Ночная жизнь - Джек Эллис

Они вошли почти час назад и с тех пор сидели на диване и тихо разговаривали, продолжая беседу, начатую еще прошлой ночью, по телефону. Но сегодня их разговор сопровождался легкими ласками, касаниями щеки или шеи. Саймон был весь поглощен этим. С ним никогда не бывало такого, он никогда еще не чувствовал такой близости с другим человеком. Бекки придвинулась к нему еще теснее и поцеловала его в губы. Он ответил на поцелуй, и она чуть слышно застонала.

- А мы не слишком спешим? - спросил он.

- Нет, - сказала она и снова поцеловала Саймона, обвив рукой его шею.

Поцелуй получился долгим. Саймона охватили чувства, которые он, казалось, уже давным-давно позабыл. Наконец он оторвался от Бекки и сделал глубокий вдох. Потом кивнул на фотографию у двери:

- Ратман. Как я сразу не догадался! Ратман Паблишинг.

- Это имеет какое-то значение? - Она наклонилась за следующим поцелуем.

Саймон отстранился:

- Не для меня. Просто у меня есть приятель, которому будет интересно с тобой пообщаться.

- Мы с тобой во многом очень похожи, Саймон. Мои родители .живут своей жизнью, я живу своей. Но в отличие от тебя я знаю, что представляет собой моя жизнь.

- А почему ты тогда не разберешь книги?

Она нахмурилась и, повернувшись, посмотрела на коробки:

- Не знаю,

На этот раз она властно притянула его к себе и плотно прижалась губами к его губам. Когда они оторвались друг от друга, Саймон, чуть улыбнувшись, сказал:

- Может быть, ты чувствуешь, что твое место не здесь?

- Что?

- Книги. Они не разобраны.

Бекки снова нахмурилась и посмотрела на коробки:

- Да нет, просто я никогда не умела наводить порядок в квартире, расставлять все по полочкам. Это не входит в перечень моих талантов.

- Может, я тебе помогу?

- Может, и поможешь.

Она снова наклонилась к нему и провела губами по его щеке. Он слегка повернул голову и поцеловал ее губы. Она отклонилась, глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза:

- Саймон, мы будем заниматься...

- Нет.

Она надула губки:

- Я думала, ты хочешь.

Он усмехнулся:

- Это трудно объяснить. Я этого раньше никогда не говорил. Ты мне слишком нравишься.

- Я тебе слишком нравлюсь?

В ее глазах вспыхнул огонек понимания, но в следующее мгновение линия ее губ стала жестче:

- Аа-а, я поняла. Ты хочешь, чтобы мы были просто друзьями.

- Нет, не только.

Линия губ снова смягчилась:

- Ага.

- Я хочу, чтобы у нас было все, но хочу, чтобы все произошло в более подходящее время. Не сегодня. Я слишком устал. Последние два дня у меня были не самыми удачными.

- О, извини. - Она наклонилась, поцеловала его в губы, потом в щеку.

- Ну, в смысле, я не то чтобы измотан до полусмерти, или что-то вроде того...

- Ложись, я принесу тебе подушку и одеяло. Останешься у меня. Мне это просто даже в голову не пришло, Саймон. Я так привыкла работать по ночам, что сплю очень мало.

- Нет, подожди, - начал было говорить Саймон, но Бекки уже исчезла в спальне, а когда снова появилась, в руках у нее было большое коричневое одеяло и голубая подушка.

Она бросила подушку в изголовье дивана, уложила на нее Саймона и, не слушая его протестов, укрыла одеялом. Потом наклонилась и снова поцеловала его в губы.

- Такое со мной в первый раз, Саймон. Мы же только что познакомились, я имею в виду.

- Давай поговорим об этом.

Она снова поцеловала его и, закрыв глаза, немного отклонилась назад:

- Сейчас я собираюсь лечь спать. Завтра мы расскажем Джеку Холдену о том, что произошло сегодня.

Саймон кивнул:

- Да, конечно.

- А потом посмотрим, что произойдет еще... между нами. - И прежде чем он успел ответить, она наклонилась и поцеловала его в губы.

- Спокойной ночи, - сказал он.

- Спокойной ночи, Саймон.

Оставшись один, Саймон уставился в потолок и вздохнул.

- Я не настолько устал, - сказал он в пустоту комнаты.

Он долго лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Некоторое время из спальни Бекки доносились разные звуки, потом наступила тишина. Саймон стал слушать звуки квартиры. Шум холодильника, лязг металлических труб где-то внутри здания. Примерно через час он поднялся с дивана и подошел к окну. Поднял жалюзи и посмотрел на улицу. Окна квартиры Бекки выходили на юго-запад и он мог видеть огни Хеннепин, темноту переулков и темные, похожие на лужи нефти, пятна автомобильных стоянок. Саймон прижался лбом к стеклу.

- Прости меня, Фил, - прошептал он. - Я не должен был убегать.

- Нет, должен.

От неожиданности он вздрогнул. За его спиной стояла Бекки. Она была обнаженной, и в призрачном свете уличных фонарей ее тело казалось выточенным из голубого мрамора.

- Я бросил его, одного.

- А если бы ты этого не сделал, то сейчас мы искали бы и тебя, или, того хуже, никто никогда бы не узнал, куда ты делся. И я никогда бы не встретила тебя.

Саймон вздохнул, а Бекки подошла ближе и обняла его. Он почувствовал тепло ее кожи, ее жаркое дыхание обжигало ему горло. Подняв руки, он накрыл ладонями ее грудь:

- Мне уже не кажется, что я очень устал.

- Вот и хорошо, - сказала Бекки и повела его в спальню.

Он ошибся.

Ошибся с самого начала.

Он позволил своим мечтам, своим желаниям заглушить трезвый голос инстинктов.

Он стоял в переулке, погруженный во тьму, и изучал существо, поискам которого посвятил так много времени и усилий.

Детройтский вампир оказался человеком.

Обычным человеком.

И даже не взрослым.

Просто мальчишка. Лет восемнадцати-девятнадцати. Белый, но одет во все черное, волосы светлые, ухоженные, до плеч. Узкое лицо. Вероятно, считается симпатичным.

Мальчишка стоял на коленях над бледным силуэтом, лежавшем на земле. Девушка, не старше семнадцати, очень похожая на ту проститутку, что подходила сегодня к Карнишу. Девушка была связана по рукам и ногам, рот залеплен скотчем. "Вампир" мягко ей улыбался и что-то ворковал, как будто хотел успокоить.

Карниш закрыл глаза, борясь с приступом ярости. Впрочем, в основном он злился на себя самого. Он сам позволил себе верить, надеяться. Он сам привел себя к поражению. И сам виноват в том, что сейчас чувствует.

Юноша, словно почувствовав его присутствие, его гнев, повернул голову и посмотрел прямо на Карниша. Карниш пожелал остаться незамеченным, и "вампир" его не заметил. Он, как щитом, отгородился от его взгляда своей сущностью - той тьмой, что наполняла его. Он не двигался и продолжал наблюдать.

Парень отлично знал свое дело. Процедура была одновременно ужасной и убийственно эффективной. Даже на Карниша это произвело впечатление, С чувством, близким к восхищению, он наблюдал за сноровкой парня, за его жестокостью и слепой деловитостью. По крайней мере он не ошибся в одном: этот смертный вампир-любитель хорошо умел заставить свои жертвы испытывать неописуемый, смертельный ужас. Карниш наблюдал за ним с большим интересом.