Город на берегу неба (СИ) - Монакова Юлия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, было бы уместно сейчас дать ей денег. Рус даже полез в задний карман джинсов, где у него хранились наличные, но девица разгадала его намерения и сделала останавливающий жест:
— Не надо. Деньги я беру за работу. А сейчас… я действительно ничего не сделала. Удачи и спокойной ночи!
— Спокойной ночи… — растерянно пробормотал он, глядя ей вслед.
20
Выдохнув, Рус зашёл в номер, закрыл за собой дверь и тщательно заперся изнутри, чтобы никто больше не вздумал их беспокоить.
Со стороны кровати не доносилось ни звука. Завернувшись в одеяло, Оля затаилась внутри этого кокона, словно провинившаяся гусеничка.
Рус собрался с духом и подошёл к постели. Прикоснулся к одеялу, но никакой реакции не последовало. Уснула она там, что ли? Вряд ли. Ну не задохнулась же…
Поколебавшись секунду, Рус бесцеремонно дёрнул за край одеяла, разворачивая его.
— Ай! — взвизгнула Оля, цепляясь за свой кокон. — С ума сошёл?
— Надо поговорить.
Серьёзность его тона произвела должное впечатление. Оля села, подтянув колени к груди и глядя на него исподлобья.
— Я же просил тебя закрыться. Это была не пустая предосторожность, а реальная необходимость, — произнёс он с укором. — Зачем ты попёрлась открывать дверь кому попало? Ты понимаешь, что была на волосок от того, чтобы спалиться?!
Оля обиженно сморгнула.
— Извини, я просто… не ожидала увидеть полицейского. Я думала, что это ты вернулся.
— А спросить через дверь, кто там — не судьба?
— Я растерялась, Рус, правда, — она шмыгнула носом. — Реально в голову не пришло. И не ори на меня, вообще-то я тоже очень испугалась!
— Я ору? — искренне удивился Рус. — Надеюсь, тебе никогда в жизни не придётся услышать, как я по-настоящему могу орать.
— Ну не обзывайся тогда! “Попёрлась открывать”, “идиотка”… — передразнила она.
— Не было никакой “идиотки”! — возмутился он. — Чего ты выдумываешь?!
— Да у тебя это бегущей строкой на лбу высвечивается.
Рус машинально прикоснулся пальцами к своему лбу, хмыкнул, а затем снова перевёл суровый взгляд на Олю.
— Я действительно за тебя испугался. Ты даже не представляешь, как. Чуть… сердце не остановилось.
Оля виновато хлопала ресницами и молчала.
— Прости, — выдавила она наконец. — Я правда ступила. Банально не подумала. Такого больше не повторится, честное слово!
— Конечно не повторится, — подтвердил он. — Я всерьёз возьмусь за твоё воспитание. Будешь по струнке у меня ходить и делать всё, что я скажу, поняла?
Взгляд его был так неулыбчив и строг, что Оля даже не сразу сообразила, что он шутит. Когда же до неё дошло, она расслабилась и заулыбалась.
— Да, мой господин, — промурлыкала она.
— Именно так всегда и отвечай, глупая женщина, — засмеялся он в ответ. — Будешь слушаться, повиноваться и всячески меня ублажать.
— Как именно ублажать?
— Ежевечерне делать мне массаж ног, а также вручную стирать мои трусы и носки.
— Что-о-о? — завопила Оля, хохоча.
— Не “что”, а “так точно!” — он тоже расхохотался и принялся её щекотать. Оля взвизгнула так, что, наверное, перебудила всех остальных посетителей мотеля. Рус тут же замер и приложил палец к губам.
— Т-ш-ш! Скажут ещё, что мы устроили тут дикую оргию… Хочешь, чтобы Бен вернулся? Соскучилась по нему?
Оля снова плотно завернулась в одеяло и показала ему язык — дескать, попробуй-ка, подступись теперь со своей щекоткой! Рус, посмеиваясь, подхватил её вместе с одеялом и устроил у себя на коленях, как спелёнутого младенца.
— Вот так и сиди, — приказал он. — Ни на шаг тебя больше не отпущу.
— Попросил бы у Бена пару наручников для своих забав, грязный извращенец, — подколола его Оля.
Рус осторожно отвёл в сторону упавший ей на лицо золотисто-рыжеватый локон, всё ещё влажный после душа. Она затихла, доверчиво глядя ему в глаза.
