Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж - Ольга Маховская

Именно эти категории мужчин-американцев (я их называю социальными маргиналами) оказываются основными потребителями услуг брачных интернет-агентств.

Основной мотив браков с иностранцами – получение американского гражданства?

Интернет-браки, как правило, распадаются в течение двух-трех лет. Именно столько требуется, чтобы пройти долгую процедуру легализации брака с иностранцем. Потом наши девушки инициируют развод почти в ста процентах случаев. Таким образом, мотив такого замужества становится очевидным.

Но есть причины не рыночного, а культурологического порядка. Сквозь многочисленные женские исповеди и истории жизней проступает также и пронзительная женская тоска по нормальной семье, социальной защищенности, психологической стабильности. На мой вопрос, почему они выходят замуж за партнеров старше их на 20–30 лет, многие женщины искренне заверяют, что такие браки особо ценны, потому что старый муж не бросит.

Каковы перспективы у судебных дел по краже и отнятию детей у наших гражданок?

Такие суды длятся годами. Цель этих судов – не отнять детей у наших гражданок, а защитить интересы детей в чрезвычайно конфликтной ситуации развода. Когда родители ведут себя как невменяемые, не находят ничего лучше, чем красть и нелегально вывозить детей то в одну сторону, то в другую, хамят друг другу, обвиняют в сексуальных домогательствах и плохом уходе за ребенком, у суда нет другого выхода, как выхватить ребенка из незатухающего пламени. Институт приемных семей – это что-то новое для российского обывателя, и ассоциируется он с приютами для бездомных. Помещение детей в приемную семью в западных обществах (такая же практика во Франции, Германии) не обозначает лишения родительских прав. Приемным родителям не вменяется в обязанности сообщать детям, что их родители умерли, или что они плохие люди. Как правило – это семьи с хорошей репутацией, достатком. Быть приемными родителями – почетная и ответственная обязанность в западных обществах, уже переживших период сытости и давно предъявляющих требования к качеству отношений, а не к помесячному доходу. Быть приемными родителями – это еще и тяжелый труд, потому что им приходится буквально выхаживать приемышей, уделять им больше внимания, чем своим детям, а также налаживать и поддерживать регулярные контакты с настоящими родителями и органами опеки. В перспективе ребенок должен вернуться к одному из родителей для постоянного проживания, дайте только срок. Только при худшем развитии событий, на что приемные родители не могут повлиять, ребенок может оставаться в семье и дальше.

Вы могли бы как психолог дать квалифицированную оценку этой конкретной брачной истории?

Пока я не увидела ребенка, я не возьмусь выносить вердикты. Ребенок – первая и самая тяжелая жертва таких конфликтов. Отец два раза похищал девочку. Но как она попадала обратно? Очевидно, что ее также вывозила и мать. После оптимистической волны браков с иностранцами, когда женщины и не всматривались в лица супругов, к нам возвращаются разведенные бывшие соотечественницы с детьми, практически по одному сценарию: суд предписывает им не вывозить детей с территории США, чтобы гарантировать права на встречи с обоими родителями, поэтому они выезжают с детьми нелегально. Все они нуждаются в психологической реабилитации и проходят сложный период реадаптации в стране, в которой так много изменилось за время их отсутствия.

Пока наша публика знакома только с материнскими версиями. На той стороне океана обсуждаются другие проблемы. Последний громкий случай убийства русской девушки из Бишкека Анастасии Соловьевой ее мужем-американцем показал, что американцы и в масс-медиа, и на уровне судебных разбирательств относятся со всей ответственностью и строгостью к криминальным выходкам своих граждан. Убийца получил высшую в этом штате меру наказания, родителям Анастасии было предоставлено гражданство и содержание. Хотя поводом для трагедии послужила супружеская измена.

Смотрите, три истории с нашими эмигрантками – Наталья Захарова, Мария Уайт и Лолита Гармин – и в каждой из них супругам инкриминировались сексуальные домогательства к девочкам. Это очень сильный аргумент в пользу того, чтобы снялся вопрос о встречах с отцом и чтобы получить официальное разрешение на вывоз ребенка.

