Глаза ворона - Татьяна Русуберг

   - Гляньте-ка люди добрые, чего я тут нашел!

   - А-а, это Чарина злая собака, вона, как скалицца!

   - Гей, Кржыч, побереги пальцы, щас кусит!

   - А на задних лапах с...чонок ходить умеет?

   - Не умеет - научим, и ходить, и плясать!

   Кржыч тряхнул цепь, голова мальчонки дернулась, и Харрис на мгновение встретился с ним взглядом. Глаза казались огромными и необычайно яркими на исхудавшем, сером от въевшейся грязи лице. А вот страха в них не было - одна нервная сила, какая только бывает у готового на все... Харрис вздрогнул, как от удара. Ноги сами уже несли его к конуре. А мальчишка извернулся, подхватил что-то с земли. Блеснул на солнце металл, Кольчужный взвизгнул, припав на одну ногу и зажимая бедро. Подхватив цепь, мальчишка отскочил к стенке будки, зло ощерился, выставив перед собой хищно сверкнувший кинжал. Товарищи Кржыча схватились за оружие...

   - Назад! - выработанный командный рык заставил ополченцев попятиться, а заряженный скорострел прибавил слову убедительности. Вблизи Харрис почуял перегар - значит, не весь эль из той бочки ушел в землю. И когда только успели, солдатики?

   - Дык он ж меня ножиком пырнул, херре! - обиженно запричитал побелевший от вида собственной крови Кржыч. - Вон с мертвяка снял и пырнул! Свят свет, кровищи-то сколько...

   Теперь Харрис разглядел лежавший у конуры труп в цветах Чары с торчащей между лопатками стрелой. Похоже на работу Шейна. Интересно, зачем это дружинник сюда драпанул - в этой стороне, кроме глухой стены, ничего нету. Или тоже сонного эля перепился?

   - Помогите раненому, перевяжите! - скомандовал Харрис отметающим всякие возражения тоном. - Кто ваш командир?

   - Херр Ариандр.

   - К нему, живо! Доложите, что нажрались, как свиньи, потеряли бдительность, и потому ранили вашего товарища... Хорошо еще, тут малолетка прятался, а не воин Чарский. Тогда б вас всех порезали, точно, как свиней... Скажете, ленлорд Харрис послал. Пшли!

   С побитым видом мужики потянулись через двор, волоча за собой скулящего "охотника". Но, к неудовольствию Харриса, происходящее привлекло новых зрителей из дружинников и ополченцев, откровенно глазевших на напоминавшего ходячий скелет, грязного, длинноволосого мальчишку с кинжалом в руке, вжавшегося спиной в собачью будку. Все это время пацан не сводил с Харриса настороженных, ярко-голубых глаз; острие кинжала плавно двигалось, реагируя на малейшее движение зевак. Это наводило на мысли о проблемах.

   Не обращая внимания на добрые советы зрителей, начиная от "пристрелить паршивца" до "позвать наших Чарских, может, кто сынка своего опознает", Харрис разрядил и забросил на спину самострел. Сделал шаг к пареньку, показывая открытые ладони.

   - Я тебя не трону. Никто не тронет. Я просто хочу тебе помочь. Брось кинжал. - воин говорил тихо, спокойно, приближаясь мелкими шажками. - Я - ленлорд Харрис. Я освобожу тебя. Сниму ошейник. Брось кинжал. Брось.

   Он спиной чувствовал наступившую тишину. Паренек судорожно дышал - так и ходили под кожей выпиравшие ребра. Свет, какой он все-таки маленький! Острие кинжала было теперь наставлено прямо в живот ленлорда, сжимавшая рукоять рука не дрожала. Плохо. А что, если мальчишка не понимает его? Может, он - не местный, вон какие глаза... прозрачные?

   Харрис перешел на тан и попробовал еще раз:

   - Как тебя зовут? Ты понимаешь, что я говорю?

   Никакой реакци. Ладно, пора кончать это представление, пока у кого-нибудь не выдержат нервы, и добродетель не засветит пацану из арбалета промеж глаз...

   - Брось нож! Брось, если хочешь жить!

   Мальчишка моргнул - дрогнули длинные ресницы - и вдруг сунул лезвие себе под подбородок. Сталь коснулась до предела натянутой кожи, там, где быстро билась голубоватая жилка... Знает он тан, что ли? Или это совпадение?

   Сзади ахнули. Забормотали молитву, отгоняющую Тьму. Светлые глаза встретили взгляд воина, все так же, без страха. Что-то изменилось в них, напряжение стало спокойствием принятого решения...

   Харрис выбросил руку вперед, перехватил тоненькое, как тростинка, запястье, вывернул, кинжал глухо брякнулся оземь, отбросил его ногой... Харрис проделал все это на одном выдохе, зная, что опоздай - и сталь вспорет тонкую кожу там, где бьется жизнь. Но он успел, и теперь можно было снова вдохнуть, чувствуя, как успокаивается взбесившаяся в жилах кровь. Что это? Он испугался? За жизнь какого-то чужого ребенка, возможно, немого, возможно, скоро все равно умрущего от недоедания или гнойной раны на шее... или перережущего себе горло, как только он посмотрит в сторону? Но почему?

