Мама для дракончика или Жена к вылуплению (СИ) - Максонова Мария

Послышались шаги, я ощутила прикосновение к моей руке, свешивающейся с краю ванной, чужое дыхание коснулось кожи ладони и запястья:

— Простите меня, дорогая жена. Простите, — прикосновение губ обожгло запястье, и сила будто заструилась по венам, но это была иная сила, ласковое тепло летнего солнца, а не жар камина в обители палача.

Потом все опять исчезло. Тьма и тишина, жар и холод изнутри и снаружи.

И детский плачь. Я услышала его едва-едва, откуда-то издалека. Сперва мне хотелось отвернуться, скрыться опять в темноте и тиши, но сердце сжалось от жалости. Кто же может так безутешно плакать?

— Пожалуйста, не оставляй меня, — шептал детский голосок едва слышно, перемежаясь со всхлипами, и теплые капли падали мне на ладонь. — Ты же обещала, что позаботишься обо мне. Я не буду больше хулиганить и без вопросов буду есть эту противную овсяную кашу, похожую на сопли. Только не оставляй меня!

Дэни.

Моя рука дрогнула, пытаясь поймать его маленькую ладошку, но слабость не позволила.

— Тише-тише, маленький господин, тихо, нам нельзя здесь. Нужно уходить, — зашептала женщина... Марта. Опять не выполняет приказов. Выгнать ее надо за своеволие.

— Но Марта! — прорыдал Дэни.

— Я же сказала, что госпожа жива. Видите, она просто принимает ванну, и все. Она очень устала. Идемте скорее. Нельзя вам, вы же уже большой мальчик, неприлично... — ее успокаивающий голос и тихие всхлипы Дэни постепенно начали удаляться, пока я вновь не оказалась в темноте.

Вода вокруг опять начала нагреваться, не выдерживая жара, что мучил меня изнутри. Скоро опять придут, опять сменят воду или добавят льда... как я устала. Кажется, от меня уже ничего не осталось, совсем ничего... даже магия моя умерла. Ни лица, ни красоты, ни магии... ничего... есть ли смысл жить? Можно просто позволить себе окончательно погрузиться во тьму.

Нет, есть! Есть еще Дэни, я должна позаботиться о нем! Я обязана! И маленький дракончик в яйце, у которого нет другой матери, и Эйнар, который заест себя поедом из-за чувства вины. Ну, как их оставить? Они ведь... моя семья. Странная, но какая есть, другой у меня нет.

Темнота манила забвением, тишиной, отсутствием боли и жжения. Ей так хотелось поддаться, утонуть в ней навсегда.

Но в место этого я сопротивлялась изо всех сил, я тянулась и цеплялась, я ползла и рвалась обратно, к свету, к жару. Жар причинял боль, свет бил по глазам, а вместе с ним приходили чужие голоса, волнующие, отчаянные, из-за которых сердце сжималось от сочувствия и горя. Хотелось отринуть их, забыться в объятьях прохладной тьмы, но вместо этого я упрямо рвалась назад: к свету, к жару и боли. Я знала, чувствовала, что забвение принесет только смерть, а я еще хотела побороться, мне было ради чего.

Но кроме жара пламени и тьмы не было ничего. Жар отпугивал и причинял боль, тьма, я чувствовала, вела лишь к смерти. Я пыталась искать, я знала, что должно быть что-то еще. Еще какая-то сила должна была помочь мне, спасти меня, как помогала много раз. Сила родная, подпитывающая и спасающая, магия растений. Я искала ее в темноте, но боялась отходить слишком далеко от пламени, искала вокруг хотя бы крошку, хотя бы песчинку. Не может же быть, чтобы магия ушла совсем, она ведь была во мне всегда, с самого рождения, текла в моей крови. Но ее нигде не было. Нигде, где бы я не искала.

И тогда я обратила свой взор на очаг пламени. Он горел там, где когда-то таилась моя магия, заменив ее. Я потянулась вперед... но тут же отпрянула, обжегшись. Но искать было больше негде. Тьма манила забвением, но вместо этого я зажмурилась и рванулась вперед, прямо в огонь. Пламя объяло мою сущность, причиняя боль, но я не реагировала, я на ощупь искала. Там, в самой глубине огня, я ощутила знакомую прохладу, дарящую облегчение.

