Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж - Ольга Маховская

Пока что выступления президента о новых отношениях с эмиграцией («Они – наши, они не враги») можно рассматривать как попытку создать новую моду в общественном мнении. Если бы только они не спровоцировали трагических возвратов, за которые будут расплачиваться семьи возвращенцев[156].

Особо печально писать в эпоху заката либерализма. Возможно, трагедия нашего либерализма в том, что он слишком занят борьбой за место доминирующей идеологии. Такая либеральная ценность, как семья – институт, в рамках которого воспроизводятся базовые для общества отношения, – регулярно выпадает из дискуссионного поля отечественных либералов. Если вспомнить наших либералов за рубежом, в той же Франции, то они и до сих пор борются между собой за право быть преемниками, носителями истинно русских культурных традиций. При этом ни одна из почти шестисот культурных ассоциаций не взяла на себя задачу социальной и психологической поддержки детей в драматических условиях эмиграции. Те же претензии можно предъявить либерализму постсоветскому: полная ангажированность в вопросах распределения власти и отсутствие реального интереса к частной жизни человека, его отношениям с близкими, к семье. Идея единства и величия нации, как показывают последние исследования[157] и подсказывает здравый смысл, вовсе не противоречит процессу формирования свободной, творческой личности.

Послесловие

Из Американских дневников

Чтобы понять Францию, нужно побывать в Америке.

Пока книга «Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж» готовилась к изданию, автор побывала на «Диком Западе», на западном побережье США все с той же целью – посмотреть, как живет постперестроечная эмиграция. Эта эмиграция не похожа на ту, которую мы знаем по видам с Брайтон Бич. Она включает в себя профессиональных мигрантов (главным образом программистов), религиозных беженцев, к которым относятся не только евреи из бывшего Советского Союза, но и баптисты, пятидесятники и греко-католики, выехавшие из западно-украинских провинций. А также все та же женская эмиграция, гораздо более массивная, поддерживаемая многочисленными брачными интернет-агентствами. Так называемая русская эмиграция в США отличается не только большим разнообразием, массивностью, а также технологичностью. Любая эмиграция со временем приобретает черты страны, в которой она проживает. У «русских» в Америке больше шансов на успех и занятие высоких (скажем так, выше среднего) позиций в обществе. Гораздо большее количество программ поддержки для иммигрантов, возможностей получить новую профессию и обзавестись новым бизнесом. Но французская эмиграция остается для нас особой – первой, горделивой, русской. Когда говорят об элитной русской эмиграции, то прежде всего имеют в виду послереволюционную благородную эмиграцию. Даст Бог, выйдет книга по материалам американской экспедиции, и, может быть не одна, но я счастлива оттого, что удалось удержаться в логике истории нашей эмиграции и начать исследование с ее истоков – с Франции.

Для того чтобы оттенить французские материалы, ниже читателю предлагаются статьи и интервью, опубликованные по ходу проведения многомесячной экспедиции в США в рамках программы Фулбрайт.

Тоска по норме:

Феномен постсоветской женской эмиграции

[158]

Маховская Ольга[159]

История Лолиты Гармин, шестилетняя дочь которой была выкрадена и вывезена в США отцом-американцем, сейчас у всех на слуху.

Российскому обывателю, может быть, недосуг, что эти истории с несчастными русскими эмигрантками – не результат коварной игры случая, банального невезения женщин, попавших в исключительные обстоятельства. На фоне по-прежнему полноводного потока наших невест в дальнее зарубежье ширится и скоро обрушится нам на головы поток растерянных, обезумевших от несправедливости и своей беспомощности что-то изменить россиянок с детьми от международных браков. Наталья Захарова, Маша Вайт, Лолита Гармин – три самых громких бракоразводных процесса, о которых нам сообщали в информационных выпусках наравне с событиями большой международной значимости.

По данным министерства юстиции США, за последнюю декаду с территории бывшего Советского Союза по визам невест выехало 75 тыс. женщин. Эту цифру можно смело удвоить, если учитывать, сколько девушек вывозят по туристическим, деловым или учебным визам, обещая на них жениться, а также если добавить сюда невест, выехавших в другие страны, прежде всего Германию, Англию, Францию, Италию. Америка оказывается наиболее интенсивным направлением среди западных стран: иммиграция сюда поддерживается многочисленными брачными интернет-агентствами. Сегодня их насчитывается порядка 400 в США и не менее 200 в России. Интернет переживает бум у нас в стране, россиянки становятся все более активными пользователями. Страшно подумать, сколько еще наивных девушек попадет в ловушку новомодных девичьих иллюзий.

