Афромент - Михаил Серегин

Остальные тоже осмотрелись. Даже опытный курсантский взгляд не мог обнаружить хоть какое-то подобие разумной жизни. Только две курицы вышли прогуляться на улицу да одинокая коза паслась на пригорке. В городе в этот час картина обычно бывала прямо противоположная.

— Так ведь времени-то сколько! — со знанием дела объяснил Леха. — Все работающие давно в поле или там, на ферме. Или на огороде. А остальные еще не проснулись.

Как выяснилось вскоре, несмотря на свой опыт, Леха оказался не прав. Но его можно простить. Все действительно было бы так, как он предположил, если бы не одно обстоятельство. Нынче ночью в Копылке произошло событие, которое переполошило жителей и заставило их отказаться от привычных занятий. Вскоре и курсанты узнали об этом, так как в дальнем конце улицы разглядели толпу людей, приближающихся к ним.

Этот факт с неудовольствием отметил Веня, который первым разглядел их.

— А что тебе не нравится? — не понял его разочарования Дирол. — Вон, сами к нам идут. А ты говорил: «В поле, в поле…» — эти слова относились уже к Лехе.

— Просто не представляю, что они тут все делают, — озадаченно почесал тот затылок.

— По-моему, они нас ищут, — заявил Веня.

— Так это же здорово! Не придется никого искать, по деревне мотаться.

— Да уж лучше по деревне помотаться, чем со всей толпой одновременно разговаривать. И потом, откуда ты знаешь, что им от нас надо.

— Может, рвануть отсюда, пока не поздно? — предложил Дирол.

— А куда ты рванешь? — обреченно вздохнул Леха. — Тут же чистое поле вокруг и электрички через каждые два часа ходят. Нет уж, надо смириться и ждать.

— Я согласен, — поддержал его Веня. — Мы просто не можем уронить честь милиционера. Нет уж, надо ждать.

С замиранием сердца курсанты следили за тем, как большая группа местных жителей подходит все ближе и ближе. Они немного успокоились, увидев, что она по большей части состоит из женщин разного возраста и детей. Мужчины, видно, работу не прервали, а значит, большой опасности не было. Все трое курсантов вытянулись, оправили форму и замерли.

Приблизившись, группа остановилась, потом женщины пошушукались и вытолкнули из своих рядов полную даму бальзаковского возраста.

— Иди, иди, Любаша, — напутствовали они ее. — Твое добро пропало, ты и говори.

— Говорите, гражданочка, — поддержал ее Веня. — Что у вас там пропало?

— А вы и правда милиционеры? — подозрительно спросила Любаша.

— Не могу вводить в заблуждение такую прелестную особу, — очаровательно улыбнулся Веня. — Мы всего лишь курсанты Школы милиции, то есть будущие милиционеры. Но мы уже имеем опыт раскрытия преступлений, так что можете говорить с нами смело.

— Ну, если так, — женщина оглянулась, как бы ища поддержки у подруг. Те закивали и замахали руками. Тогда Любаша снова повернулась к курсантам: — Понимаете, какое дело. У меня на огороде пропало…

При этих словах парни насторожились. Леха осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, покрутил головой. Он подумал, что предложение Дирола, может быть, было и не таким глупым. Обнаружив по крайней мере пару путей к быстрому отступлению, он немного успокоился. Санек же стал внимательно осматривать участниц делегации на предмет поиска у них оружия. Из литературных источников он знал, что обычно в таких случаях сельские жители могут вооружаться вилами, граблями, лопатами, топорами и прочими подручными инструментами. Положительной стороной такого вооружения является его размер, поскольку топор или вилы трудно спрятать за пазухой. Не обнаружив у женщин подобного вооружения, Санек, в свою очередь, тоже немного успокоился.

— Мы…

«…тут совершенно ни при чем», — хотел сказать Веня, но вовремя осекся. Во-первых, врать нехорошо. А во-вторых, сказав это, он тем самым почти признал бы свою вину. И поэтому он немного помялся, а потом быстро закончил фразу:

— Мы слушаем вас очень внимательно.

— Ну… это… У меня у пугала шляпу стащили.

— А как вас зовут?

— Гурылева Люба, — ответила та.

— Значит, у пугала? — Веня вытащил из кармана листок бумаги, карандаш и быстро сделал какие-то пометки. Это произвело на говорившую сильное впечатление, она сразу успокоилась и начала рассказывать.

— Понимаете, какое дело. Просыпаюсь я сегодня на рассвете, как обычно. Подоила Марью, выпустила ее, поросятам корму задала, цыплят выпустила погулять в загончик, яйца собрала… Ну и еще там много чего сделала. Выхожу, значит, я в огород, чтобы огурчиков собрать, а там Мишка стоит.

