Власть книжного червя. Том 3 - Kazuki Miya
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Собираешься уйти, Корнелиус? Ты не останешься её рыцарем сопровождения?
— Я стал рыцарем сопровождения при условии, что смогу уйти, когда Розмайн выберет собственных последователей. Но правда в том, что я сам до сих пор не решил, хочу ли я ей служить, или нет. Она неплоха как госпожа, но…
Корнелиус замолчал и на какое-то время задумался, прежде чем объяснить своё беспокойство.
— Дамуэль стал служить ей в результате наказания, Бригитта — ради земель Илльгнера. Ангелика даже не думала отказывать, когда отец вызвал её обсудить этот вопрос, но мне сложно представить, чтобы она вообще хоть раз о чём-то всерьёз задумывалась. Я хочу сказать, что до сих пор не совсем представляю, каково это — служить одному человеку всю свою жизнь.
Продолжать служить Розмайн казалось не таким уж и плохим вариантом, но для Корнелиуса это не являлось достаточной причиной, чтобы решиться на такое серьёзное изменение в его жизни. Я когда-то уже пережил подобные страхи, поэтому мог понять беспокойство, которое он испытывал. Да уж, он не в том состоянии, чтобы ещё и думать о наборе в свиту Розмайн.
— Лампрехт, почему ты решил продолжать служить господину Вильфриду? Ты мог уйти в любой момент.
В те дни, когда последователей господина Вильфрида увольняли одного за другим, Освальд сказал, что поймёт, если я решу уйти. Госпожа Вероника больше не могла давить на мать, и теперь, когда мою младшую сестру удочерил герцог, от меня больше не требовалось служить господину Вильфриду ради блага семьи и фракции.
Я посмотрел на Корнелиуса. У него было такое озабоченное и задумчивое выражение, как, возможно, и у меня, когда я разговаривал на эту же тему с матерью.
— Если бы мне пришлось назвать причину, я бы сказал, что остался, потому что господин Вильфрид нуждался во мне. Кроме того, я не видел причин пытаться служить кому-либо ещё, когда сам не знал, как должен вести себя правильный последователь. Поэтому я решил, что мы с господином Вильфридом можем учиться вместе. Не сильно думай над этим. На такие вопросы не бывает чётких ответов. Тебе нужно прийти к собственным решениям, — сказал я, потрепав Корнелиуса по голове.
Он неуверенно посмотрел на меня.
— Ты решил служить ему, потому что сам не выполнял свои обязанности достаточно хорошо? Это сильно отличается от логики Экхарта.
— Экхарт особый случай. Он не может служить хорошим примером для подражания. Ты не найдешь того, кому мог бы служить, если станешь пользоваться его логикой.
Если задуматься, Экхарт всегда ставил своего господина выше себя. Найдётся не так много людей, которые настолько одержимы своим господином, что готовы продолжать служить ему даже после официального освобождения от обязанностей. Зачастую последователи меняли господина в зависимости от обстоятельств и политических тенденций.
— Отец служит аубу как командующий рыцарского ордена, а Экхарт готов рисковать своей жизнью ради господина Фердинанда и не желает служить кому-либо ещё. Я думаю, что жизнь рядом с такими людьми исказила твоё представление о том, как всё должно быть. Никто не ожидает непоколебимой верности с самого начала. Сперва господа должны доказать, стоят ли они её.
— Экхарт… особый случай? А я было пришёл к выводу, что для выбора господина нужны сильные чувства. Это хорошо, что ты так не думаешь. Я попробую ещё раз обо всём поразмыслить, чтобы найти свои собственные причины остаться с Розмайн, — сказал Корнелиус.
Обеспокоенное выражение исчезло с его лица. На мой взгляд, Корнелиус уже принял решение в тот момент, когда начал искать причины остаться с Розмайн. Но я не стал ему об этом говорить.
* * *Студенты дворянской академии постепенно исчезали из детской комнаты, пока, в конце концов, не остались только те, кто проведёт здесь всю зиму. Именно в этот день Розмайн вдруг принесла набор каруты и предложил всем сыграть.
Дети быстро разделились на группы по возрасту, но опытные игроки вошли в группу самых старших. Излишне говорить, что кое-какая парочка опытных игроков всех обыграла.
— Лампрехт! Линхардт! Пусть противниками выступали дети старше меня, но если не считать Розмайн, я победил всех! — объявил господин Вильфрид.
Его уверенность в себе держалась на победах против детей, которым уже исполнилось девять, но, вероятно, всё дело в том, что родители подговорили их поддаться ему. Эта теория подкреплялась тем фактом, что дети не казались разочарованными проигрышами — наоборот, они добрыми глазами смотрели на счастливого господина Вильфрида. Было ясно как день, что дело нечисто.
Вот только Розмайн тоже заметила это, и, позволив своему лицу на мгновение отразить лёгкую досаду, ярко улыбнулась и огляделась по сторонам.
— Конечно, некоторое время мы будем иметь преимущество, поскольку хорошо знакомы с этой игрой, но если вы не сможете победить нас хотя бы один раз за зиму, то мы не сможем доверить вам роль наших последователей. Верно, брат Вильфрид?
Господин Вильфрид непонимающе посмотрел на неё, но остальные дети напряглись.
— Я буду с нетерпением ждать возможности сыграть со всеми вами снова. С завтрашнего дня я начну награждать сладостями лучших из вас.
Похоже, Розмайн не собиралась позволять другим детям поддаваться ей и господину Вильфриду, и для этого собиралась принести сладости, приготовленные её личными поварами. Обычно детям приходилось ждать, пока им не достанется немного десерта после старших по статусу и возрасту, но теперь вкусные сладости будут доступны для всех в качестве призов.
В мгновение ока лица средних и низших дворян стали очень серьёзными. Теперь дети смотрели на каруту совсем другими глазами. Это также означало, что и высшие дворяне не смогут играть вполсилы, поддаваясь господину Вильфриду. Их честь была бы поставлена под сомнение, если бы они проигрывали детям из средних и низших дворян.
В течении всего одного дня Розмайн заставила всех детей серьёзно относиться к играм.
— Это удивительно… — пробормотал Линхардт.
Я согласно кивнул. Она манипулировала детьми так легко, что
