Система и личность - Антонио Менегетти

Политики не являются универсальными экспертами, судьи действуют на исполнительном уровне, и в результате мы сталкиваемся с такой амбивалентностью, которая фактически скрывает в себе противоречие; оказываются неясными форма и содержание юридических благ, вследствие чего в наше время как право, так и система правовых институтов узаконивают свое право не обращать внимания на пренебрежение к этим благам.

В действительности все через организаторов и их мандаты подчиняются юридическим нормам с фидеистической покорностью или сознают необходимость выживания перед лицом социальной агрессивности; в большинстве случаев мы соблюдаем требования права в порядке законной самозащиты, вовсе не считая его средством обеспечения порядка и развития. В итоге право в международном масштабе оказывается принуждением к повторению, воспроизведению, поскольку система и индивид находятся ныне в отношениях «человек человеку – волк».

Как свидетельствует мой опыт, в процедуре и мотивировке права можно выявить известную путаницу, проистекающую не столько от главных должностных лиц, сколько от практиков в сфере права – судей, юристов, политиков и теоретиков. А потому, ощущая себя стоящим на передовых позициях и осознавая свою обязанность способствовать своей мыслью пониманию затрагивающего всех факта, я хотел бы побудить к разумным действиям этих судей, юристов, политиков и теоретиков, обратившись к ним с тем, что на первый взгляд им может показаться критикой в их адрес.

Прежде всего, приведу формулировку, которая послужит ключом к последующему изложению: решающим моментом является критерий нового эпистемического обоснования в соответствии с онтическо-гуманистическим самотворчеством.

По моему мнению, если принять в качестве эпистемы подобный критерий, то можно начать как бы сначала, дать всему новое основание.

Мы все родом из классической культуры, нам всем знакомы такие понятия, как lex aeterna (вечный закон), юридический натурализм, мнение, положительное право, системность насилия, воспитание, но этот самотворческий онтическо-гуманистический момент, являясь частью природы, не имеет ничего общего с идеологией юридического натурализма, как и с другими аналогичными понятиями. Очевидно, что для меня этот момент есть не какое-то мнение, а хирургия, очевидная данность, практика, которой я занимаюсь ежедневно, реализуя ее в других областях и в различных странах мира.

Прежде чем изложить свою мысль, я дам свои определения терминам «этика», «право», «мораль», поскольку сегодня не вполне ясно, какой смысл в них вкладывают те, кто их использует. По существу, мы утратили исходные рубежи, поэтому контаминация (смешение) понятий стала само собой разумеющейся.

Основополагающим принципом для меня является этика, от которой зависят мораль, законы, право-долг.

• Этика есть совокупность моралей или кодексов.

• Мораль есть совокупность законов, представленных в кодексе.

• Закон выражает право-долг.

Этика – это наука о человеческом поведении. Наука для меня есть знание о действии бытия – бытия конкретного, реального, бытия «здесь и сейчас», того, что составляет реальность, составляет ее бытие или небытие. Наука (от латинского scire actionem cum esse) понимается при этом в соответствии с той этимологией, которую подразумевали отцы латинского языка[83], когда закладывали основы логики права, получившей впоследствии распространение во всем мире.

Вечный город Рим – этот ориентир ума и рациональности – сегодня более значителен, нежели в прошлом, и именно в основе той логики права, которую он дал всем народам. И когда мы покидаем Италию, мы все больше понимаем величие римского гения в области права, поэтому Рим сегодня – это еще и всемирный разум.

Этика – поведение, следующее из имманентной структуры субъекта или вещи.

Мораль – фактическое поведение в понимании субъекта и группы.

Закон – определение известного модуса этики или морали. Формальным специфическим отличием закона является его обязывающая сила, то есть закон не подлежит обсуждению, его исполнение вменяется исполнительной властью, наказанием же служит насильственное лишение свободы или жизни.

Справедливость – действие, согласующееся с этикой, или с законом, или с моралью. Соответствующее действие.

Право, или ius – то, что согласуется с законом, или с этикой, или с моралью, смотря по его происхождению. Право выражает закон, поручая власти действовать активно (распорядительная функция) или пассивно (должностная обязанность и пр.).

Формальным объектом этики является совершенный человеком поступок, следовательно, этика есть наука, руководящая человеческими существами в соответствии с предусмотренным природой разумным порядком. Это обстоятельство очевидным образом напоминает о само-творческом онтическо-гуманистическом моменте.

