Сводный брат бесит - Инна Инфинити
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну ты чего? Не плачь, — нащупывает мою ладонь и сжимает ее. Я не выдергиваю руку. — Я очень хорошо помню твоего папу. Знаешь, на самом деле я часто смотрел на него и думал: почему мой отец не такой? Почему мой отец не любит меня так же, как тебя любит твой?
— Ты правда так думал? — удивляюсь.
— Да…
— Мне кажется, твой папа тебя очень любит.
— Не знаю… У моего отца какие-то свои представления о любви. Примерно, как у твоей мамы, — хмыкает.
— А можно я задам тебе вопрос? — осторожно спрашиваю.
— Конечно.
— Где твоя мама?
Данил молчит. Я не выдерживаю и слегка поворачиваю к нему голову. Он снова в задумчивости смотрит на балдахин.
— Она умерла на следующий день после того, как родила меня, — наконец-то говорит.
Чувствую, как ледяной ужас прокатывается по всему телу мощной волной. Мне становится ужасно стыдно за свой вопрос. Данил никогда не говорил о матери, даже когда мы дружили. Я думала, что его родители развелись.
— Прости, пожалуйста, за этот вопрос, — шепчу севшим голосом.
— Все в порядке. У нее были какие-то осложнения при родах. На самом деле она умерла всего через несколько часов после того, как родила меня, но так как стрелка уже перевалила за 12 ночи, то это получился другой день.
От признания Данила в горле встал ком. Пытаюсь его сглотнуть.
— Так, теперь у меня к тебе следующий вопрос, — Данил говорит это слишком бодро и задорно, видимо, чтобы прогнать траурное настроение, возникшее сейчас между нами.
— Давай.
— У тебя есть парень?
Не могу удержаться от смешка.
— Нет, у меня нет парня, — честно отвечаю.
— А был?
Чувствую, как он скосил на меня взгляд.
— Нет, не было. Я никогда ни с кем не встречалась.
— Почему? — удивляется.
— Не знаю… Никто не предлагал. Да и не нравился никто особо.
Снова замолчали. Я понимаю, что все это было лишь прелюдией к главным вопросам, которые Данил хочет задать.
— Почему ты перестала со мной общаться? — его тихий голос разрезает тишину.
Зажмуриваюсь. То ли от страха, то ли от стеснения. Данил, наверное, это видит, потому что сильнее сжимает мою ладонь.
— Поцелуй с Савелием был настолько омерзительным, что я побежала к себе чистить зубы, — признаюсь. — Я понимала, что мое бегство выглядит глупо, поэтому решила вернуться. Когда я вошла в дом, твои друзья смеялись надо мной, а ты сидел вместе с ними и даже не пытался защитить меня. А в какой-то момент засмеялся вместе с ними, — я на секунду замолкаю. — Тогда я почувствовала, что ты предал меня и нашу дружбу, потому что, если бы ты был моим настоящим другом, то ты бы заткнул им всем рты.
Данил шумно выпускает из легких воздух.
— И я по-прежнему считаю, что ты меня предал, — добавляю.
Отчего-то в груди начинает щемить, а на глаза снова наворачиваются слезы. Сейчас между нами такое же доверительное общение, как раньше, когда мы дружили, вот только все омрачает тот факт, что Данил меня все-таки предал.
А может, он и вовсе никогда не был моим настоящим другом.
Я аккуратно высвобождаю свою ладонь из его.
— Последний вопрос, — тихо говорит.
— Давай, — соглашаюсь.
— Почему ты согласилась тогда играть в бутылочку?
— Мне было интересно.
— Что интересно? — слегка повышает голос.
— Первый раз поцеловаться.
— И тебе было все равно, с кем это произойдет?
— Эм… — запинаюсь. — Я как-то об этом тогда не подумала.
— Понятно.
Мы лежим в тишине еще пару десятков секунд, а потом Данил поднимается с постели и направляется на выход.
— Не переживай, больше я не буду тебя беспокоить, — на этих словах он бесшумно исчезает за дверью.
И как только я остаюсь одна, сердце наполняется тоской и болью.
Глава 19
— Пока тебя не спросят, молчи, — шипит мне на ухо мама, когда мы спускаемся в гостиную к приехавшим репортерам.
Они из светского журнала. Сначала возьмут у всех нас интервью, а затем сделают фотосъемку всей семьи и интерьера дома. Последние несколько дней мама гоняла горничных в три шеи, заставляя вылизывать каждый угол. Также родительница пригласила дизайнера, который перед фотосессией немного изменил интерьер дома.
Данил и Сергей Юрьевич уже тут. Оба в деловых костюмах непринужденно разговаривают с гостями. Интервью начнется, когда фотографы выставят свет.
— А это моя будущая супруга, — Громов-старший, завидев нас, указывает на маму. — Анжела Борисовна Селиверстова. А это ее дочь Мария, — представляет меня.
Женщина-журналист в возрасте придирчиво нас оглядывает и только после этого улыбается.
— Здравствуйте, Надежда, верно? — уточняет мама.
— Да, все верно, — отвечает журналист.
— Здрасьте, — мямлю и слегка отступаю за спину родительницы.
Мне капец, как неловко тут находиться. Мать напялила на меня дурацкое розовое платье, в котором я со своими светлыми волосами, закрученными в кудри, похожа на куклу Барби.
А еще мне неудобно из-за Данила. С той ночи в моей комнате мы больше не встречались и не разговаривали. Он не искал встречи со мной, я не искала встречи с ним. И сейчас тут в гостиной, когда мы с мамой спустились со второго этажа, он даже не посмотрел на меня, что слегка задело.
— У нас все готово! — объявляет фотограф.
— Тогда давайте присаживаться, — приглашает Громов-старший.
Я, мама, Сергей Юрьевич и Данил опускаемся на большой кожаный диван, а журналист садится в кресло напротив нас. Она достает из сумочки диктофон и нажимает на нем одну кнопку.
— Сергей Юрьевич, вы уже давно работаете федеральным чиновником и возможность принять участие в выборах губернатора Подмосковья у вас была давно. Почему вы решили сделать это именно сейчас?
Громов-старший прочищает горло.
