Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сущий пустяк, Светлана. Мне нужно позвонить одному типу и, возможно, пошептаться в укромном месте. Я бы вас не беспокоил, позвонил с автомата, но пока дождёшься своей очереди, самолёт улетит без меня.
— А ты здесь пошепчись, в нашей подсобке.
Подсобка оказалась ничего себе, уютная, вполне пригодная для любого вида встреч: тахта, столик в углу, два стула, раковина и туалет в виде кабинки. Набрав номер телефона, дождавшись, пока прекратятся гудки, произнёс условную фразу:
— Добрый вечир, вельмишановный пан, це готель?
— Прачечная…
Павел Сергеевич приехал через час. Подойдя к его машине, всунул в открытое окно голову, проговорил:
— Славянский шкаф продаёте?
— Присаживайся, остряк с окраин империи. Продали шкаф, и кое-что посерьёзнее тоже продали.
С удовольствием пожимая руку куратора, ухмыльнулся.
— Бывшей, Пал Сергеич, бывшей империи! Теперь, как говорил Шариков, все имеют право. В нынешнем понимании — это право на независимость от москалей-оккупантов.
— Лихо закручено, — одобрил Павел Сергеевич и полез за высокую спинку своего кресла. Открутив крышку плоской никелированной фляжки, понюхал содержимое, отхлебнул, причмокнул:
— Для дома, для семьи…
— Ага, врачи рекомендовали, — слегка уколол начальство и сразу внёс предположение. — Может, в здание аэровокзала пройдём, я там схрон на время арендовал.
Отправив фляжку в тайник, куратор достал оттуда же небольшую папку.
— В твой схрон не пойдём, прочти здесь, а я пока пройдусь.
Закурив, сосредоточился на прочтении и запоминании тридцати листов машинописного текста. Вторично прочитал выборочно…
Вернувшись, Павел Сергеевич спросил:
— Всё уяснил?
— Да.
Оглядев сквозь лобовое стекло хмурое небо, куратор покачал головой:
— Погода почти нелётная, облаков много, как бы рейс не отложили.
Я рассмеялся:
— Если бы на постановке задачи лётным экипажам метеослужба давала погоду как Вы, то все вороны, базирующиеся на аэродроме, в страхе улетели.
Павел Сергеевич хоть и начальник, но и он мог весело рассмеяться. Отсмеявшись положенное время, сказал прежним голосом:
— Ну и ладно, с метеорологией! Поговорим о твоей задаче…
Перед своими я появился за час до вылета. Майка сразу накинулась:
— Ты где шляешься? Уже давно объявили регистрацию.
— Успеем, без нас не улетят. Зато толкаться в очереди не надо.
Прошли регистрацию, контроль, вышли на перрон, сели в переполненный автобус, и вот мы у трапа самолёта.
У каждого авиапассажира есть своя традиция: кто молится, став на колени, кто заливает горло бутылкой водки, а кто-то ведёт себя очень тихо. У меня свой обычай — поприветствовать дюралевую птицу, если удастся, погладить обшивку и зайти в нутро самолета крайним.
Заняв позицию у левой консоли крыла, с наслаждением вдыхая неповторимые аэродромные запахи, переложив некоторые строки Есенина под своё настроение, прошептал:
Ах, Родина! Теперь я кто такой?
На щёки впалые летит сухой румянец.
Язык сограждан станет мне чужой.
И я в России будто иностранец,
Зато в чужой стране теперь я буду свой!
Стюардесса, перекрывая шум вспомогательной силовой установки, пригласила оставшихся внизу пассажиров подняться на борт и занять места.
Запуск двигателей, руление на старт, разбег, отрыв, и колёса шасси повисли в воздухе. Набрав двести метров, ИЛ–86 правым разворотом взял курс на юго-восток.
Летать в качестве пассажира мне не нравилось, и дело не в боязни, я все-таки профессионал. Моё напряжение объяснялось отсутствием восприятия показаний приборов и невозможностью повлиять на изменение ситуации. Сосед слева, будто считав моё состояние, поделился своими тревогами:
— Как думаешь, зачем экипаж заперся в кабине? Раньше летал, так дверь была нараспашку, всех было видно.
Ответил шуткой:
— Заперлись, чтобы никто не видел, как экипаж вместе с командиром будут водку жрать. Были случаи, когда, нажравшись, командир доверял самолёт не автопилоту, а стюардессе, пусть даже красивой, но тоже пьянющей.
— Да ну?! — не поверил сосед, посмотрел в иллюминатор, полез в сумку. Достав «Столичную», свернул ей пробку и, прошептав: «Чему быть, того не миновать!», — выпил.
Приложился к бутылке.
На предложение составить ему компанию и поговорить по душам отклонил, сказав, что всю ночь разгружал вагоны, оттого устал и хочется поспать. Откинувшись в кресле, закрыл глаза. Едва погрузился в лёгкий сон, навеянный ровным гулом двигателей, вздрогнул. Сосед, уютно пристроив голову на моём плече, издавал горлом рычащие звуки. Мягко отстранив его голову и придав ей устойчивость, позавидовал: «Счастливый мужик! Нашёл способ на короткое время изолировать себя от материального мира». Чтобы срочно избавиться от нехорошего чувства, закрутил в поисках стюардессы головой.
На часах три ночи по Москве, до посадки в Ташкенте минут тридцать лёту. Стюардесса микрофонным голосом оповестила о начале снижения и потребовала пристегнуть ремни.
Прошли Туркестан, Чимкент и вот, наконец, вошли в воздушное пространство независимого и суверенного государства с гордым названием Республика Узбекистан. На положенном удалении самолёт вошёл в глиссаду, под бодрые звуки морзянки прошёл оба радиомаяка, выдержал высоту на выравнивании, коснулся своими шасси полосы, побежал по бетонке. От мелкого подрагивания на пробеге сосед открыл осоловелые глаза, удивлённо обозрел незнакомую обстановку. Нервно заикаясь, спросил, где он, когда и как попал в такое скопище людей.
— Ты в аду, а я — шайтан, — напугал соседа потусторонним голосом.
Человеко-пассажир дёрнулся, но, удерживаемый ремнями, упал в кресло. Весёлый розыгрыш продолжения не имел, последовала Майкина команда: «Встать! На выход с вещами».
Одёрнув ветровку, ответив: «Слушаюсь», нагрузил руки сумками. Под бдительным оком трёх охранниц поплёлся к выходу, тепло отзываясь о армейских законах и не одобряя некоторые положения семейного, в том числе гражданского кодекса.
Выйдя из здания аэровокзала, Майка воскликнула:
— Ну вот мы и дома, детки!
Детки радость матери своей не разделили. Старшая дочь, вздохнув и сглотнув подступившую слезу, гордо сказала:
— Моя Родина — Украина!
Младшая дочь, посмотрев на старшую сестру и сопереживая ей, не по-детски серьёзно вторила:
— Да, наса Лодина Уклаина и дом на Уклаине!
Предоставив право ошарашенной супруге объясниться с детьми лично, отошёл в сторону. Закурив, полюбовавшись на кучку громко визжащих милиционеров, переключился на очень серьёзную тему.
«То, что Майка не ожидала такой реакции от детей, понятно, но такого не ожидал и я! Если это реакция на усталость и перемену привычного им мира, это одно, а если это нечто большее?»
Подошедшая супруга, с присущей ей прямотой, спросила:
— Твоя работа?
Прикинув расстояние до урны и угол бросания, толчком указательного