Самотворчество (итал. autopoietico – от греческих слов αυτος – сам, ποιεω – делать, творить) – это самополагание, самосозидание. Биологическая клетка (не в порядке примера, но в порядке конкретной ссылки) полагает сама себя, является неким неопровержимым априори; каковы бы ни были методика или клиническое искусство врачей, клетка априорно первична по отношению ко всем их решениям, гипотезам, разработкам и хирургическим техникам. Рациональная органическая природа, на которую я в данном случае ссылаюсь, есть нечто подобное, и мы находим ее у человека, живущего в соответствии с тем, каким его биологически и генетически сформировала сама природа.

Мир права является гарантией себя самого в той мере, в какой он утверждает и акцентирует способность саморегуляции и самотворчества, присущую биологическому порядку человеческой жизни. Это утверждение может показаться противоречивым, но в действительности право надежно обосновано, только если оно охраняет само-творческую автономию той рациональности, которая служит его основанием, которая создает его.

В пределах причинного мира, или контекста упорядоченных причин – а право существенным образом характеризуется категорией порядка, – любое следствие более зависит от первичной причины, чем от вторичных или ближайших причин: доказательство следует из очевидности.

Если какая-нибудь ситуация оказывается неясной, то понятной ее всегда делает следующий принцип: Memorare novissima tua etperfectus eris, что означает: «Вспомни первоначала, и решение твое будет точным». Все церковное право основывается на этих novissima tua. Эти последние не суть смерть, последний суд, ад и рай, а, скорее, первоначала, задающие структуру объекта. А потому, совершая трансцендирующий анализ, нам следует вновь апеллировать к тому, что составляет основание и оправдание человеческого и производного устройства.

Я хотел бы напомнить, что математическую науку, если проанализировать ее глубинную основу, нельзя считать строго научной в исходном принципе методологией, скорее, она начинает с некоторой гипотезы и впоследствии находит фактическое подтверждение. В известном смысле, почти всякая наука исходит из некоторой недоказанной предпосылки. Математика – этот наглядный пример возведенной в крайность логики – не имеет основания, которое бы она сама могла обосновать: основание может доказать легитимность претензий математики, но математика не может обосновать легитимности притязаний своего основания. То же самое происходит и с правом: основание может обосновать право, но право не может оправдать своего основания, потому что исходит из факта. Да и мы сами сотворены, созданы, мы не обладаем априорным принципом изначальной организации своего существования.

Таким образом, этика должна была бы быть наукой о естественном праве или педагогикой онтической интенциональности человека. Порядок природы, или интенциональность природы, – это одно и то же. Интенциональность означает: как задумано природой (в биологическом, физическом, минеральном, астрономическом смысле этого слова). Порядок – это то, «как строит или как построил ум». Подразумевается не человеческий ум, но ум, стоящий у истока всего того, что мы на уровне явления констатируем как порядок: способ, каким объект был упорядочен и оформлен в его собственной реальности.

Порядок – это логическая структура, объясняющая и составляющая этот способ, это deus[84], dominus[85], на основании которого затем res clamat ad dominum[86]. Любая констатируемая нами феноменология человеческого бытия указывает на принцип, сохраняющий априорный характер; этот принцип есть deus ex machina, dominus naturale этой совокупности феноменов. Если мы хотим сохранить здоровье, нам следует апеллировать к принципу, который уже предустановлен в целостности нашей природы, в нашем «здесь», в нашем историческом бытовании.

Разум (ratio) означает меру, критерий; истинная разумность – не та, что отличает философов (Аристотеля, Фому Аквинского или просветителей). То, что я называю разумом, есть проекция нашей экзистенциальной пропорции, нашей формы, наших идей, необходимая для взаимодействия с любой близкой нам реальностью. Мы можем пользоваться проективной мерой, возникающей из предстоящего нам реального факта, мы не знаем, каково мироздание само по себе, мы знаем только, каково оно в отношении к самоявленной точке нашей соразмеряющей данности. Выражение «человек есть мера всех вещей» не означает, будто человек может делать все, что пожелает, но он может овладеть наукой в той мере, в какой подчинит сознание принципам собственной организации. Человек знает реальность, если он знает самого себя. Это нечто такое, что мы должны смиренно усвоить и в чем лишь впоследствии сможем вполне удостовериться. Человек – поскольку он сотворен (то есть является выражением интенциональности природы), а не только замыслен, – есть мера всех вещей.