Последняя воля Мистера Эддингтона - Ольга МкАллистер

На этом леди распрощались и, воодушевленные предстоящим знакомством с новым молодым человеком, направились домой.

Глава XXXI

До приезда гостей оставалось более часа, но уже полным ходом шла сервировка стола, а приготовление блюд началось еще с самого утра. Миссис Оулдридж всегда щепетильно относилась к подобного рода приемам, каждый раз поражая своих приглашенных разнообразием и изысканностью угощений.

В игровой зале накрывались карточные столики, миссис Оулдридж металась из комнаты в комнату, лично контролируя подготовку к приему, мистер Оулдридж и Чарльз о чем-то разговаривали в библиотеке, а молодые леди расположились у фортепиано, просматривая нотные листы с запланированными на вечер композициями.

Последний час ожидания пролетел совсем незаметно, и с минуты на минуту должны были появиться гости.

Карета Торнтонов была уже на подъезде. В ней ехали Фредерик, леди Торнтон и Шарлотта. София и Бесси отправилась в карете Уэбстеров, которые также были приглашены.

Леди Торнтон не могла не заметить благоприятного расположения духа своего сына.

– Могу ли я полагать, дорогой Фредерик, что радость на твоем лице объясняется предстоящей встречей с мисс Росс? – поинтересовалась леди Торнтон.

– Почему вы так решили, мама? – немного удивленно спросил Фредерик.

– Дорогой мой, за тридцать два года я прекрасно изучила тебя, чтобы ошибаться.

– Не стану отрицать, мама. Она действительно мне очень симпатична, – подтвердил Фредерик.

– Замечательно, так женись на ней! Что может быть чудеснее совмещения любовных чувств с финансовыми интересами. Только подумай, поместье, от которого ты в таком восторге, что годами готов арендовать его, невзирая на наличие собственных, не менее прекрасных, в других городах Англии, теперь будет твоим. А вместе с ним женщина, которая тебе небезразлична.

– Именно это я и намереваюсь сделать, – довольный одобрением матушки, улыбнулся Фредерик. – Меня лишь пугает, что мы совсем мало знакомы.

Хотел бы я больше времени провести в ее обществе, прежде чем пойти на столь серьезный шаг в своей жизни.

– Так проводи, что тебя останавливает? Если не ошибаюсь, твои сестры собирались завтра в музей, пригласи ее составить вам компанию. Я бы советовала тебе не мешкать, дорогой мой. Если эта девушка, помимо финансового благополучия, действительно так мила и умна, как я наслышана, то скоро к ней выстроится очередь из претендентов на ее руку, и ты можешь упустить свой шанс, – сказала леди Торнтон.

Шарлотта собиралась что-то добавить к словам матери, но экипаж вдруг остановился. Произошла небольшая поломка, которую быстро удалось устранить. Однако к центральному входу поместья Оулдриджей карета подъехала с небольшим опозданием.

Когда Фредерик с матерью и сестрой прошли в гостиную, все уже были в сборе. Дамы сидели на диванах у камина и обсуждали светские новости, произошедшие за последние дни. Эмма играла шотландские баллады, а в игровой зале вовсю делались ставки.

Вскоре гостей пригласили к столу. За ужином было шумно, каждая группа обсуждала незаконченную в гостиной тему. Дамы продолжали судить о натуре молодого шаха и наперебой высказывали свои предложения о том, кто же станет его избранницей, а мужчин более волновало экономическое положение Англии и к чему может привести континентальная блокада.

– Мистер Тафт, – обратился Фредерик, – вы, как человек посвященный, поделитесь с нами своими доводами. Когда следует ожидать ослабления блокады и благоприятных перемен?

– Вряд ли стоит возлагать большие надежды на улучшение экономики в ближайшем будущем. Пока не прекратятся войны, кризисное положение в стране будет только больше ужесточаться.

– Страшно представить, чем может обернуться полный запрет ввоза английских товаров во Францию, – вдумчиво продолжал свою мысль Фредерик. – Ситуация в стране уже обострена до предела. Наполеон, своим Декретом от 18 октября 1810-го о сожжении готовых изделий британского происхождения, в частности из хлопкового полотна, обнаруженных на твердой земле, окончательно подорвал положение крупной буржуазии и промышленных производств, лишив таким образом достатка огромное количество наемных рабочих. И теперь они все больше ищут средства к выживанию в мелкой спекуляции.

