Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
СССР был фактически сконструирован как империя наоборот. В нем не только были развернуты жесточайшие гонения на Русскую Церковь и русскую культуру, но и проводилась политика по сознательному угнетению центральных русских областей и выкачиванию из них ресурсов в пользу нерусских окраин. РСФСР была превращена в донора для Средней Азии и Закавказья. В Малороссии и Белоруссии было продолжена начатая в 1918 году немецкими оккупационными властями политика активной дерусификации.
«Задача партии состоит в том, чтобы помочь трудовым массам невеликорусских народов догнать ушедшую вперед Центральную Россию»[98], – гласили решения X съезда РКП(б), состоявшегося в 1921 году, когда поволжские губернии коренной России вымирали от голода и беспощадно подавлялось восстание против большевиков на Тамбовской земле. К 1932 году, как отчитывались пропагандистские плакаты, расход на душу населения из бюджета составлял 15 рублей в РСФСР, 25 рублей – на Украине, 35 рублей – в Белоруссии, 45 рублей – в Закавказской Федеративной Республике, 50 рублей – в Узбекской ССР, 75 рублей – в Таджикской ССР и 80 рублей – в Туркменской ССР.
Однако тысячелетняя традиция русской государственности, естественная логика исторического развития на территории северной Евразии и память о величии Империи взяли верх над русофобской марксистской догмой. Основную массу управленческой и интеллектуальной элиты на протяжении большей части советской истории составляли люди, родившиеся и получившие образование в Российской Империи, для которых имперское и русское мышление было естественным.
Оставшиеся в России «спецы» непролетарского происхождения мотивировали свою службу советской власти именно патриотическими убеждениями и надеждой на то, что в революционной России произойдет «термидорианский» переворот, который выдвинет своего «Наполеона». Несмотря на чекистские репрессии, русская интеллигенция продолжала чаять национального перерождения СССР вплоть до середины 1950-х годов. Лишь после XX съезда КПСС и хрущевской оттепели надежду на возврат к корням сменила мода на западничество и культ заграницы.
Экономическая реальность, наступившая после Великой депрессии, потребовала, чтобы на место пришедшего к краху глобалистского свободного рынка пришла автаркическая организация больших территорий, основанная на мощной индустрии. Это была имперская организация экономического пространства, управляемого сильной властью. А имперская экономика требовала имперской политики, которая, в свою очередь, влекла за собой появление имперской идеологии.
Необходимость вести независимую внешнюю политику, обеспечивать обороноспособность и экономическую конкурентоспособность страны также вынуждали советских вождей считаться с реальностью и учитывать особенности доставшейся им страны. Сталин рассуждал в 1937 году: «Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народ. Они вели войны и захватывали территории в интересах помещиков. Но они сделали одно хорошее дело: сколотили огромное государство – до Камчатки. Мы получили в наследство это государство»[99]. Сталин первым осознал тот факт, что без опоры на имперское наследие он никогда не сможет стать полноправным участником международной политики глобального масштаба, а коммунистическая партия будет оставаться вечно осажденным лагерем среди не принимающего ее господство народа. Поэтому он поддерживал политику Жданова по формированию советского патриотизма на русской национальной основе. Кино и книги теперь прославляли Александра Невского, Ивана Грозного, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова, Ушакова и Нахимова.
История России вместо цепи кровавых «преступлений царизма» стала преподноситься в учебниках как «объективно прогрессивный процесс» становления «русского национального государства», а затем превращения его в многонациональное централизованное государство (эвфемизм Империи), революция же 1917 года выступала как «увенчание» этого процесса – не только как преодоление, но и как продолжение России. Политика дерусификации постепенно ограничивалась – изучение русского языка в республиках стало обязательным, латинизированные алфавиты вновь переведены на кириллицу. Хотя до конца политика скрытой поддержки сепаратизма национальных окраин не была в СССР преодолена никогда.
Именно с этой патриотической идеологией Советский Союз вступил в Великую Отечественную войну. Мироощущение всего русского народа в этот момент выразила «старорежимная» поэтесса Анна Ахматова: «Но мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово». Именно благодаря возврату к русской истории и традициям Российской Империи Советскому Союзу под руководством Сталина и удалось победить в этой войне и стать сверхдержавой.
Впрочем, Сталин был готов встроить коммунистический СССР в либерально-социалистический послевоенный мировой порядок, спроектированный Рузвельтом. Было создано мировое правительство в виде ООН и минфин в виде МВФ. Фактически должна была состояться, в социалистическом «фабианском» варианте, чаемая еще Лениным мировая революция. Однако Рузвельт внезапно умер, не дожив до конца войны. Его преемник Трумэн, ставленник олигархов, долго страдавших от «социализма» Рузвельта, вместо сближения с СССР пошел на жесткое геополитическое противостояние. Коммунизм был заклеймен как новое «мировое зло», угрожающее «свободному миру». Началась охота на ведьм – на левую западную элиту, симпатизирующую Коминтерну.
Сталин должен был либо сдаться на милость победителей, либо принять навязанные правила игры в рамках холодной войны. Он принял вызов и приступил к реализации собственного глобального советского проекта. В первые годы холодной войны СССР сделал мощный рывок в деле имперского строительства. Примирившийся с Церковью советский вождь стал возрождать идеологию Третьего Рима. Ее основой стал жесткий антикосмополитизм и державный русский патриотизм.
Иосиф Виссарионович Сталин (1924–1953)
© Евгений Халдей / РИА Новости
Восстановленное в 1943 году патриаршество стало той зримой нитью, которая связывала советскую Россию с истинной Империей Третьего Рима. Пусть уже не было Царя, но, пока оставался Патриарх, историю Империи невозможно было считать законченной. Напротив, молитвенный и исповеднический подвиг Русской Церкви менял реальность вокруг себя, заставляя еще недавно искореженный воинствующим безбожием СССР вновь использовать традиционные для России имперские формы и образы.
Впрочем, период сознательного обращения советской власти к идеологии Третьего Рима длился недолго. Уже в 1949 году происходит разгром прорусских сил в ходе так называемого ленинградского дела. Сталин, получив благодаря мобилизации тайных сил левого Ханаана доступ к технологии атомной бомбы, соглашается на роль меча и щита левых сил во всем мире. Советская «империя» взваливает на себя бремя призрачной «державы левого Ханаана» в борьбе с захватившим господство после войны Ханааном правым. Однако в наследие от короткой «третьеримской» интерлюдии осталась традиция массового национально-патриотического воспитания.
Уничтожение в результате революции 1917 года русских аристократических слоев и запрещение веры в Бога лишили миллионы русских, вчерашних крестьян, выброшенных в город, всяких идейных, нравственных и религиозных ориентиров. Старая традиция была разрушена, новая не сформировалась. Единственной послереволюционной идеологией масс стало мелкое бытовое мещанство, которое так ярко отразилось в рассказах Михаила Зощенко. Однако ждановский патриотический поворот советской власти вновь создал все условия и предпосылки для формирования русского человека с русской историей, культурой, национальными героями и гениями. Только память о Российской Империи XIX и XX веков и особенно о Царе-Мученике оставалась проклятой, так как шельмование этого периода было основой
