Афромент - Михаил Серегин

Прибежав на кухню, девушка в трех, ну, может, четырех словах изложила свою счастливую историю. По ее словам получалось, что юный миллионер уже готов предложить ей руку и сердце, а пока просто отослал ее, чтобы без помех позвонить в Африку своему папе-царю и попросить благословения. Это самое благословение он, конечно же, сразу получит, поскольку папа души не чает в своем единственном сыне и после смерти обязательно оставит ему все свое немаленькое состояние.

Наконец сандвичи были готовы, Анечка кинула их на поднос, спешно накрыла салфеточкой и удалилась, гордо подняв голову. Впрочем, по мере приближения к комнате Феди ее уверенность в себе несколько иссякла. В комнату она вошла так же робко, как и в первый раз.

— Ваш завтрак, — почти прошептала она, а затем увидела, что Федя сидит в кресле. Видимо, он даже не двигался с тех пор, как исчезла Анечка.

— Вы меня ждали! — громко воскликнула она, разбудив задремавшего курсанта.

— А, это вы! — спросонья сказал он. — Я вас где-то уже видел? Или это был сон?

— Вы видели меня во сне! — еще больше обрадовалась Анечка.

— Вы спасли меня от голодной смерти, — признался Федя. — Спасибо за добавку.

Он снова принялся за еду, а Анечка стояла рядом, полная восторга. Теперь Федя жевал уже медленнее, меньше внимания уделял еде и больше стоящей рядом горничной.

«Интересно, почему она не уходит? — задумался он. — Почему так старательно наблюдает за мной?»

Девушка действительно не отрывала глаз от Феди, ожидая, когда он скажет ей следующий комплимент. Придуманная в детстве сказка стремительно становилась явью.

«Может быть, в этой гостинице всегда наблюдают за гостями. Мало ли, столько техники дорогой, еще стащат что-нибудь. Это что же, мне теперь и спать при ней? И раздеваться тоже? Я же ведь милиционер, я не собираюсь ничего воровать. Может, просто сказать ей об этом? Надо попробовать».

Федя решился, собрался с духом и начал:

— Знаете ли, я вообще-то хороший.

— Я верю! — с восторгом заявила Анечка.

— Я обычно не делаю ничего плохого.

— Это просто замечательно!

Федя замолчал в нерешительности. Он не ожидал столкнуться с таким воодушевлением. И чего она так радуется?

— И сейчас вообще-то не собираюсь, — попытался объяснить он.

Анечка в восторге закатила глаза. «Сейчас он будет ко мне приставать, — подумала она. — А потом подхватит на руки и увезет прочь из этого города».

— Что с вами? — Федя решил, что девушке нехорошо. Он вскочил с кресла и подбежал к ней.

— Ах! — вздохнула та и упала точно на руки курсанта.

«Вот это ничего себе! Неужели она меня так боится?» — Федя стоял в растерянности, думая, куда бы пристроить бессознательное тело.

Он не раз уже сталкивался с неадекватным отношением к собственной внешности. Но чтобы такое! Что же теперь делать с горничной?

Дело в том, что курсанту уже неимоверно хотелось спать.

Глаза прямо-таки слипались, но оставлять девушку в номере он не хотел. Кто знает, что у нее на уме.

Федя выглянул в коридор, надеясь сдать девушку кому-нибудь из персонала. Но все коридорные как назло пропали.

«Вымерли они, что ли? — подумал Федя. — Или у них одновременная потеря сознания?»

В этот момент темноволосую голову курсанта Ганги посетила весьма светлая мысль. Увидев уголок отдыха в конце коридора, где стояли кресла и кадки с огромными тропическими растениями, Федя решил отнести девушку туда. Во-первых, это будет вполне нормально выглядеть со стороны — подумаешь, просто девушка прилегла отдохнуть. Во-вторых, из курса биологии курсант помнил, что растения выделяют кислород в огромных количествах. А значит, воздух там свежий и девушка быстро очнется.

«Все-таки не зря говорил Мочила, что наше главное оружие — это мы сами», — довольно подумал Федя, подходя к двери номера. За его спиной осталась потерявшая сознание Анечка.

9

— Апчхи! — этот звук заменил курсантам будильник.

Когда они открыли глаза, то поняли, что утро началось уже вовсю — сарай был залит солнечным светом.

— Опять жара будет, — по каким-то непонятным приметам понял Пешкодралов.

Дирол подтвердил его слова кивком и следующим громким «Апчхи!».

— Правильно говоришь, — согласился Веня. — Ты что, Санек, разболелся, что ли?

Тот смог только помотать головой. Теперь он чихал уже непрерывно, еле успевая хотя бы вздохнуть. Он каждого чиха его словно подбрасывало на месте, он сгибался пополам, потом снова разгибался, как бы от отдачи, но только затем, чтобы на следующем «апчхи» снова согнуться.

