Выжившие: Начало - Илья Тамбовцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— …Далее мы подхватили раненого и направились сюда. Боль в лице поутихла, но нога… Такое ощущение, что в нее что-то тупое и толстое воткнули. Особенно в стопы отдает, из-за чего ходить трудно. Как мы теперь в старую больницу пойдем, не говоря уже о том, как уходить из города будем?..
Бахтеев умолк. Остальные молчали с серьезным выражением лица, но глаза выдавали все впечатление от этой истории. Взгляды помрачнели еще большим страхом, но блеск в зрачках отдавал надеждой на лучшее. Внутренне все задавались вопросом Бахтеева. И снова тишина, разрушаемая треском костра и тяжелым дыханием Головина. Устрашающий гул ветра снаружи проносился, нагнетая мрачность тишину. Никто не осмеливался говорить. Однако Бахтеев, окинув всех серьезным взглядом, сказал:
— Нам нужно уходить, в любом случае. Сейчас боеспособных людей очень мало. Я понимаю, что многие из нас ранены, слабы, сам на данный момент такой. Но нам нужно собраться и дойти до больницы. Это крепость, это оплот нашей надежды. Дойдем до больницы — найдем способ добраться до безопасного места. Не очень далеко, можно дойти. Олег, идти сможешь?
Олег кивнул, на что Федор Николаевич неуверенно поджал губы.
— Юрий Львович, может вы еще прикажете солдату пешком идти? — сухо спросил старик, обращаясь к Бахтееву и указывая головой на Головина.
— Разумеется, нет. Головина понесем. При чем, когда мы доберемся до Краснова, я выпотрошу ему все мозги, чтобы он отправил его на Север. Может, и Олега туда отправлю.
— Думаете, в бункере их не вылечат?
— В том то и дело, Федор Николаевич, что в бункере основная часть больных. Там на наших просто времени не хватит.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— И каким образом вы хотите отправить своего бойца на Север?
— На этот вопрос ответ знает только Краснов, и знал Громов. Оба мне ничего не рассказывали. Значит, вот что. Сейчас ночуем здесь, а на утро пойдем в старую больницу, там решим, что дальше делать.
— Вы думаете, этот Краснов вам поможет?
— Не уверен. Но раз он обязался быть лидером «Шторма» после Громова, то он лично должен отвезти бойца на Север, притом не на самолете, а на обычном мопеде через Сибирь, через тайгу.
Все недружно и тихо посмеялись этой фразе одноглазого Бахтеева.
— Как вам с одним глазом? — спросил Олег.
— Нормально, почти вижу им. Ты-то как? До инфекции не дошло?
— Нет, слава Богу, не дошло, — ответил за Олега Федор Николаевич. — Но ранения тяжелые, Юрий Львович. Если сравнить с вашим Головиным, то по тяжести ран они одинаковы.
— Вот черт! — выругался Бахтеев и тихо произнес одному старику: — Доктор, вы понимаете, что он должен выжить?
Тот кивнул.
Все легли спать. Костер давал хоть и слабое, но уютное тепло, а его треск расслаблял и убаюкивал. Федор Николаевич не спал — разбирал свои вещи и складывал какие-то препараты в свои карманы, поскольку сумка порвалась, о чем сказал самому себе шепотом, но этот шепот разносился по всему подвалу грубым эхом. Головин, опершись о стену, бездыханно полулежал в углу недалеко у костра. Антон скрылся на верхних этажах вместе с Бахтеевым и Ивановым. Орлов и Тюменцев остались дежурить выход. Олег же дремал на своей раскладушке и не мог уснуть, поскольку его смущало то, что рядом с ним спит Катя, лежащая спиной к подростку и лицом к огню. Она вся сжалась, свернулась в клубок и крепко обнимала свою игрушку, мирно посапывая. Под головой была ее куртка, взявшаяся из неоткуда, само тело располагалось на небольшом пледе, что нашла на верхних этажах в квартирах. Юноша лежал на спине и краем глаза смотрел на девушку. Быстро бьющееся сердце не давало покоя. Особенно его поразил момент, когда Катя укрыла Олега покрывалом, найденным там же. Хоть она это делала с некоторым равнодушием, было понятно, что здесь далеко не равнодушие…
К спокойному потрескиванию костра добавились глухие и низкие разговоры солдатов-дежурных. Олег засыпал и уже ничего не понимал, поэтому речь для него казалась невнятной и незаметной. Скоро сомкнулись тяжелые веки, тело отнималось, первые сновидения посещали разум, но Олег вдруг вздрогнул и проснулся. Было такое ощущение, что левую ногу ударило током. Подросток тяжело задышал, проклиная падение во сне и судороги, и вскоре опять заснул. Он опять вздрогнул и на этот раз приподнялся, не чувствуя тело. Проснулась Катя.
— Ты чего не спишь? — сонный и милый голос Кати донесся до слуха Олега.
Подросток промолчал, либо не помнил, что ответил, но девушка уложила его обратно и накрыла покрывалом до самой шеи и легла, повернувшись к нему лицом. Олег резко отключился, даже не заметив, как закрыл глаза.
Снилась Настя. Одетая в белое платье, она шла по какому-то коридору и глядела пустыми и устрашающими глазами на каждую дверь. Коридор был пуст, только на полу виднелись высохшие кровавые пятна, стены наполовину разукрашены зеленой краской, а на потолке мигали электрические лампы. Вдали была тьма, как и сзади. Девушка обернулась к Олегу, и тот посмотрел на свою руку, в которой был топор. Оглядев лезвие, внутри подростка забушевал гнев, что вот-вот обрушится на Настю. Чувствуя это, Настя испугалась и переменилась в лице. Перед этим у нее были короткие, ярко-черные волосы, молочного цвета губы, тонкий нос, огромные и страшные глаза, сияющие чернотой и звериным блеском, бывающий только у обращенных. Сейчас это была та Настя, что гуляла с Олегом перед катастрофой, и даже моложе.
Гнев Олега укротился, он опустил топор и медленно пошел к Насте. Та улыбнулась, но сразу же, будто что-то заметила сзади Олега, вскрикнула, как тварь из рассказа Бахтеева, и убежала в первую дверь. Подросток на долю секунды хотел побежать за ней, но обернулся и перед ним появился отец, который через мгновение исчез, когда юноша замахнулся на него топором. Олег остался один, словно забыл, что за дверью Настя и, тоскливо застонав, сел на колени и отбросил топор, а после закрыл лицо руками. Единственная в коридоре лампочка погасла.
— Просыпаемся! — приказал Бахтеев. — Живее! Давайте!
Первой встала Катя и помогла встать Олегу. Иванов с Федором Николаевичем поднимали Головина, перебрасывая его руки через свои плечи и таща из подвала на улицу. Тот с болью стал вздыхать и что-то бормотать, направив свой взгляд куда-то вверх.
