно буду поступать! – воскликнул он, в очередной раз врезав кулаком по рулю. – Правосудие – это реально круто!
А еще, слушая Ратсо, я думал о том, что он способен своротить горы – даже вот эти, под названием Блэк-Хилс, нет, о особенности эти! Его воодушевление было заразительно, и я, возможно, впервые в жизни осознал, как рождается политическая позиция. Все