Уже пять лет в США действует закон, по которому женщина-иммигрантка может получить гражданство даже в так называемый контрольный срок, если против нее совершается насилие. Многочисленные женские организации и даже просто «скорые помощи» обязаны предоставить убежище любой женщине, если ей угрожает опасность, или она только опасается этой угрозы. Беда в том, что наши женщины практически не прибегают к помощи внешних организаций. Еще недавно у нас считалось постыдным выносить сор из избы. Кроме того, женщинам с высокой самооценкой и амбициями стыдно просить о помощи, они пытаются выбираться из трудных ситуаций сами. Терпеть – это тоже удел женщин в нашей культуре. На развод они идут уже тогда, когда ситуация становится невыносимой и нет сил. Кроме того, опыт жизни в России показывает, что милиция и суды мало помогают, а часто и утяжеляют положение в семье. Иммигрантки вывозят ментальность из своих стран, и это – тот груз, от которого им приходится избавляться годами. На сегодняшний день ни в одной стране массового выезда наших граждан нет психологической службы. Нет и достаточных правовых основ, чтобы вести международные суды по случаям разводов наших граждан с американцами. По моим сведениям, Государственная Дума так и не приступила к нормальной законотворческой работе на этом поле. Меняя гражданство, наши семьи переходят в другое правовое пространство, и нам приходится лезть не в свои дела. Суды требуют немало средств: час работы американского адвоката стоит 200–300 долларов, а судебный процесс может обойтись и в пять тысяч. Американские мужья хорошо осознают, что их права обеспечены материально и пользуются этим в полной мере. Так что: выйти замуж за иностранца – не напасть, лишь бы замужем не пропасть.

Воспитание детей в экстремальных условиях: оптимистическая пассионата

[161]

Ольга Маховская

Перед взрослыми часто стоит сложнейшая задача – воспитывать нормальных детей в ненормальных условиях, к которым по тяжести относится вынужденное переселение внутри страны, эмиграция за пределы страны. Эта задача становится почти невыполнимой в условиях войн, вооруженных конфликтов и социальных революций. В экстремальных условиях перестают действовать социальные законы, социальная защищенность равна нулю. Ценным становится не интеллект, способности, достижения людей, а их психологическая выносливость, способность к маневрированию, и другие качества и поступки, не всегда совместимые с моралью. Но через весь этот хаос и несправедливость зрелый родитель пытается пронести память о норме, понимая, что, возможно, он один является ее гарантом и проводником для своих детей.

Я не хочу приводить здесь цифры о падении уровня жизни, статистику разводов, беспризорных детей и наркоманов. Потому что за этим аргументом стоит очень четкое указание на вину государства и правителей, которые допустили, что бедствие принимает такой масштаб. От этих цифр легко впасть в панику, то есть выключить голову, которую при воспитании детей выключать нельзя никогда. Не о государстве, а о нас сегодня разговор.

Изучая, чем отличается наша система воспитания от зарубежных, проехав много стран с сыном, который учился в разных школах, я могу сказать, что в советские времена у нас была уникальная система воспитания детей не столько по качеству, сколько по количеству бесплатных учебных и воспитательных учреждений. Ни одна так называемая развитая страна не может до сих пор позволить себе такую роскошь. Но эта система оказалась разрушенной и мутированной под давлением перестроечных процессов. Основная трагедия детей перестройки состоит в том, что они остались один на один с родителями, которые оказались не готовы к миссии основного ответственного лица и стали проваливать своих детей. Делегировать эту ответственность по сути некому.

То, чему учит эмиграция – так это личной ответственности за судьбы близких, детей, когда не на кого кивать, а плата за неудачные родительские решения или нехватку резервов в семье – это потерянные контакты с детьми и потерянные судьбы. «Потерянное поколение» – обозначение второй генерации русских, детей эмигрантов, которые не нашли себя на чужбине. Это определение дал Варшавский, описывая судьбу свою и своих сверстников в Париже, второму поколению русских на чужбине, родители которых оставили их на произвол судьбы с их русскостью, не объяснив, в каком мире они теперь живут. Депрессии, ощущение ненужности, попытка найти себя в бурных страстях, самоубийства. Это судьба многих в эмиграции и сейчас. Но это и судьба детей в современной России, где граждане оказались в эмиграции в собственной стране.