дороги, чтобы заставить их покинуть регион. Надо отметить, что М. Винклер, инженер, отвечавший за строительство железной дороги в вилайете Адана, связался с вали и указал ему на все негативные последствия, которые повлечет за собой перерыв в строительных работах. Вали, однако, ответил инженеру, что он ничего не мог сделать, поскольку приказы исходили от министра внутренних дел Талаата и военного министра Энвера[3752]. Дальнейшие события показали, что приказ о депортации был также нацелен на армянских рабочих, занятых на строительстве Аманосского отрезка железной дороги: 7 и 8 июля 1915 г. все сотрудники компании из Зейтуна, Хаджина, Гасан Бейли, Интилли и Бахче были депортированы, и их дома были переданы мусульманским мухаджирам. На самом деле вали предложил Винклеру нанять этих мухаджиров вместо депортированных армян, то есть предпринять шаг, который Хилмар Кайзер толкует следующим выражением: «Ясно, что деятельность компании стала мишенью шовинизма партии иттихадистов»[3753]. Кратковременное прерывание работы на железнодорожной линии, вызванное депортацией армянских работников, а также отставкой некоторых инженеров, похоже, не слишком тревожило правительство. Напротив, правительство угрожало конфисковать железнодорожную линию, если компания не в состоянии возобновить работу на ней. Угрозы были настолько серьезными, что Франц Гюнтер, директор компании Анатолийской железной дороги, потребовал, чтобы Винклер любой ценой возобновил работу на строительной площадке. Эта тактика, которая заключается в создании проблемы, чтобы затем эксплуатировать ее в своих целях, иллюстрирует методы, которые лидеры младотурок использовали для национализации экономики, невзирая на любые возможные последствия. Для выполнения своих обязательств Винклер был вынужден набрать квалифицированный персонал из рядов депортированных армян, которые в то время начали прибывать с запада, то есть нарушить запрет правительства нанимать армян на работу. Многие из армян были наняты под вымышленными именами или под присвоенной фиктивной национальностью. Врачи были наняты для поддержания работы госпиталя компании в Интилли; инженеры, бухгалтеры, секретари, мастера, плотники и другие работники были приглашены на работу на строительство Аманосского отрезка железной дороги. Это было более чем актуально, поскольку эта работа предвосхитила поражение Сербии в октябре 1915 г., которое открыло прямое железнодорожное общение с Германией, что можно было бы использовать для перемещения войск и техники. Единственным препятствием на пути таким перемещениям в направлении египетского фронта был незавершенный отрезок железнодорожной линии, представленный запланированными Таврским и Аманосским туннелями; и завершение строительства этих туннелей стало теперь для Германии стратегическим приоритетом[3754]. Несмотря на свое навязчивое желание довести до конца программу по истреблению армян, младотурецкие власти временно закрывали глаза на незаконную кадровую политику по найму работников, действовавшую на строительства Аманосского отрезка железной дороги. Тем не менее они отказались спасти работников и менеджеров, занятых на строительстве железнодорожной линии Багдадбана. Как в случае с армянскими государственными служащими, власти распорядились также депортировать этих армян. Они, однако еще раз столкнулись с сопротивлением Совета, Багдадбана, который указал, что не может обеспечить надлежащее функционирование железнодорожной линии без своих компетентных работников. Стремясь осуществить «национализацию» в отношении персонала железной дороги и исключить работников, не являющихся турками, правительство постановило, что корреспонденция компании и бухгалтерские книги должны вестись на турецком, а не французском языке; иными словами, правительство постановило уволить сотрудников-армян и заменить их мусульманами[3755]. Среди мер, принятых с этой целью, местные власти впервые отделили работников от их семей и затем депортировали их отдельно. Таким образом, 3 сентября в Ангоре вали Атиф-бей позволил арестовать девятнадцать армян-сотрудников Багдадбана и депортировать их. По словам свидетелей, на самом деле они были преданы смерти рядом с железнодорожной станцией. Эта акция, естественно, привела к протестам представителя компании. Атиф-бей ответил: «Вернуть их невозможно. Невозможно, ты меня слышишь? Они никогда не вернутся»[3756].
Встревоженный размахом акции, Гюнтер просил о встрече с министром внутренних дел для того, чтобы убедить его, что систематическая депортация армян, работающих на железной дороге, может парализовать транспортные потоки. Этот аргумент, кажется убедил Талаата, который в своем письме от 25 сентября приказал местным властям приостановить депортацию персонала определенных категорий и ожидать, пока специальный комитет вынесет решение по этому вопросу. Винклер, однако, подозревал, что Талаат издал тайный приказ противоположного значения, поскольку отметил, что местные власти и комитеты партии иттихадистов продолжали депортировать семьи его сотрудников, которые не могли бросить своих близких[3757]. Специальный комитет подтвердил приказ о депортации на заседании, проведенном 17 октября; однако вместе с тем он предоставил отсрочки в зависимости от специальностей работников, чтобы Совет Багдадбана организовал обучение «турецкого» персонала на смену армянам[3758]. Учитывая военное значение Багдадбана, совета спросили у подполковника Бёттриха, руководителя правления железнодорожного транспорта османского Генерального штаба. Бёттрих не только высказал положительное мнение в отношении депортации, но и подписал документ, закрепив это официально. Гюнтер сообщил в Совет директоров «Дойче банка» и посольство Германии в Стамбуле, что управление совершило акт крайней безответственности, подписав документ, который вовлекает немцев в «гонения армян»[3759].
Кроме заботы о судьбе работников физического труда и конторских служащих, занятых на строительстве Аманосского участка железной дороги, Гюнтер, директор компании Анатолийской железной дороги, был также обеспокоен использованием средств компании для транспортировки депортированного армянского населения с запада. В августе 1915 г. он получил много сообщений от своих коллег о случаях вымогательства у депортированных армян, имевших место на железной дороге. В своем письме от 17 августа 1915 г. в адрес Артура фон Гвиннера, президента «Дойче банка», Гюнтер использует термин «звериная чудовищность» для описания «истребления армян в современной Турции»[3760]. Он также обращает внимание своего руководства на ответственность компании, невольно превратившейся в инструмент программы уничтожения армян, разработанной младотурками. Похоже, что Артур фон Гвиннер, однако, не представлял полного размаха преступлений, совершаемых в Турции, и их последствий для его предприятия. Поэтому 30 октября 1915 г. Гюнтер отправил фон Гвиннеру фотографию армян, вагонов, битком набитых армянами. При этом он так описывает изображение: «Прилагаю для Вас фотографию, показывающую, как Анатолийская железная дорога становится носителем культуры в Турции. Это наши так называемые вагоны для овец, в которых, к примеру, 800 человек перевозят в 10 вагонах». Это письмо возымело эффект. Гюнтер получил от «Дойче банка» финансовую помощь для депортированных армян, сопровождаемую рекомендациями проводить гуманитарные акции таким образом, чтобы не создать впечатление враждебности «Дойче банка» по отношению к «правительству союзника»[3761].
Военный комиссар, который отвечал перед военным министерством, нес ответственность за информирование Совета Восточной железной дороги о правилах, которые должны были применяться при замене армянского персонала. Например, письмо от 7 ноября 1915 г. поручало властям вилайета Эдирне отложить депортацию трех менеджеров по транспортировке, которые уже были высланы и в
