Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако случай Смирны, очевидно, нельзя объяснить лишь деятельностью одного человека, каким бы влиятельным он ни был и какую бы личную выгоду он, возможно, ни извлек из своих действий. Тот факт, что такой влиятельный член КЕП, как Мустафа Рахми, должен был быть назначен на должность вали Смирны в период после Балканских войн, вероятно, был связан с планами младотурок по «гомогенизации» регионов побережья Эгейского моря, принадлежавшего Османской империи. Этот план, который был претворен в жизнь весной 1914 г. по решению Центрального комитета младотурок и цель которого заключалась в искоренении греческого населения побережья, был поручен «административному» руководству Рахми[3692]. Существуют все основания полагать, что вали сам участвовал в разработке этого плана. Иными словами, это была греческая составляющая плана по этнической «гомогенизации» Анатолии, который в то время представлял собой центр забот Рахми, а также генерала Пертев-паши [Дермирхана], главнокомандующего 4-м армейским корпусом. Если эти операции и были замедлены накануне войны, то важная доля причины этого, несомненно, заключалась в нейтралитете Греции или даже ее вступлении в войну на стороне Германии. Более того, изгнание десятков тысяч греков в Грецию и депортация сотен тысяч других греков во внутренние районы страны позволили КЕП реализовать свои основные политические и экономические цели: изъять имущество этой группы населения. Добившись этой цели, иттихадистская партия-государство могла и, по сути, вынуждена была пощадить Смирну и оставшееся греческое население вилайета. Рахми продвигал эту политику и мастерски манипулировал местной прессой[3693]. Австро-венгерский дипломат отмечал, что «Рахми-бей имеет репутацию закоренелого грекофоба еще со времен изгнаний греков из прибрежной полосы, [но] он знает, как заставить главного редактора газеты «Реформа» публиковать хвалебные статьи, утверждающие, что православные греки Смирны и окрестностей довольны своим правительством»[3694]. Вали также выказывал доброжелательное отношение к англичанам, которых война застала врасплох в Смирне. По сути, он настолько в этом преуспел, что английское Министерство иностранных дел видело в нем «потенциального собеседника», находящегося в натянутых отношениях со столицей Османской империи[3695]. Соответственно, в течение первого года войны в Смирне господствовал своего рода вооруженный мир с греками, которые были начеку и в целом были враждебно настроены в отношении младотурецкого режима.
В таком контексте ликвидация армян города, без сомнения, породила напряженность в греческих кругах, где она была бы воспринята как опасность, которая может угрожать также и грекам. По данным османской переписи населения 1914 г., подтвержденным в этом случае статистикой патриархии, в вилайете Айдын насчитывалась почти двадцать одна тысяча армян, более одиннадцати тысяч из которых жили в Смирне и ее пригородах Бурнабаде и Джорделио[3696]. В ноябре 1914 г., разыгрывая, насколько это того стоило, козырную карту верности османской империи, армянский архиепископ организовал церковную службу за победу османской армии, на которой также присутствовали вали и Пертев-паша; после церковной службы последовал прием, на котором Рахми постарался отметить, что всякий раз, когда правительство провозглашает патриотический призыв, «армяне всегда были первой группой христиан, которая на него отзывалась»[3697]. Само собой разумеется, заявления такого рода были предназначены для того, чтобы успокоить армян, а также указать, насколько греки были менее заинтересованы в судьбе «отечества». Это состояние благодати завершилось в апреле 1915 г., когда Рахми потребовал от архиепископа Матеоса Инджеяна и некоторых видных армянских деятелей уничтожить все оружие и боеприпасы, находившиеся в их владении[3698]. А 2 и 3 мая полиция провела обыски в домах армянских политических лидеров; сто человек были арестованы и двадцать предстали перед военно-полевым судом в Смирне[3699]. По информации, переданной американским и австро-венгерским консулами, были найдены взрывчатые вещества и гранаты. Однако, похоже, что взрывчатка, о которой идет речь, была передана местным клубом КЕП АРФ в Смирне во время «контрреволюции» 1909 г. в целях борьбы с «реакционерами». Более того, взрывные устройства были закопаны шесть лет назад и, очевидно, уже не могли быть взорваны[3700]. Хорошо известно, что между местными комитетами КЕП и АРФ были установлены тесные взаимоотношения и что в апреле 1909 г. местный комитет иттихадистов обратился к партиям АРФ и Гнчак с призывом «сформировать группы добровольцев в течение последующих двенадцати часов»[3701].
Тем не менее после предварительного следствия, продолжавшегося в течение двух месяцев, и двух судебных заседаний, состоявшихся 4 и 5 июля 1915 г., военно-полевой суд Смирны приговорил семерых обвиняемых мужчин к смерти за хранение боевых взрывчатых веществ[3702]. Видные армянские деятели Смирны пытались получить для них «имперское помилование», утверждая, что мужчины были несправедливо осуждены. С этой целью они обратились к вали Рахми и иностранным дипломатам, размахивая «Меморандумом» в поддержку своей позиции. Этот призыв к милосердию, похоже, был вдохновлен опасением, что угрожающие казни могут «создать впечатление среди самых невежественных турецких фанатиков, что армяне замышляли заговор против правительства и это может спровоцировать резню»[3703]. Вали сообщил видным армянским деятелям, что он сделает все, что в его силах, но при этом добавил, что решение об исполнении приговора в руках Пертев-паши, командующего 4-м армейским корпусом. Наконец 4 августа 1915 г. султан заменил смертный приговор на пятнадцать лет каторжных работ, и пять осужденных были направлены в Конью для дальнейшего отбывания наказания[3704].
Этот эпизод показывает, что власти использовали в Смирне обычные методы, чтобы изобразить армян заговорщиками и предателями, и при этом тем не менее претворяли скрытую угрозу в действие, осуществляя депортации. Вполне вероятно, что, как и в Стамбуле, власти инсценировали этот спектакль, чтобы оправдать действия, которые они предпринимали в других местах, и в то же время показать свое великодушие иностранным наблюдателям. Похоже, Мустафа Рахми чрезвычайно хорошо сыграл роль защитника и, таким образом, гарантировал себе щедрость видных армянских семей Смирны.
Однако армяне вилайета Айдын еще не отдавали себе отчета об угрозе, нависшей над ними; они подвергались регулярным преследованиям до осени 1918 г. В этой связи следует напомнить, что все неженатые мужчины из других регионов, проживавшие в Смирне, были постепенно арестованы и высланы в сирийские пустыни[3705]начальником полиции Енишехирлы Хильми и двумя его приспешниками Базарли Хаджи Абдуллой и Спаханлы Хаджи Эмином[3706], Следует также отметить тот факт, что