Пламя обожгло сильнее, заставив меня отпрянуть, но я решительно сжала кулаки и рванула вперед. Я не могла сдержать крика от боли, всю мою сущность объяло пламя, которое в своем сердце, казалось, стало еще яростнее и жарче, алый цвет сменился на желтый, а потом на белый и даже голубой, нестерпимо жаркий... по моему лицу потекли слезы, но я все равно, зажмурившись, сделала последний рывок...

И оказалась в странном месте. В самом сердце пламени оказалось крошечное пространство, окруженное огнем со всех сторон. Там не было ничего. Я так рвалась сюда, столько преодолела, но энергии не было, ни капельки. Я упала на колени в бессилии и подумала, что еще немного и пламя окончательно поглотит меня, самое сердце моей сущности. Я закрыла лицо руками, ожидая уничтожения.

Но время текло, а пламя все также окружало меня, но не двигалось, не смыкало свои стены. Лишь окружало будто... будто защищая от тьмы. Я поднялась на ноги и приблизилась к огненной стене, глядя на тьму через огонь. Отсюда она казалась не ласковой и успокаивающей, а беснующейся и полной ужасов, смертельно опасной. Я грустно улыбнулась и прикоснулась к огню, который, оказывается, пытался меня все это время защитить... но тут же отдернула пальцы. Хоть цели у пламени и были благие, оно все равно жглось.

Я обошла средоточие своей магии по периметру, а потом вернулась в центр и опустилась на колени. Ничего. Защищать огню было совсем нечего, болезнь окончательно истощила меня, а эльфы, как известно, не живут без магии. Разве что люди... да, наверное, это кровь отца все еще не позволяла мне погибнуть. Жить без магии... в голове не укладывалось, но, наверное, и за это тоже нужно быть благодарной. Я задумчиво провела рукой по земле. Казалось, там, в глубине еще остались не капли... нет скорее едва заметный магический флер. Как если прекрасная незнакомка прошла бы мимо, а за ней остался флер вкусно пахнущих духов. Жидкость, которой стало настолько мало, что она растворилась в воздухе.

Но я все равно сосредоточилась, пытаясь притянуть хотя бы не каплю, частичку, молекулу магии. Я зарылась пальцами в землю, перерывая ее на всем пяточке, буквально просеивая. Когда одна крупица размером с песчинку оказалась в моей ладони, я почти заплакала от счастья. Значит, что-то здесь еще осталось. И я продолжила свою работу, снова и снова, все глубже, все тщательнее. Одна крупинка соединилась с другой, к ним присоединилась третья. Магические частички, будто крошечные блестки, соединялись во единое целое. Еще немного и еще. Вот уже почти размером с маковое зернышко, еще немного.

Не знаю, сколько времени на это ушло, но я смогла собрать все частички магии, которые остались в средоточии. Они соединились сперва, казалось, в маленький камешек, но затем одна сторона вытянулась в острый кончик и, добавив еще несколько частичек, я увидела, что магия собралась в семечку, будто от подсолнечника. Она была покрыта чуть ребристой темно-зеленой шкуркой и мягко светилась. Она была живая, моя магия.

Я еще долго искала, перерывая, землю, но больше не нашлось ни одной крошечной крупинки. Так мало, совсем маленький шанс на восстановление. Но все же я решилась: вырыла ямку, уложила в нее семечку и аккуратно присыпала землей, а сама в бессилии улеглась рядом. Больше делать было нечего, только надеяться.

Не знаю, как долго я спала, но, когда вновь открыла глаза, то увидела, что над землей возвышается светло-зеленая петелька. На моих глазах она выпрямилась, и раскрылись два круглых листика размером с монетки, а пламенная стена отступила чуть дальше, освобождая место для крошечного ростка моей магии. Я подняла голову и увидела, что тьма наверху тоже будто разошлась в стороны, освобождая пространство для солнечного луча, который осветил росток. Дышать будто стало легче. Я нерешительно коснулась зеленого листика...

Я сморщилась от яркого солнца. Хотелось отвернуться, зарыться в подушки и еще поспать, но тело оказалось вдруг слишком слабым даже для этого простого действия. От удивления я смогла лишь открыть глаза, превратившиеся в узкие щелочки. Глубоко вздохнула свежий воздух, наполненный запахами цветов, растерянно обвела взглядом фреску с сильфами на потолке.