Столетов - Виктор Болховитинов

У Ломоносова не было сомнений в познаваемости мира, в том, что все явления могут быть объяснены на основании естественных законов. Ломоносову была чужда апелляция к каким бы то ни было божественным, сверхъестественным силам.

Продолжая линию, начатую Ломоносовым, прогрессивные русские ученые боролись за научно-материалистическое объяснение явлений природы.

Тимирязев, Менделеев, Лобачевский, Сеченов, Умов, Павлов — это имена не только корифеев естествознания, это имена людей, внесших немалый вклад в сокровищницу материалистического миропонимания.

Верность материалистическим идеям помогала деятелям русской науки одерживать славные победы.

Путь русской науки, как и русской литературы и искусства и всей русской общественной мысли, — это путь величайших революционных открытий, далеко опережающих свое время, это всегда прозрение в будущее.

И это наперекор укоренившемуся в правящих классах царской России пренебрежению к народу, к создаваемой лучшими его силами науке и культуре. Царское правительство боялось народных талантов, боялось смелой, самобытной народной мысли; оно старалось всеми средствами помешать распространению знаний в народе. Но лучшие люди русской науки всегда были борцами за просвещение народа. Горячая любовь к родине, к народу, сознание долга перед ним порождали в них страстное желание донести до широчайших народных масс великий свет истинного знания.

Идея общественного долга ученого, стремление сделать науку орудием просвещения и раскрепощения народа с особенной силой проявились в шестидесятые годы.

Вспоминая развитие естествознания тех лет, К. А. Тимирязев писал: «Если спросят, какая была самая выдающаяся черта этого движения, можно, не задумываясь, ответить одним словом — энтузиазм, тот увлекающий человека и возвышающий его энтузиазм, то убеждение, что делается дело, способное поглотить все умственные влечения и нравственные силы, дело, не только лучше всякого другого могущее скрасить личное существование, но, по глубокому сознанию, и такое, которое входит необходимою составною частью в более широкое общее дело, как залог подъема целого народа, подъема умственного и материального. Этот энтузиазм был отмечен чертою полного бескорыстия, доходившего порою до почти полного забвения личных потребностей».

Характерной чертой русского естествознания шестидесятых годов было то пристальное внимание, с которым относились его представители к вопросу распространения науки. Замечательными воспитателями молодежи и мастерами популяризации научных знаний были Сеченов, Тимирязев, Умов и многие другие корифеи русской науки.

Они отдавали много сил чтению публичных лекций, созданию популярных статей и книг.

Условия, в которые была поставлена русская паука, определили весь духовный склад ее деятелей.

Русскую науку приходилось создавать вопреки правительству, наперекор всем его стараниям остановить ее рост. Ученым приходилось вести нескончаемую жестокую войну за свое право на творчество. Тип кабинетного ученого, отгородившегося от всего мира своими фолиантами, пробирками и колбами, не мог появиться в среде передовых русских ученых.

Для русских передовых деятелей науки был характерным тип ученого-борца. Менделеев, Сеченов, Бредихин, Бутлеров, Марковников — все они были боевыми людьми, умеющими воевать. Быть другими они не могли. Это было бы равносильно отказу от научной работы.

Молодой Столетов на первых же порах своей деятельности заявил себя достойным соратником «могучей кучки» русских ученых.

Столетов самозабвенно любил родину. Все, что было сделано русскими людьми, всегда находило горячий отклик в сердце ученого-патриота.

В обширной переписке Столетова масса писем, присланных и безвестными русскими людьми. Многие знали, что, написав Столетову, можно быть уверенным, что этот человек не отмахнется и не отмолчится, что он найдет время для того, чтобы поддержать и ободрить любого человека, желающего заняться наукой.

Обращаясь к Столетову с просьбой рассмотреть работу и понимая, что ученый очень занят, бывший его ученик математик И. С. Громека писал ему: «Я никогда не решился бы на эту просьбу, если бы не знал, с каким интересом и вниманием относитесь Вы ко всему, что пишется на русском языке по физике».

Столетов, еще будучи сторонним преподавателем университета, показал, что он умеет воевать за русскую науку. После выздоровления он сразу начал кампанию за осуществление второй части намеченной им программы.

Теперь надо было добиться того, чтобы университет имел физическую лабораторию.

Столетов берет слово на заседании совета профессоров. Он стремится убедить университетское начальство в необходимости открытия учебно-исследовательской лаборатории.

Горячо и гневно он говорит о том, что без лаборатории физико-математический факультет вынужден выпускать недоучек, что невозможно одними только лекциями вырастить настоящих исследователей.

Физик не может, подобно математику, работать, имея в руках только бумагу и карандаш. Для того чтобы природа раскрыла свои секреты, у физика в руках должны быть средства заставить ее заговорить. Физика — наука экспериментальная. Опыт, эксперимент — главное ее оружие.

Учиться владеть этим оружием будущие физики должны уже на студенческой скамье.

Университет не может не иметь лаборатории! Она нужна не только студентам, надо позаботиться и о профессорах! Они не имеют права быть только педагогами, они должны вести исследовательскую работу! Университетские кафедры нужно превратить в центры научно-исследовательской работы, говорит Столетов.

Столетов пишет докладные записки университетскому начальству, выносит на обсуждение кафедры физики примерные сметы расходов, необходимых для организации лаборатории. Он доказывает, что просимая им сумма есть минимум.

Когда-то, на заре физики, во времена Галилея и Ньютона, когда устанавливались основные физические понятия, разговор с природой можно было вести с помощью простых средств — веревочек, блоков, рычагов, наклонных плоскостей. Именно на этих примитивных приспособлениях были открыты законы механики.

Но времена изменились. Чем глубже проникают физики в тайники природы, тем все большим трудом приходится вырывать у природы ее секреты.

Уже властно заявила свое право на существование наука об электричестве. Для исследования электрических явлений недостаточно полукустарных и грубых приборов, нужна тонкая измерительная аппаратура.

Сложной и хитроумной аппаратуры требуют и все остальные широко развившиеся главы физики — учение о теплоте, свете, газах, жидкостях.