– Ежедневно мы узнаем о все новых митингах рабочих, – поддержал беседу мистер Оулдридж. – Недовольные понижением зарплат и постоянно растущими налогами, они не перестают ломать производственные машины. И хотя такие выступления регулярно гасятся репрессиями, подозреваю, скоро и этого будет недостаточно, чтобы их успокоить, правительству придется принять более жесткие меры наказания в виде смертной казни и не менее.

– Из-за этих войн страдают все. В России, Австрии и прочих европейских государствах депрессии носят не менее тяжелый характер, – высказал свое мнение Чарльз.

– Совершенно верно, – согласился с ним мистер Тафт. – Должен обратить ваше внимание, что война лишь была порождением кризиса, который назревал уже давно. Активное совершенствование машин и расширение возможностей их применения в промышленности не вело к увеличению сбыта, зато влекло за собой массовую безработицу, обоснованную ненадобностью большого числа рабочих, а также порождало разорение мелких ремесленников и крестьян.

– Недаром говорят, кризис – это мотив войны и революции, а соответственно, война есть не что иное, как орудие преодоления кризиса, – сказал Фредерик. Если разобраться, ведь источником кризиса послужило перепроизводство товара и невозможность его сбыта. Как известно, без освоения мировой периферии развитие капитализма невозможно.

– Что же даст нам война? – произнес мистер Тафт как бы риторический вопрос, требующий логического завершения.

– Расширение мирового рынка, разумеется, – закончила его фразу Виктория, которая все это время внимательно слушала разговор, но дала себе зарок– во что бы то ни стало не вмешиваться в беседу.

– Виктория, признайтесь, чем же все кончится? – шепотом спросил ее Чарльз, сгорая от любопытства.

– Я не могу вам этого сказать, дорогой друг, – так же тихо шепнула ему Виктория. – Мы же с вами договаривались не поднимать тем, затрагивающих данную эпоху.

– Хотя бы намекните, Виктория, – умолял ее Чарльз.

Виктория лукаво взглянула на Чарльза. Немного задумавшись, она сказала:

– Все закончится уже скоро. Всего через пару лет Наполеон откажется от престола и, став пленником англичан, последние годы жизни проведет на маленьком острове Святой Елены в Атлантическом океане. Но обещайте мне, Чарльз, что сохраните это в секрете.

– Разумеется, – клялся пораженный услышанным Чарльз.

После ужина гости расположились в музыкальной комнате, где молодые девушки по очереди развлекали собравшихся прекрасной музыкой и безупречным пением.

В то время, когда за инструментом сидела Анна, Виктория подошла к одиноко стоящему мистеру Тафту, пристально следящему за игрой исполнительницы.

– Могу я поинтересоваться, мистер Тафт, вы примете участие в танцах этим вечером?

Немного удивленный вопросом, он отрицательно покачал головой.

– Я планирую провести время за картами, танцы – дело молодых.

Виктория посмотрела на Анну, которая благозвучно напевала английские куплеты.

– Красиво Анна поет, вы не находите? – спросила она Тафта.

– Да, у нее чудесный звонкий голосок.

– А почему все-таки в карты? – не удержалась, чтобы не спросить, Виктория. – Вы не считаете себя достаточно молодым для танцев, мистер Тафт? – провокационно спросила она. И не дожидаясь ответа, продолжила: – Разрешите, я расскажу вам историю?

– Пожалуйста, почту за честь.

– Я не отниму много времени. Это короткая история.

На высокой скале, вдали от других птиц, жил орел, мудрая статная птица. Часто пролетал орел над лесом, каждый раз наслаждаясь пением прекрасной маленькой птички королька. Иногда он садился на самой высокой ветке и часами слушал ее пение, но всегда скрывался за широкими листьями, толи от гордости своей непреклонной, толи в нерешительности перед хрупким созданием. Так маленькая птичка никогда и не узнала о своем тайном поклоннике и повстречала другого пернатого друга, более решительного и уверенного в себе. А орел так и прожил свой век в одиночестве…

Мистер Тафт внимательно посмотрел на Викторию. Проанализировав ее рассказ, он подбирал правильные слова для ответа. В этот момент подошла Анна, которая уже уступила инструмент другой леди.

– Прошу прощения, мистер Тафт, – извинилась она за прерывание беседы. – Виктория, дорогая, пойдемте скорее, я так расписала сестрам Торнтон вашу прекрасную игру на фортепиано, что им не терпится послушать. Они категорически отказываются верить, что вы сами пишете музыку. Пожалуйста, вы должны сыграть что-то из своего, чтобы они, наконец, мне поверили.