— Бедняга, — покачал головой Кулапудов.

— А это не заразно? Может, его… того? — спросил Леха.

Эта мысль Вене понравилась:

— А ну-ка, Дирол, иди вон отсюда.

Тот, видимо, приложил все усилия, чтобы на минуту прекратить чихать, и посмотрел на приятелей укоризненно.

— Я… не… — только и смог сказать он, а потом снова принялся чихать.

— Да знаем мы, что ты не заразный. Ты просто надышался сеном и всякой пылью. Так что иди наружу и подыши свежим воздухом. Сразу придешь в себя.

Ободренный этим обещанием, Дирол опрометью кинулся вон. И правда, через несколько минут чихание стало реже, потом еще реже и наконец совсем прекратилось. Обессиленный Дирол практически вполз обратно в сарай.

— Это было ужасно, — счастливым голосом прошептал он.

— Во-первых, доброе утро! — поправил его Веня.

— А во-вторых…

— Дай угадаю, — перебил Леху Дирол. — Ты хочешь есть.

— А у нас что-нибудь осталось с вечера?

— Только капуста. Но есть еще кое-что. Я тут заметил, пока чихал. — Хитро прищурившись, Санек вышел на улицу, а потом снова вошел внутрь. У него в руках была большая тарелка с пирожками, а под мышкой он едва удерживал трехлитровую банку с молоком. Для этого ему пришлось изогнуться, отчего Санек немного напоминал античную статую.

— Ура! — Леха вскочил, схватил охапку сена и подкинул ее вверх. — Да здравствует Лида!

Соломинки закружились в воздухе, опадая. Дирол сделал один вдох и снова задергал носом.

— Он сейчас опять чихнет, — спокойно заметил Веня.

— Не-е-ет!

Леха кинулся к Саньку и все-таки успел выхватить у него банку с молоком. Аккуратно поставив ее на пол подальше от Зубоскалина, он развернулся и попытался взять тарелку. Но не успел. Как раз в этот момент Дирол громко чихнул, тарелка прыгнула в его руках, и пирожки разлетелись по всему сараю. Не останавливаясь, Санек бросил на сено тарелку и помчался наружу.

Когда он вернулся, то увидел, что Веня с Лехой ползают по всему сараю в поисках пирожков.

— Я точно видел, что один отлетел куда-то сюда, — бормотал Пешкодралов, копаясь в сене.

— Может, его уже мыши давно утащили? — предположил Дирол.

— Я тебе дам, мыши… Вот он! — Леха победно показал ему пирожок с прилипшими к нему соломинками.

— Это, кажется, был последний. — Веня обратился к Саньку: — Ты не заметил, сколько их было всего?

— Да нет, я же их не считал. Да ладно, подумаешь, если один потеряли. Мыши найдут.

— Нехорошо вообще-то грызунов прикармливать. Хозяевам на пользу это не пойдет.

— Если мы все-таки не найдем его сейчас, когда остальные закончатся, я отыщу его по запаху, — пообещал Леха.

На том и порешили. Пирожки с картошкой и с вишней закончились быстро, молоко исчезло вслед за ними. Принюхавшись, Леха с сожалением объявил, что больше нигде ничего не завалялось.

— Ну вот, позавтракали, и хватит. Теперь нужно делом заниматься. Какие у нас на сегодня планы?

— Поискать кубок и всякую прочую ерунду на случай, если они все-таки здесь, — предложил Леха.

— Помочь Лиде по хозяйству. А то неудобно как-то получается, — высказался Дирол.

— Пообщаться с местными жителями. Вдруг они хоть что-нибудь да скажут.

— Это хорошо, — согласился Веня. — Только как это сделать, вот в чем вопрос.

— А что тут такого? Неужели так сложно просто поговорить с людьми? — удивился Леха.

— Поговорить-то не сложно, язык, слава богу, подвешен как надо. А вот узнать что-нибудь будет сложновато. Особенно если действительно есть что-то компрометирующее, — объяснил Дирол.

Так разговаривая, курсанты вышли на улицу, чтобы умыться у колодца. Вода оказалась совершенно ледяной, что было как раз кстати. День обещал быть жарким, и уже теперь было нечем дышать. Курсанты умылись и напились вволю, отчего сразу немного заломило лоб и горло.

— Это с непривычки, — объяснил Леха. — Скоро пройдет.

И действительно, уже через пару минут неприятные ощущения прошли и осталось только блаженное чувство прохлады.

— Кстати, об опрашивании аборигенов. Интересно, куда они все подевались? — проговорил вдруг Веня, покрутив головой.

Остальные тоже осмотрелись. Даже опытный курсантский взгляд не мог обнаружить хоть какое-то подобие разумной жизни. Только две курицы вышли прогуляться на улицу да одинокая коза паслась на пригорке. В городе в этот час картина обычно бывала прямо противоположная.