Выстрел в прошлое - Наталья Александрова

— Здравствуйте, Надежда Николаевна. Простите за такую форму приглашения.

Надежда возмущенно замычала. Мужчина за столом повелительно махнул рукой двум Надеждиным сопровождающим, и они освободили ее рот от кляпа.

— Интересно, — сказала Надежда отдышавшись и отплевавшись, — это фирма «Проктор энд Гембл» выпускает для таких, как вы, специальные гигиенические кляпы наряду с женскими прокладками? Чувствуется фирменный стиль!

— Надежда Николаевна, я еще раз прошу у вас прощения. С кляпом мои орлы перестарались. Я хотел с вами поговорить… Да присаживайтесь, пожалуйста.

Надежде пододвинули кресло, она опустилась в него и не удержалась от очередной колкости:

— А я думала, что с вами женщины должны разговаривать стоя!

Собеседник, пропустив ее реплику мимо ушей, представился:

— Меня зовут Олег Николаевич. Кто я.., думаю, вы примерно догадываетесь.

— Думаю — да. Вы — убийца.

Надежда сама не поняла, как у нее вырвалось все это. Просто она страшно разозлилась, и к тому же все это выглядело как в кино — кляп во рту, похищение, человек в кабинете, даже взгляд у него был по-киношному проницательный.

— Успокойтесь, Надежда Николаевна, давайте поговорим как разумные люди.

— Причем убийца непрофессиональный, неумелый.

Эти слова, по-видимому, особенно разозлили хозяина кабинета. Он резко побледнел, ударил кулаком по столу, потом одумался, отдышался и продолжал почти спокойно:

— Надежда Николаевна, прекратите эти беспочвенные оскорбления, и поговорим о том, что вам известно…

— Мне известно, что за последнее время вы или ваши «орлы», что одно и то же, — убили несколько ни в чем не повинных женщин, причем одну из них — явно по ошибке, перепутав ее со мной… Ведь вы тогда меня хотели убить? А убили жалкую пьянчужку.., поэтому я и говорю, что убийца вы непрофессиональный.

— Надежда Николаевна, я совершенно не представляю, о чем вы говорите. Я вовсе не собирался убивать вас ни лично, ни чужими руками, я хотел только поговорить о вашей знакомой, Софье Вениаминовне Сергеевой.

— Которую вы уж точно убили! — бросила ему в лицо Надежда и на этот раз по его реакции поняла, что попала в точку.

— Вы что-то путаете! — воскликнул Олег Николаевич. — Софья Вениаминовна долго работала под моим руководством, ее смерть — большая потеря для меня и для всего нашего коллектива…

— Если вы долго с ней работали, то вы знаете ее гораздо лучше меня. Я не видела ее долгие годы и вряд ли могу рассказать вам про нее такое, чего вы не знаете.

— Она звонила вам перед смертью и отправила вам письмо. Значит, вы не были для нее посторонним человеком. Что она вам написала?

— А откуда вы знаете, что она звонила и писала мне?

— Специфика нашей работы такова, что все служебные телефоны прослушиваются.

— Но она звонила мне из автомата! — ляпнула Надежда наугад и опять поняла, что попала в точку.

— Так все же, что она вам написала?

— Вы не хотите отвечать, откуда вам известно, что она мне звонила? Я это и так знаю: вы или ваши люди нагнали ее в телефонной будке — она от вас убегала, поэтому говорила запыхавшимся голосом, ее догнали и убили, обставив ее смерть, как сердечный приступ. И после этого вы хотите, чтобы я разговаривала с вами как с разумным человеком?

— Уверяю вас, вы ошибаетесь, — проговорил Олег Николаевич усталым голосом, — я непричастен к смерти Сергеевой. Но мне крайне необходимо ознакомиться с ее последним письмом.

Надежда лихорадочно соображала. Эля Новицкая уже умерла, ей Надежда не повредит, сообщив текст письма Олегу Николаевичу. Но вот ее дочь.., может быть, вся эта путаница чем-то ей угрожает? Связан ли ее сегодняшний собеседник со всеми остальными убийствами, а если не связан лично, то что о них знает? Может быть, с ним можно обменяться информацией — текст Софиного письма в обмен на сведения об убийствах женщин? Но это имеет смысл лишь в том случае, если Глебов намеревается отпустить Надежду живой. Если он убил Софу, а в этом Надежда теперь уже не сомневалась, то кто помешает убить и ее, Надежду, учитывая, что она знает содержание Софиного письма, такого важного для Глебова и его организации, и что она догадывается об истинной смерти Софы. Эх, Софа, как же тебя угораздило устроиться работать в такую организацию! А она, Надежда, еще удивлялась, в каком это НИИ сейчас платят хорошие деньги. Какие бы ни были деньги, а связь с этой организацией никогда добром не кончалась.

