Ученик Бешеного - Виктор Доценко

Хоть сейчас.

Давай, жду…

Пока Ростовский ехал к нему, Константин сел перед своим «черным» блокнотом и уставился в записи. Просмотрев свои вопросы, он набрал номер вдовы Мордковича.

Еще раз здравствуйте, Валерия Викторовна.

Здравствуйте, чем могу?

Припомните: ваш муж не говорил ли вам, что обращался к врачу, а может, уколы какие себе делал?

Нет, а что?

Ничего особенного: всякие версии проверяю… Если что‑то вспомните, даже если это покажется вам малозначительным, сразу позвоните. Договорились?

Не сомневайтесь…

Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил: это был Сухорученко.

С медициной оказалось все просто: я забыл, что вдова бизнесмена, утверждая, что муж был абсолютно здоров, ссылалась на их домашнего доктора. Я созвонился с ним и выяснил, что ни сам Мордасов, ни его жена последние полгода в его услугах не нуждались, поскольку чувствовали себя превосходно, а господин Мордасов настолько боялся уколов, что ни под каким видом не согласился бы их делать. Много лет назад ему вырезали аппендикс, так медикам пришлось давать ему общий наркоз. Тебе что, не дают покоя проколы, обнаруженные у моих подопечных?

Не дают, — задумчиво согласился Константин, — причем, если помнишь, такие же проколы имелись и у «моего» покойного.

Да, тут есть над чем серьезно поразмышлять, — подковырнул майор.

Вот именно, — охотно согласился Константин. — Ладно, бывай, жду сообщений от твоих пинкертонов.

Как только, так сразу… Бывай!

Константин положил трубку и раздраженно воскликнул:

Но где‑то они должны же были делать эти чертовы инъекции! — Рокотов так разозлился, что не заметил, что говорит вслух.

Почему‑то Константин был уверен, что разгадай он происхождение этих таинственных уколов, и тогда отыскать убийцу или убийц будет совсем несложно.

Если бы Константин знал, как близок он к истине…

Глава 8

Как справедливо предполагал Широши, не заполучив в свое распоряжение Бешеного, то есть потерпев поражение, Гиз «уполз в свою нору», но не в тот же день. Обстоятельства заставили его задержаться в Тбилиси.

Во–первых, ему пришлось дожидаться Улафа, который летел из Копенгагена, где люди Широши отпустили его, как только Гиз передал Савелия Широши. А во–вторых, его без предварительной договоренности посетил третий человек в иерархии бенладеновской «Аль–Кайеды» — Халид Шейх Мохаммед, которого западные журналисты за его поразительную активность и безжалостность к врагам ислама именовали «арабским Джеймсом Бондом».

Гиз не был готов к этой встрече, хотя давно знал Халида Шейха и предпочитал иметь дело с этим высокообразованным и умным человеком, нежели с самим Усамой, которого считал несколько туповатым.

Но сейчас все мысли Гиза были заняты тем, что же в конце концов произошло с Улафом и что тому пришлось пережить. Гиз слишком хорошо знал, как хитроумен и изворотлив может быть Широши в дотижении своих, только ему понятных целей.

Но не принять Халида Шейха он никак не мог, тем более, что его тбилисский дом охраняла дюжина пакистанских головорезов, которых Халид Шейх лично рекомендовал Гизу.

Халид Шейх возвращался из Панкисского ущелья, где проходили подготовку несколько боевиков–алжирцев. Их задачей было произвести несколько террористических актов в Западной Европе. Перед отлетом он не мог не навестить гостеприимный тбилисский дом Гиза.

Халида Шейха с полным основанием считали мозгом «Аль–Кайеды». Сын пакистанца и арабской женщины из Кувейта, он свободно говорил на арабском и урду, а кроме того, превосходно знал английский, поскольку учился в колледже в американском штате Северная Каролина.

Халид Шейх высоко ценил безудержную фантазию Гиза как теоретика и практика терроризма и во многих случаях советовался с ним. Собственно, атаку самолетов на знаменитые нью–йоркские башни одиннадцатого сентября они планировали вместе.

Как идет подготовка воинов ислама? — стараясь выглядеть заинтересованным, спросил Гиз, после того как они обменялись традиционным приветствием «Салям алейкум».

Слава всемогущему Аллаху, ребята будут готовы недели через две. Из них получаются настоящие бойцы ислама. — Ровный тон Халида Шейха дополнялся удовлетворенным блеском черных, как уголья, глаз.

Хотел бы я взглянуть на них.

Гиз не только сам любил участвовать в рукопашных схватках, но слыл благодарным зрителем. Следя за боем, он испытывал не меньшее возбуждение, нежели тогда, когда ему приходилось демонстрировать собственное мастерство.

