Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ставка Брежнева на создание «мирового Политбюро» не оправдала себя. В апреле 1974 года от лейкемии умер французский президент Жорж Помпиду. В мае ушел в отставку Вилли Брандт, став жертвой провокации, устроеннной агентами восточногерманской спецслужбы «Штази» по личному указанию лидера ГДР Эриха Хоннекера, недовольного дружбой между СССР и ФРГ. В августе покинул свой пост Ричард Никсон под угрозой импичмента из-за Уотергейтского скандала. Да и у самого Брежнева вскоре обнаружились серьезные проблемы со здоровьем, на фоне которых он оказался в тяжелейшей зависимости от снотворных препаратов: вероятно, генсека просто подсадили на них не без участия контролируемых КГБ медиков. У энергичного в прошлом Брежнева все очевидней становились старческие изменения в поведении.
Фактический контроль над советской внешней и внутренней политикой перешел к тройке Андропов – Громыко – Устинов, необдуманные действия которых спровоцировали тяжелейший кризис. Его кульминацией стало неподготовленное вторжение в Афганистан, в результате которого СССР очутился во «вьетнамской ловушке».
Юрий Владимирович Андропов (1982–1984)
© РИА Новости
К этому моменту США, отвергнув идеологию конвергенции, перешли к установлению абсолютного мирового господства во имя «прав человека», как это формулировал президент Картер. А сменивший его Рейган уже открыто провозгласил Америку «сияющим градом на холме»[92]. В свете всего этого неудивительно, что Олимпиада-80, которая должна была стать кульминацией советского западничества и миротворчества, подверглась бойкоту и превратилась в символ изоляции Советского Союза.
Может создаться впечатление, что Андропов вполне сознательно заводил СССР в тупик, чтобы после устранения Брежнева осуществить эффектные и спасительные реформы. Им планировалась «перестройка», подбирались под нее кадры (в частности Михаил Горбачев), зачищались возможные конкуренты, причем не только в аппаратном, но и в идеологическом поле (репрессии в отношении представителей «русской партии»). Однако к моменту смерти Брежнева он сам был тяжело болен, и последовавшие два года превратились в «гонки на катафалках», победителем из которых в конечном счете вышел андроповский ставленник Горбачев.
Попытка Брежнева и Косыгина построить для русских людей потребительский социализм, обеспечив им сытую жизнь, «как при царе», и передышку после десятилетий сверхэксплуатации, была изначально обречена на провал. Дело в том, что советская экономика не обладала соответствующими мощностями, а ее хозяйственная модель не могла быть корректно перестроена под потребительские запросы населения. Псевдорыночная реформа Косыгина – Либермана создала серьезную диспропорцию между возраставшими доходами и скудным товарным ассортиментом, которую чем дальше, тем больше приходилось покрывать импортом, что, в свою очередь, вело к усилению зависимости СССР от мирового Ханаана.
Андрей Андреевич Громыко (1909–1989)
Не увенчалась успехом и попытка Брежнева обеспечить СССР достойное место в западной мировой системе и создать, опираясь на ядерный паритет с США и НАТО, своего рода глобальную олигархию, «мировое Политбюро». Советский Союз рассматривался элитами мирового Ханаана лишь как объект политики конвергенции, конечной целью которой являлось создание «очень интеллигентного» мирового правительства. Когда же конвергенционный проект столкнулся с непреодолимыми препятствиями, глобальным Ханааном был взят курс на полное разрушение СССР, активным участником которого стал серый кардинал брежневской эпохи Андропов.
Однако важным «побочным» результатом брежневского периода, а в провиденциальном отношении – основным, стал новый подъем русского национального самосознания и реабилитация исторической России. Если при позднем Сталине это являение носило, скорее, парадно-имперский характер, то теперь – этнокультурный и охватывало куда большее число людей.
В послевоенном СССР идея Империи, разрушенная ленинской революцией, вновь вступила в свои права, пусть и в усеченном виде. При Брежневе советские люди, отлученные от своего наследия как коммунистической пропагандой, так и хрущевской волной «оттепельного» либерализма, вновь стали русскими. Это возрождение поддерживала своими молитвами и стоянием в вере Православная Церковь во главе с патриархами, остававшимися зримым символом имперской идеи. Лучшие русские люди, вернувшие себе православное имперское самосознание, все чаще задумывались о том, что историческая задача освобождавшейся из коммунистического пленения России – это восстановление Империи.
Закат Советской Империи
Силы Ханаана, осуществившие свержение русской монархии, а затем утвердившие господство большевиков, не планироали сохранения России как великой державы. Для олигархов и революционеров Ханаана разрушение Российской Империи было священной миссией. «Ни одна революция в Европе и во всем мире не сможет достичь окончательной победы, пока существует теперешнее русское государство»[93], – писал Энгельс. Окончательное торжество Ханаана невозможно, пока жива Империя. Это закон истории.
Олигархи Уолл-стрит смотрели на русскую монархию как на препятствие для колониальной эксплуатации природных богатств России. А адепты всемирной революции Гельфанд (Парвус), Ульянов (Ленин) и Бронштейн (Троцкий) отводили ненавидимой ими Родине роль дров для костра мировой революции и создания Соединенных Штатов мира.
В 1915 году Ленин писал: «Соединенные Штаты мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом»[94]. Возглавив после революции большевистское правительство, он не изменил своих взглядов: «Если смотреть во всемирно-историческом масштабе, то не подлежит никакому сомнению, что конечная победа нашей революции, если бы она осталась одинокой, если бы не было революционного движения в других странах, была бы безнадежной»[95]. Конечной целью для Ленина была революция в США: «В конце концов социальная революция победит во всех цивилизованных странах. Когда она наступит в Америке, она далеко превзойдет русскую революцию»[96].
Однако социалистического блицкрига не получилось. Не случилось ни мировой революции, ни вильсоновского миропорядка. Напротив, 1920-е годы стали на Западе золотой эпохой самого оголтелого ханаанского капитализма. Вместо разжигания всемирной революции большевикам пришлось приступить к строительству нового, коммунистического, но все-таки государства на территории Российской Империи.
В 1922 году был создан Союз Советских Социалистических Республик. Он был сконструирован Лениным из частей искусственно расчлененной большевиками Империи так, чтобы воплотить мечту о безнациональных «Соединенных штатах мира». Конституция СССР 1924 года декларировала: «Воля народов советских республик… служит надежной порукой в том, что Союз этот является добровольным объединением равноправных народов, что за каждой республикой обеспечено право свободного выхода из Союза, что доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем, что новое союзное государство… послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику»[97].
Владимир Ильич Ульянов (Ленин; 1917–1924)
Фото: П. С. Жуков
Принцип свободного выхода из союза