Думать о наихудшем развитии событий Надежде не хотелось, и она решила, что в любом случае стоит поторговаться и попытаться хоть что-то выведать.

Глебов в растерянности глядел на сидящую перед ним женщину. Он ожидал, что к нему в кабинет приведут растерянную бестолковую домохозяйку, до смерти напуганную его «орлами» похищением на улице, кляпом и прочими дешевыми атрибутами шпионского фильма, готовую рассказать важному начальнику все, что она знает, и еще больше, а перед ним был достойный противник — собранный и решительный. Она умудрилась не только острить в его кабинете, но и почти сумела вывести его, Глебова, из себя, тем самым лишив его главного оружия — ясного холодного рассудка; то есть эта женщина явно переиграла его на его же поле. Но что такое она несет про убийства? Она явно не помешалась от страха, вполне отдает себе отчет в своих словах. Что за бред? Софа — понятно, хотя то, что эта Лебедева так легко определила истинную картину ее смерти, Глебову не понравилось. Ну да это ерунда — никаких доказательств нет и быть не может, а саму Лебедеву потом.., так будет проще и, по крайней мере, надежнее.

Глебов не мог позволить себе рисковать в преддверии операции «Перелет». Ему стоило такого труда и риска связаться с людьми в Штатах, заинтересованными в разработках его института, особенно в одной разработке, связанной с возможностью бесконтактного считывания стратегической информации. Он долго шел к этому решению. Он долго сомневался, но они его вынудили. Кто они, он не определил толком. Они — это те, кто допустили до того, что сейчас творится в этой чертовой стране. Ведь все было так тщательно налажено, он потратил столько сил на работу, а прежняя власть это понимала, ему и его сотрудникам платили хорошие деньги. Да дело даже не в деньгах, главное — это власть и сознание своей могущественности. Ну и пусть все они теперь катятся к чертовой матери! Он просто не может допустить, чтобы вся его многолетняя работа пошла псу под хвост. Теперь все все продают, так отчего бы, и ему быть как все? Ему стоило такого труда столковаться с прижимистым генералом Грэмом и его еще более прижимистыми хозяевами. Ему стоило такого труда собрать достаточно надежную команду — и не допустить при этом утечки информации, не дать ничего разнюхать своему здешнему руководству, которому, конечно, глубоко безразличны интересы государства, но очень даже не безразличны чужие деньги, которое лишний доллар в чужом кармане за версту чует… А те не то, что наши лопухи, те все собирают, как мышка в норку. Сейчас не нужно, потом пригодится, мало ли как жизнь повернется. Денег не то чтобы не жалеют, но разумно тратят, вперед смотрят, сразу сумели оценить всю перспективность глебовских разработок.

И в этой непростой ситуации Софья Сергеева, человек неудобный, неуступчивый, упрямый — за что он и отодвинул ее, несмотря на талант ученого и трудолюбие, — отодвинул от самого главного, самого многообещающего проекта, — и в этой непростой ситуации Софья сумела проникнуть в его секретные файлы. Он не знал, что Софья успела разнюхать, но на всякий случай распорядился ее ликвидировать. Но она, зараза, успела позвонить своей знакомой, вот этой, что сидит сейчас перед ним, и отправить ей письмо, и это письмо его засранцы не смогли перехватить. И вот теперь перед Глебовым сидела непонятная ему женщина, и ставила его в тупик своим независимым поведением и явным нежеланием делиться с ним информацией. Главный вопрос — что ей написала Сергеева? Что самой Сергеевой удалось узнать — не суть важно, ее устранили. Но вот что узнала эта, которая пока еще жива, и успела ли она с кем-то поделиться информацией, это крайне важно. От этого зависит ее жизнь, но для Глебова это второстепенно.

Но что за странные вещи говорит она про других женщин? Софья — да, но какие еще убийства? Может быть, он, Глебов, знает не все? Может быть, за кулисами событий действуют еще какие-то силы, о которых ему ничего не известно? Этого нельзя допустить. Информация — это власть, деньги, сила. Информация — это жизнь. Отсутствие информации — смерть. Если он, Глебов, плохо проинформирован — это значит, что он уже покойник.

Глебову стало неуютно. Он во что бы то ни стало должен выяснить, что известно этой Лебедевой.

— Надежда Николаевна, прошу вас в последний раз сказать мне, что было написано в письме, а еще лучше — передать мне само письмо.

— Это письмо я уничтожила.