— Кто этот Мишка? — уточнил Веня.

— Ой, вы это не записывайте, — спохватилась Любаша. — Это мы так пугало зовем. Дочка назвала. Ну вот, я выхожу, а пугало стоит. А я думаю, что же с ним не так? Потом смотрю, а шляпы-то нет.

— У пугала?

— Ну да, у него. А потом соседи сказали, что видели шляпу на игнатьевском пугале.

— Кто такой Игнатьев? — строго спросил Веня.

— Да уже и нет его давно в деревне. Он еще давным-давно отсюда переехал. Изредка наезжает сюда, как на дачу, а иногда и целый год не появляется.

— И на его пугале видели шляпу?

— Ну да.

— А кто видел?

Из толпы вышло несколько женщин.

— Мы видели, — заявила одна из них. — Только имена наши записывать не надо, лучше пойдите сами посмотрите. Она и сейчас там висит.

— Так в чем проблема? — тихонько спросил Леха у Дирола. — Сняли бы ее спокойно и перевесили обратно. Чего к нам-то пришли?

— Да не, не могут. Правильно, что пришли, — отмахнулся Дирол. Его в данный момент больше волновало другое. Как же он умудрился повесить шляпу на другое пугало. И не оставил ли он около какого-нибудь из пугал следов?

— Ну что же, пойдемте, посмотрим. Где там этот Игнатьев жил? Показывайте, — скомандовал Веня.

Толпа развернулась и потекла по дороге, а курсанты зашагали следом.

— Веня, — подергал его за рукав Зубоскалин. — Я знаю, кто шляпу перевесил.

— Кто?

— Да тише ты! Это я ее перевесил случайно, — и Дирол рассказал товарищу всю историю, случившуюся ночью.

Тот внимательно выслушал и кивнул:

— Это даже хорошо. С одной стороны, преступника нет, и это мы знаем твердо. Значит, тратить время на расследование нам не придется. А с другой стороны, все будут думать, что мы его ищем, а значит, мы сможем беспрепятственно ходить по домам, всех расспрашивать, все разглядывать. Вдруг и найдем какие-нибудь вещи, пропавшие из магазина. Лехе расскажи пока, а я буду строить из себя Эркюля Пуаро.

Пока Дирол вкратце излагал Пешкодралову подробности происшествия, группа женщин, возглавляемая Любой Гурылевой и замыкаемая тремя курсантами, подошла к огороду Игнатьева. Посреди огорода возвышалось пугало в старой шляпе.

— Вот она, — гордо сказала какая-то женщина.

— Минуточку, — Веня на цыпочках прошел внутрь, стащил с пугала шляпу и вернулся на дорогу.

— Ваша? — спросил он у Гурылевой.

— Моя, — счастливо ответила та.

— Кто может подтвердить, что ваша? — нахмурил брови Веня.

— Ой, да кто только не может. Все ее у меня видели.

Наконец нашлись две дамы, согласившиеся сообщить Кулапудову свои имена. На этом Веня всех отпустил, строго-настрого запретив посещать место преступления.

— И остальным скажите, — добавил он вслед расходящимся.

Впрочем, далеко не все жители Копылки его послушались. Несколько мальчишек уселись на забор и внимательно следили за тем, как трое курсантов изучают землю под пугалом, срисовывают следы.

— А ведь точно, Дирол, твои следы, — обрадовался Леха.

— Еще бы не мои. Кроме меня, по этому огороду уже, наверное, месяц никто не ходил. И как тут пугало до сих пор живет.

— Теперь пойдем на огород к потерпевшей. Надеюсь, Дирол, ты там не слишком переусердствовал, собирая овощи.

— Я был крайне скромен и старался оставить кое-что хозяевам, — ответил тот. — Вам не придется за меня краснеть.

На огороде у Гурылевой он, судя по следам, действительно вел себя аккуратно. Ни одной грядки не было растоптано, нигде ни следа разбоя. Шляпа вновь заняла свое законное место на голове у пугала.

— Можно подумать, что ты видишь в темноте, как кошка, — пробормотал Веня.

— Дорожки посыпаны песком, — пояснил Санек. — Их видно ночью.

— Ладно, здесь мы тоже закончили. Теперь пошли домой, то есть на сеновал, обсудим дальнейшее поведение.

— Ну вот, теперь я понял, чем занимаются на сеновале, — незамедлительно съехидничал обрадованный Дирол.

— Где это я? — Анечка открыла глаза. Прямо над ней склоняла свои ветви огромная пальма, надо полагать, финиковая.

Сама девушка полулежала в каком-то необычайно мягком кресле. Поднимать тяжелую со сна голову, чтобы осмотреться, так не хотелось! Анечка напряглась и попыталась восстановить в памяти вчерашние события.