Та же статистика показывает, что средний возраст претенденток на сердце заморского принца – 19,5 лет. Девушки к этому времени не успевают сложиться ни личностно, ни профессионально.

О каких бы высоких чувствах ни говорили новобрачные друг другу и иммиграционным службам, стаж международных браков колеблется в районе отметки 2,5 года: примерно столько требуется, чтобы пройти долгую юридическую процедуру получения гражданства в США. В течение этого контрольного срока муж должен регулярно предоставлять документы, подтверждающие совместное проживание и ведение общего хозяйства со своей новой супругой. Получив гражданство, наши принцессы, как правило, инициируют развод. Но иногда они не выдерживают и этого срока, пытаются разорвать брачные узы раньше.

Моя очередная экспедиция по изучению проблем адаптации бывших советских граждан в США проходила в штатах Вашингтон и Огайо, на «Диком Западе»; эти территории были освоены позже восточного побережья за счет прибытия самых отъявленных авантюристов, золотоискателей, которых не пугал ни суровый климат, ни нехоженые тропы, ни отсутствие каких-либо законов и гарантий. Последние десять лет сюда устремляется свежая эмиграция из России, те, кто надеется открыть что-то новое, подальше от насиженных эмигрантских анклавов в Нью-Йорке, Вашингтоне, Бостоне и Чикаго.

Именно в Огайо провела свою недолгую брачную жизнь и героиня последнего русского вестерна Лолита Гармин. Но позвольте, читатель, рассказать вам несколько других историй из своих экспедиционных дневников.

Накануне моего прибытия, осенью 2001 года, громкое убийство русской двадцатилетней девушки Анастасии Соловьевой всколыхнуло стотысячную русскоязычную диаспору в Сиэтле. За два года до этого юное создание было благословлено родителями на брак с 39-летним американцем. Прежде семья жила в Бишкеке, папа – инженер, мама – учитель музыки. Настя была поздним, долгожданным ребенком. Длинноногая красавица (фотографии из семейного альбома можно найти до сих пор на сайте russianseattle.com) могла рассчитывать только на счастливую судьбу. К моменту, когда девушка выросла и расцвела, семья оказалась в незавидном положении русских в странах бывшего СНГ. Возвращаться в Россию, где нет ни родных, ни знакомых, ни крова, ни работы, казалось куда более страшным, чем эмигрировать в благополучную Америку. И через брачное агентство невесте разыскали заморского жениха, богатого американца. Конечно, согласно семейной легенде, молодые полюбили друг друга, как только любят свою мечту и самих себя. Конечно, они уехали в Америку, и по сценарию о счастливом браке с заморским принцем должны были утопать в благополучии, бесконечном счастье и радости, да и родителей не забывать. Но…

За два года брака Настя успела стать студенткой, разочароваться в супруге и… полюбить другого человека – русского бизнесмена из Владивостока, наезжающего в Сиэтл по своим делам. Они встречались в Сиэтле, а потом Настя ездила во Владивосток, «в гости к родителям». Те знали, что происходит, прикрывали дочку, по-прежнему рассказывая соседям о счастливом замужестве и показывая подарки от детей. До заветного срока получения гражданства оставалось немного. Пренебрегать такими достижениями девушке не хотелось.

Когда Настя исчезла, американский муж объявил родителям, что она-де сказала, что улетела к ним в Бишкек. Те не обеспокоились сразу, будучи уверенными, что она, как обычно, под крылом возлюбленного. Тело девушки нашли в шельфе только через два месяца. Виновные в убийстве (удушение, к которому готовились заранее) – муж и его помощник по хозяйству – сознались. После многомесячного судебного марафона мужу дали максимально возможный за убийство в этом штате срок – 27 лет и 11 месяцев. По его словам, Настя его просто извела, вела совсем неуправляемо. Он тоже был единственным сыном из респектабельной семьи, в свое время закончил с отличием два университета, никакими криминальными наклонностями не отличался, кроме странной любви к русским девушкам: предыдущая супруга тоже была русской, но оставила его после получения гражданства.