Да, было бы интересно, если бы они встретились в учебном бою с твоими молодцами, — загорелся идеей Халид Шейх, — давай устроим?

Я бы с удовольствием, но мои бойцы улетели из Тбилиси сегодня утром, — солгал Гиз.

Но что тебе мешает вызвать хотя бы пару из них сюда через две недели? — недоуменно спросил Халид Шейх.

Видишь ли, мне самому нужно срочно уехать из Тбилиси, —не называя причин отъезда, сказал Гиз.

Неужели Президент свободной Грузии собирается тебя арестовать? — насмешливо спросил Халид Шейх.

Шутишь, брат!

Гизу такой поворот событий и в голову прийти не мог. В этой небольшой стране он был «персоной грата» хотя бы потому, что вложил немалую сумму в телекоммуникационную компанию, принадлежащую сыну Президента.

Видит Всемогущий, шучу, — улыбнулся в бороду Халид Шейх, — но все равно не понимаю, почему ты не хочешь немного задержаться в этом чудесном доме? Мы бы с тобой неплохо развлеклись, а моим питомцам устроили бы серьезный экзамен. Кто‑то за тобой гонится или ты кого‑то догоняешь? Да поможет тебе всемогущий Аллах! — Халид Шейх позволил себе допытываться, потому что у них с Ги- зом почти не было секретов друг от друга.

Мне нужно продумать одну операцию, а здесь слишком расслабляющая обстановка, что не способствует усиленной работе мозга. — Гиз не счел нужным вводить собеседника в курс неудачной борьбы за Бешеного.

Но Халид Шейх, как назло, спросил:

Я слышал, что у тебя сорвалась операция в России, которую мы с тобой планировали параллельно с операцией в США. Сначала я даже не поверил — ведь такой человек, каким был Сейф–уль–Ислам, не мог подвести, да пребудет он в раю в окружении прекрасных гурий!

На все воля Аллаха, который призвал этого замечательного человека и воина к себе, — грустно произнес Гиз.

Донеслось до меня, что какой‑то неверный русский пес сумел в открытом бою убить непобедимого Сейф–уль–Ислама, — слишком спокойно произнес он, — это правда?

К сожалению, правда, — подтвердил Гиз.

И этот грязный и нечестивый пес до сих пор оскверняет землю Аллаха своим присутствием? — с пафосом воскликнул Халид Шейх. — Не узнаю тебя, дорогой брат!

Всемогущий пока не дал мне возможности поквитаться с ним, но, надеюсь, Аллах скоро вразумит меня, как должно отомстить за гибель нашего с тобой общего друга и соратника.

Гизу явно был неприятен этот разговор, что Халид Шейх, безусловно, заметил.

Что ты думаешь по поводу Ирака? — спросил Гиз, чтобы переменить тему.

Этот объевшийся свинины бывший алкоголик, которого идиоты–американцы выбрали своим Президентом, совсем потерял даже остатки разума!

Следовательно, Саддаму конец, — без особого огорчения заключил Анри.

Его уже ничто не может спасти, ибо Аллах оставил его своими заботами, — абсолютно серьезно заявил Халид Шейх. — И поделом ему! Нечего было нападать на братский Иран! Аллах не прощает тех, кто развязывает братоубийственную войну. Вот война с неверными — другое дело.

Ты, конечно же, прав, — поспешил согласиться Анри.

Де Гиза, честно говоря, судьба Саддама вовсе не занимала. Он с нетерпением ждал Улафа, который вскоре появился.

Халид Шейх относился к Улафу с глубоким недоверием, поскольку тот не был мусульманином, но разговор касался лишь общих проблем, а потому Халид Шейх счел возможным завершить тему войны США и Ирака:

Вы понимаете, друзья, что гибель тысяч невинных мусульман под американскими бомбами и ракетами сплотит весь исламский мир и в наши ряды вольются сотни новых убежденных и бесстрашных воинов. Посмотрите, что происходит в Афганистане. Тупые янки хвастливо заявляют, что покончили с мусульманским экстремизмом. Весь Запад их почтительно слушает. Но я‑то знаю, что отважный воин Гульбуддин Хекматияр, да продлит Аллах дни его, уже объявил джихад против американцев и их продажных приспешников.

Халид Шейх с гордостью вскинул голову и продолжил:

Он успешно противостоял русским, получая от американцев оружие, а теперь он этим же оружием будет безжалостно уничтожать американских оккупантов. К нему уже потянулись отважные люди…

Хекматияр — прирожденный воин, и вожди пуштунских племен его наверняка поддержат. В отличие от янки он‑то знает, как с ними себя вести, — вставил Анри.