Выжившие: Начало - Илья Тамбовцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олег отпустил руку Кати и старался выбросить ее из головы и все мысли, связанные с отношениями. Какая тут любовь, когда твоя жизнь зависит от каждого твоего шага, от каждого твоего выбора?
Несмотря на то, что Олег отпустил Катину руку, она продолжала прижиматься к парню, что последнему нравилось, потому что давно не чувствовал тепла, которое окутывает сзади, давно не ощущал прикосновений Насти, очень похожих на Катины касания. Но и не нравилось из-за угрызения совести и внутреннего голоса Насти, обозленного и полного разочарования. Подростку казалось, что где далеко Настя за ним следит, и видя контакт с Катей, злится и начинает ненавидеть Олега, обзывая подонком. Юноше от такого стало не по себе, и он отошел в сторону, оторвавшись от Кати. Сев на ближайший стул, он закрыл лицо руками и просто стал слушать, что скажет Орлов или Бахтеев.
Он чувствовал, как все обернулись в его сторону. Он видел, как огорченно смотрит на него Катя. Никто ничего не сказал. Раздавалось только щелканье колесиков на приемнике и шипение из другого наушника Орлова…
Так прошло еще десять минут. Олег дремал, зато все напряженно стояли и слушали, как Орлов переключает частоты. Дождь усиливался. Послышалось трещание дозиметра. Как только оно прекратилось, Иванов произнес:
— Двести микрорентген в час.
Бахтеев кивнул и подошел ближе к неподвижному и спокойному Орлову. Встав прямо над ним, он посмотрел на радиоприемник и спросил тихо у всех:
— Может, он сломан?
Орлов медленно покачал головой отрицательно.
— Этот радиоприемник никогда громкостью не отличался. Самые хорошие мы в ту больницу увезли, — пояснил тишину приемника Орлов.
— Почему мы покинули ее? — тихо и осторожно спросила Катя.
— Зомподы заложили во втором корпусе бомбу, незаметно проникнув в здание и захватив его. Людей у нас немного, поэтому контролировать все здание мы не могли. Дабы не терять людей, ушли. Однако основная часть уехала и остались мы — на нас машины не хватило. В общем, хотели уйти вместе из города, так как других укрепрайонов у нас здесь нет, но получилось так, что кто в лес, кто по дрова ушел, — рассказал Бахтеев.
Разговор прервал голос Орлова:
— Тихо!
В свободном наушнике вдруг стали раздаваться прерывистые гудки, похожие на шум заводящейся машины. Орлов сразу же оживился и стал что-то тыкать на приемнике. Правой рукой он прижимал как можно сильнее наушник к уху, а второй что-то крутил. Все насторожились, даже Олег освободил свое лицо от рук и повернулся к столу.
— Прием! Как слышно? Прием! Меня кто-нибудь слышит? Я город Калачинск, прием! Ответьте кто-нибудь! — отвечал на гудки Орлов.
«Пшш-ш-ш-ш… гш-гш-гш-гш…Вас не…повто…е…шно…Калачинск, ответьте…Я бун…один…» — связь прервалась. Радиоприемник больше не мог поймать этот сигнал, из-за чего и Орлов, и Бахтеев сматерились. Остальные опустили головы в отчаянии, кроме Олега и Федора Николаевича.
— И что, мы теперь одни? — спросила Катя.
Бахтеев немного озлобленно помолчал и произнес громовым голосом:
— Так! Не раскисать! Выше головы! Связь плохая точно из-за погоды. Вспомните хотя бы бурю, которая была несколько дней назад. Мы не одни — это факт. Кто-то же попытался выйти на связь, в конце концов? В общем, остаемся здесь до окончания радиоактивного дождя, Иванов, какой фон за окном?
— Двести десять микрорентген в час. — ответил Иванов.
— Ну вот тем более остаемся. Смысл в такой фон идти куда-либо? Отдохнем здесь, может транспорт найдем, пополним запасы, связь восстановим, а там видно будет. Повторяю: связь может быть плохой из-за дождя.
— А зачем мы тогда вообще в эфир во время дождя вышли? Мы так могли себя зомподам выдать!.. — сказал Федор Николаевич, и все сразу же переключили свои взгляды с пола на Бахтеева. Их глаза прониклись страхом и предчувствием будущей перестрелки.
Бахтеев немного помолчал, оглядев всех спокойным взглядом и сказал:
— Во-первых: у них, возможно, тоже радиоприемники, но не радары или средства прослушки. Во-вторых: мы ничего в эфир такого не говорили, что бы могло нас сдать. Да, мы назвали наш позывной, состоящий из города, где мы находимся, но зомподы знают, что мы находимся, собственно, в этом городе, но адреса-то не знают. В-третьих: на сигнал никто не откликнулся, значит зомподы не поймали наш сигнал. В-четвертых: сейчас идет радиоактивный ливень, за нами никто не выедет.
— А как вы тогда объясните то, вы недавно перестреляли всю базу зомподов? Наверняка это их всполошило и разозлило. Они могут на БТРах или танках отправить подкрепление.
— А это уже в-пятых: они тоже не тупые оборванцы, у которых приказ «убивать» лежит на генном уровне и является смыслом их никчемной жизни, все-таки имеют какую-нибудь стратегию или ум. Я уверен, что после того, как пятеро взрослых мужиков перестреляли пятьдесят с лишним человек…
— Извините, шесть. Головин тоже стрелял, — поправил Федор Николаевич.
— Тем более. Шесть взрослых мужиков перестреляли шестьдесят с лишним человек и не потеряли никого — это должно испугать их и заставить насторожиться. К тому же у нас еще один боеспособный человек. — Бахтеев посмотрел на Олега. — Я лично думаю, что они попытаются взять эту больницу только при двух условиях. Первое: если им удастся «сдвинуть» из этой больницы и силой выгнать из города. Второе: если мы первыми оставим этот город и больницы и исчезнем из их жизни, и город полностью в их руках.
— Вполне логичное рассуждение, Юрий Львович, но вы уверены, что зомподы не окажутся, как вы выразились, «тупыми оборванцами»?
— Уверен. Вы прекрасно знаете, что ими кто-то управляет на ментальном уровне. И эти «кто-то» явно не глупые, раз управляют вооруженным зомбированным стадом. Вероятно, именно они и устроили все это…
— Только зачем? — продолжил за Бахтеева старик.
На этой фразе Олег вышел из кабинета и направился к окну, располагавшемуся в конце коридора. Дождь заканчивался, небо светлело серой и пустой мглой. На полу были грязные разводы и светящаяся серебряным цветом лужа. Вода в ней выглядела грязной, словно перед этим