   Мальчишка, обмякший в его руках, был почти невесомым - чувствовалась только тяжесть ржавой цепи, толщиной в ту самую руку, что Харрис заломил неудавшемуся самоубийце за спину. Пацан стоял спокойно, словно вокруг и не свистали одобрительно победители, не спишившие расходиться: что-то будет дальше.

   - Ну, и что ты с ним, командир? - Шейн, имевший раздражающую привычку возникать из ниоткуда, был тут как тут: видно, определил сноху и Люковых родителей.

   - Ключ бы найти, - несколько растерянно пробормотал Харрис. "Действительно, и что я теперь с ним?..."

   Шейн глянул на ошейник, на ленлорда - как-то удивленно.

   - Так нету ключа-то.

   - Как нету?

   - Сам глянь, командир.

   Харрис глянул. Нда, трудновато подобрать ключ к замку, которого не существует. Ошейник на странном пацане был цельный, ушки запаяны намертво кузнечной клепкой. Такой ошейник, как надели, не снимали никогда. И не рассчитывали снять.

   - Кузнеца мне найдешь? - Шейн задумался, выпятив губу, потрогал языком уже не кровящую дырку между зубами.

   - Пожалуй, найду.

   - Вот и поищи. На кузне встретимся.

   Шейн только хмыкнул - мол, ты - командир, твое дело командовать, мое - маленькое, - и зашагал целенаправленно прочь. Харрис огляделся. У молодого парня из Чарских бунтарей висел на поясе добротной работы топор. Вид у обладателя оружия был бледный, так что резче выступили на лице еще не смытые осенними дождями веснушки. Видно, не привык юнец к победным торжествам по-хладовски.

   - Можно? - указал на топор Харрис.

   - Почту за честь, херре. - почтительно поклонился парень, торопливо протягивая ленлорду ладную рукоять.

   Харрис выпустил мальчишку, но глаз с него не сводил: как бы сорванец ни учудил еще чего. Тот сразу сел на землю - то ли, в знак протеста, то ли ноги у него просто от слабости подкосились. За топором в руках спасителя следил настороженно, озерные глаза так и зыркали из-под спутанной челки.

   Харрис осмотрел цепь. Старая, звенья прочные, но поистерлись. Намертво вделана не в будку, а в каменную стену за ней. Он натянул цепь, размахнулся и, коротко хакнув, рубанул топором между звеньями, используя камень стены вместо колоды. Жалобно звякнув, ржавый обрывок упал в грязь. Действительно, хороший топор.

   - Спасибо. - вернул Харрис оружие владельцу. - Где тут у них кузня, кто-нибудь знает?

   Он оглядел собравшихся на бесплатное шоу. Кургузый мужичонка, почему-то в одном сапоге, махнул куда-то влево. Харрис поднял конец цепи, потом передумал и вручил его законному владельцу. В глазах мальчишки мелькнуло удивление, но "подарок" он принял. Пошарив вокруг взглядом, ленлорд наклонился, вырвал из спины убитого стрелу и стащил с него синий шерстяной плащ. Крови на ткани почти не было. Набросил мальчишке на костлявые плечи: и как только малец от холода не окочурился? Заморозки по ночам, а он - голяком...

   - Идем. Попробуем тебя расковать. Не советую удирать. Другие поймают - убить могут. - зачем-то повторил то же на тан. Реакция - ноль. Пацан даже не смотрел на него. Харрис вздохнул. Хотел было сплюнуть, да во рту пересохло, а флягу он горемыке тому, из колодок, пожаловал. Он глянул на запекшиеся губы мальчишки, прилипший к позвоночнику живот... Кухня - это потом.

   Насвистывая что-то мрачное, под стать настроению, воин зашагал через двор. Назад он не оглядывался. Тьма знает, на кой ляд пацаненок этот ему сдался. Ну, останется упрямец сидеть столбом или деру даст - ему-то, Харрису, что в том?

   Он слегка сбился с ритма, когда услышал за спиной звяканье цепи. Мальчишка догнал, пошел рядом, не глядя на спасителя. Будто сам по себе. Походка у паренька была какая-то странная, неловкая, хотя, вроде, он и не хромал. Тогда Харрис попробовал представить, как бы он сам ходил, после того, как долго, очень долго сидел на трехметровой цепи. Свистеть ему расхотелось.

Глава 8,

или о важности выбора имен.

   Первое, что Джей почувствовал, - как затекла от напряжения шея. Да и мышцы руки, сжимашей Харрисову ладонь, судорожно свело. Потом увидел прямо перед собой лицо подозреваемого - глаза остекленели, рот приоткрыт, оттуда тянется к подбородку тонкая нитка слюны... Все равно, что смотреться в зеркало: у него ведь и самого от добытых сведений челюсть отвисла!