Искушение дьявола - Кимберли Логан

В эти выходные герцогиня Мейтленд устраивала у себя вечеринку, и они направлялись в Роузмонт-Холл, гемпширское поместье герцога и герцогини. Если не считать короткой остановки днем на постоялом дворе, где они немного перекусили, путники уже больше десяти часов тряслись в тесной карете.

Терпение Моры было уже на пределе. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она опустила глаза и уставилась на пыльные мыски своих сапог, выглядывавших из-под серого дорожного платья. Девушка знала, что этот прием много значит для нее и для будущего ее семьи, но особой радости по этому поводу не испытывала. Там придется болтать, смеяться и делать вид, что все замечательно, когда на душе кошки скребут. Мысль об этом доставляла ей почти физическую боль.

Не говоря уже о том, что ей пришлось оставить папу. Конечно, за последние дни самочувствие маркиза заметно улучшилось, но он еще был, слаб и не мог без помощи сиделки встать с постели. Однако когда вчера вечером Мора выразила свое нежелание уезжать, с тетушкой чуть не случился апоплексический удар.

— Скажи ей, Филипп, — требовала леди Оливия, сердито сверкая глазами и расхаживая взад-вперед по спальне брата. — Скажи своей дочери, как будет глупо с ее стороны отказаться от приглашения герцогини! Ведь ее светлость уже ждет нас. Мы просто не можем так поступить. — Она остановилась и, уперев руки в бока, возмущенно уставилась на племянницу. — Мы так долго добивались признания в обществе, прилагали большие усилия. А теперь, когда нас наконец-то опять начали приглашать на балы и светские рауты, ты хочешь опять все свести на нет! Но я тебе этого не позволю!

Она вышла из комнаты, хлопнув дверью. Мора обернулась и поймала ласковый понимающий взгляд отца.

— Все хорошо, милая, — сказал он, взяв ее за руку. Его некогда атлетическая фигура пугающе высохла, но пожатие было все таким же крепким. Сильная теплая папина рука подействовала на Мору умиротворяюще. — Ты должна туда поехать. Герцогиня Мейтленд редко устраивает вечера, и на них не так просто попасть, для этого нужно особое приглашение. За меня не волнуйся. Мне помогают сиделка и Эйми. К тому же, судя по письму, которое мы получили сегодня утром от Джиллиан, они с Коннором возвращаются домой и со дня на день уже будут здесь.

— Но, папа…

— Нет, Мора, твоя тетя права. Можешь в это не верить, но она желает добра нашей семье. И потом, я уверен, что Теодосия приложила немало усилий, чтобы уговорить свояченицу включить вас обеих в список приглашенных.

Маркиз помолчал и, судя по горестному взгляду, задумался о чем-то печальном. Когда он снова заговорил, его голос заметно смягчился.

— Знаю, Оливия иногда бывает, невыносима, и вам, девочкам, трудно с этим мириться. Но ее сделали такой обстоятельства. Когда-то у нее был мужчина. В то время мы с твоей мамой жили в Дорсете, и Оливия никогда не говорила со мной об этом, так что подробности мне неизвестны. Знаю только, что она его сильно любила, но все закончилось плохо. Думаю, отчасти в этом повинен тот скандал, который случился из-за моих отношений с твоей мамой. Ливви была просто убита горем.

Мора вспомнила, с какой грустью она восприняла папин рассказ. Узнав, что причина раздражительности и ворчливости Оливии кроется в утраченной любви, она даже посочувствовала тетушке и решила быть к ней более терпимой. Но ее решимости хватило только на первые пятнадцать минут поездки.

Итак, она против собственной воли едет на вечеринку, да еще в сопровождении женщины, которая своими вечными придирками способна свести ее с ума. Вообще, предстоящие выходные радуют только одним: маркиз Каннингтон тоже прибудет в Роузмонт-Холл. Мора надеялась провести время с пользой и найти способ проверить этого человека на предмет его виновности в маминой смерти.

В конце концов, маркиз — последний из подозреваемых. В списке Моры он остался единственным. После вылазки в пансион лорда Бедфорда прошла уже неделя. На следующий день после этого события Мора встретилась с Вайолет в ее магазине одежды и узнала, что подруге удалось найти в квартире барона несколько листков, написанных его рукой. Сличив почерк, она исключила его из списка вероятных преступников.

К ужасу Моры, Вайолет улучила момент и спросила, как прошло ее общение с лордом Хоксли. Слава Богу, подруга довольствовалась коротким расплывчатым ответом и не стала настаивать на подробностях. Мора никому не собиралась рассказывать о том, что произошло в карете графа. Ей становилось нехорошо от этих воспоминаний, которые без конца крутились в ее голове.

Каждый раз, когда она думала о его пылких поцелуях и нежных прикосновениях, на нее накатывала жаркая волна стыда. Боже мой, она сидела у него на коленях, разомлев от удовольствия, и практически умоляла взять ее! Откуда в ней столько распутства? Он пробудил к жизни такие ощущения, которых она никогда раньше не испытывала, довел ее своими ласками до полного и бездумного подчинения. Она оказалась слаба и теперь с прискорбием сознавала, что ему с невероятной легкостью удалось возбудить в ней то, чего она всегда боялась. Это была страсть.

Но больше этого не повторится. По крайней мере вчерашняя ночь доказала Море, что она поступила правильно, не доверив графу свои тайны. Надо держаться от него подальше!

Итак, они с Вайолет разделились, решив действовать поодиночке. Бывшая актриса обещала продолжить поиски и навестить своих старых знакомых из театрального мира — может, кто-нибудь вспомнит Элис Маршан и мужчину, с которым она была близка в годы ее сценического триумфа. Мора, конечно, сомневалась, что подруге удастся что-то выяснить, но на данный момент у них не было других зацепок, если не считать письма и Каннингтона. Оставалось лишь надеяться на успех и благодарить судьбу за то, что, по крайней мере, в ближайшие три дня она будет вдали от графа Хоксли.

— Ага, вот и приехали!

Восклицание тетушки вновь вернуло ее к действительности. Подняв голову, Мора увидела длинное величественное здание, показавшееся за поворотом. Вот и Роузмонт-Холл.

Карета свернула на длинную извилистую аллею, которая заканчивалась круглой площадкой для экипажей, и леди Оливия ткнула Фиби локтем в бок, заставив ее проснуться. Через несколько мгновений они остановились перед мраморной лестницей, ведущей к массивным парадным дверям. Навстречу уже спешили нарядные лакеи и элегантных ярких ливреях, чтобы помочь выйти гостям и выгрузить багаж.

Ступив на булыжную мостовую, Мора замерла. Огромное серое каменное сооружение с вынесенными крыльями и высокими башенками, производило ошеломляющее впечатление. Ей и раньше доводилось видеть большие роскошные дома, но ни один из них не был столь впечатляющим. Предвечернее солнце отражалось в многостворчатых окнах, озаряя мягким светом сад и просторные лужайки.