“Поцеловать?” — пронеслось у него в голове. Момент казался вполне подходящим, но предугадать дальнейшую Олину реакцию на его поцелуй было абсолютно невозможно. Впрочем, и момент вскоре был упущен — тихонько вздохнув, Оля положила голову Русу на плечо и замерла. Он несмело обнял её прямо поверх одеяла, не зная, что сказать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— А раскладушку… раскладушку нам так и не принесли, — осенило его вдруг. — Я схожу на ресепшн, напомню?
— Не надо, — Оля покачала головой, — не уходи больше никуда. Пожалуйста.
— Но как же мы будем… спать?
— Да запросто. В шкафу есть пара запасных одеял. Ты — на своей половине кровати, я — на своей… обещаю, что не буду приставать.
— Можешь и пристать, я не обижусь.
— Нет, — Оля внезапно посерьёзнела. — У нас договор. Я помню.
“Чёрт бы его побрал, этот договор!” — мысленно добавил Рус.
21
Оля
Сан-Франциско, прошлое
Она не знала, как назвать то, что происходило между нею и Брэндоном. Роман? Флирт? Дружба? Но что-то ведь определённо происходило, она не накручивала себя и не придумывала…
Тогда, на Фишерманс Уорф, их уединение нарушили Джуди и Бет, освободившиеся после школьного собрания и присоединившиеся к Брэндону и Оле за ланчем. Сестра позвонила ему и выяснила, в каком ресторане они находятся.
Оля умело спрятала своё разочарование. Затем — когда девчонки подъехали — она так же мастерски скрыла внезапно вспыхнувшую по отношению к Бет ревность: ей вдруг показалось, что та отчаянно кокетничает с Брэндоном и строит ему глазки. А он отвечал ей вполне приветливо и дружелюбно, рассказывая об учёбе в университете, шутил и улыбался, и Оля готова была умереть. Ей эгоистично хотелось, чтобы все его улыбки и взгляды доставались только ей одной…
В тот же вечер Брэндон уехал — вернулся на съёмную квартиру недалеко от университета, пора было приниматься за учёбу. Оля тоже продолжила своё обучение в старшей школе вместе с Джуди, но у неё теперь появилась своя маленькая тайна: каждый день Брэндон присылал ей сообщения. Ничего криминального, что намекало бы на его романтический настрой, в этих коротких посланиях не было (“Доброе утро!”, “Спокойной ночи”, “Как дела в школе?”), однако он писал их регулярно. Даже Джуди заметила, что Оля стала постоянно висеть в телефоне — значительно дольше и чаще, чем обычно.
В первый же уик-энд Брэндон снова приехал к родителям, чем вызвал шок у родных. Особенно недоумевала Джуди.
— Да мы тебя раньше месяцами не видели!!! — возопила она, завидев старшего братца на пороге отчего дома. — Что стряслось? А, стой-ка, я поняла — ты, наверное, в Ольгу влюбился, да? Ради неё и приехал, признавайся?!
Оля похолодела, прежде чем сообразила, что Джуди всего лишь прикалывается в свойственной ей манере.
— А разве в неё можно не влюбиться? — весело отшутился Брэндон, подмигнув Оле. У неё же попросту отнялся язык. Она не могла даже в шутку рассуждать на такие темы, слишком для неё всё было… серьёзно, слишком по-настоящему. В первый раз.
Его приезды по выходным стали регулярным событием — вскоре родные даже перестали удивляться. Оля обожала вечера пятницы, когда Брэндон появлялся дома, и ненавидела воскресенья, когда ему неизменно нужно было возвращаться к себе.
С Олей он вёл себя по-прежнему предельно корректно и предупредительно, но продолжал смущать её красноречивыми взглядами, которые она ловила исподтишка, или словно нечаянными мимолётными прикосновениями, когда они сталкивались в дверях или на лестнице. Во время семейных завтраков, обедов и ужинов — будь то домашняя трапеза или вылазка в ресторан — он как-то естественно, будто случайно, всегда оказывался за столом рядом с Олей. Их локти, колени и бёдра соприкасались, заставляя её краснеть и утыкаться в свою тарелку, а он продолжал невозмутимо травить вслух какую-нибудь медицинскую байку из своей студенческой жизни, потешая родню. Выдержки ему было явно не занимать…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
