Тайна Высокого Замка - Златослава Каменкович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через окно бросили хлеб.
«Держи, товарищ… Это тебе… а это тебе… На, получай, товарищ…»
«И мне дайте!»
«Возьми, товарищ…»
Кто-то громко и решительно призывает сохранять дисциплину и ожидать утра. Ведь может быть подвох: учинят провокацию и расстреляют всех из пулемётов.
Но где там! Кто может ждать утра?! Я первым выскочил в коридор, а за мной и другие. Двери всюду открыты. Люди бегают, разыскивают знакомых. А вокруг — ни одного полицая… Сбежали…
«Мартын, — берёт меня за руку Александр Гаврилюк, — мы организовали группу товарищей, которые будут выдавать из склада чемоданы и мешки. Дело нелёгкое, там их около девяти тысяч…»
«Я с радостью, — говорю, — идём…»
Покидая Берёзу, мы нашли многих наших товарищей убитыми. Убегая, полицаи боялись стрелять. Убивали штыками…
— Где ж Александр Гаврилюк? — встревоженно спросил Тарас Стебленко.
— Как же? Он тут, во Львове. Разве ты его не встречал?
— Я сам только вчера приехал из Борислава. Месяц пробыл по заданию партии на нефтяных промыслах.
— Тогда ясно.
— Татусь, я знаю Александра Гаврилюка. Это он дал нам машину, чтобы сюда перебраться. Да, мама?
Дарина, вошедшая с кипящим чайником в руке, утвердительно закивала головой:
— Дай ему бог здоровья, золотой человек.
— Из Берёзы мы с Гаврилюком вышли разом, — опять заговорил отец Петрика. — По дороге нас кормили белорусские крестьяне. От них мы и узнали, что Красная Армия уже заняла Барановичи. Вернулись мы домой в Заболотье. Гаврилюк собрал вокруг себя наших людей, словом, организовали мы в тот же день ревкомы, дрались с недобитыми панами, пока Красная Армия пришла. Встретитесь, Гаврилюк тебе многое поведает. Он в голове целую книгу о Берёзе носит.
Во время всего этого разговора Петрик несколько раз бросал на гостя короткие насторожённые взгляды.
«Да где ж я его видел?» — старался припомнить мальчик.
Мартын Ткачук охотно согласился воспользоваться гостеприимством Тараса Стебленко и пожить у него до тех пор, пока устроится на работу и получит комнату.
Пока Ковальчук сбривал бороду и мылся в ванне, гость очаровал всех своим пением. О, сколько чудесных украинских песен он знал! Петрик тоже заслушался.
Однако стоило ему только уйти, мальчиком вновь овладело какое-то тягостное чувство, схожее на муки голода. Смутные воспоминания теснились в его памяти. Он силился припомнить…
«Кто это? Где я раньше видел Мартына Ткачука?» — всё настойчивее спрашивал себя Петрик.
Он даже начал сердиться.
«И зачем я всё время про это думаю?.. — А мысль скользкая, как улитка, вползала в голову: — Где я видел его? Где?.. Где?..»
— Ты о чём размышляешь, сынок? — заметил Ковальчук, ласково вороша огромной ладонью шелковистые волосы Петрика.
— Тато, — встрепенулся мальчик. — А этот… Мартын Ткачук, он сам из Львова?
— Нет, а что?
— Сдаётся… он, наверное, тоже был заказчиком…
— Каким заказчиком?
— А к дяде Тарасу тогда в сапожную мастерскую много разных заказчиков приходило. И он тоже… — не совсем уверенно заключил Петрик.
— Нет, не мог он приходить. Мартын Ткачук во Львове никогда не жил, — твёрдо сказал Михайло Ковальчук. — Может, кто похожий на него заходил?
— Ага, — согласился Петрик, стыдясь своей неуместной подозрительности. Казалось, ледяной покров, сковывавший мальчика, внезапно растаял, и он с увлечением начал рассказывать отцу о друзьях и пещере, которую опять хочет захватить Данько-пират.
— Йой, эта пещера! — горестным, жалостливым тоном вставила Дарина. — Узнала я тут с нашим сынком, почём фунт лиха. Как затеют они возле этой пещеры войну, ну, думаю, каменюкой по голове стук нут — и готов!
— Так-таки и стукнули! Что я дурак им башку свою подставлять? Я голову портфелем загораживаю.
— «Загораживаю». Спасибо Юрку, сынишке нашего соседа. Он Петрика тут оберегает от озорников. И в школу записал.
— Пойдём, татусь, я покажу нашу пещеру.
— Куда тянешь батька? Устал он с дороги. Лучше покажи ему свои тетрадки, книжки, портфель, что тебе тётя Марина подарила.
— Ганка, а ты покажи карточку, что тебе танкист дал, — порекомендовал Петрик. — Она эту карточку, когда спать ложится, всегда сперва поцелует, а потом в тумбочку прячет. Я видел…
— Мама, скажи ему! — сконфуженно покраснела Ганнуся.
— Вот как! Уже кавалер? А ну, дочка, подавай нам сюда своего танкиста, — шутливо сказал Ковальчук. — Поглядим, что он за орёл!
Ганнуся первая смущённо засмеялась, стыдливо закрыла лицо руками и выбежала на террасу.
— Опять озоруют в саду! — раздался её крик.
Петрик, выскочивший вслед за сестрой на террасу, безошибочно опознал убегающих через забор.
— Это Данько-пират и его шайка! Юрко! — позвал он. — Юрко-о-о!
Сперва на балконе с лаем появился похожий на волка Рекс, затем вышел Юра — сын командира, а за ним Стефа, внучка старого профессора. Она училась с Юрой в одном классе, и они дружили.
— Опять Данько обрывал виноград! — задрав голову, сообщил Петрик.
— Я сейчас, — кивнул Юра.
Через две-три минуты Юра и Стефа были в саду.
Ганнуся познакомила их с отцом.
— Знаете, этот Данько — закоренелый преступник, хотя ему всего лишь четырнадцать лет, — с лицом сосредоточенным и серьёзным пояснила Ковальчуку Стефа. — Я его знаю ещё с детства.
— Хо, можно подумать, ты уже очень взрослая, — хихикнул Петрик. — Ганя ей на день рождения куклу подарила…
Сестра строго дёрнула Петрика за лямку штанов.
— Ты меня не смыкай! — насупился Петрик.
— А вот уже и взрослая, — не без некоторого кокетства возразила Стефа. — Меня этими днями будут принимать в комсомол. Да, Юрик?
И хотя Петрик уже давно мысленно поклялся любить Стефу до гроба, в эту минуту, когда она так нежно посмотрела на Юру, от любви Петрика, казалось, не осталось ничего, кроме горького сожаления за то, что он так быстро забыл добрую, трогательную, печальную Юльку, исчезнувшую из его жизни, как бесследно исчезают капли дождя на раскалённом песке.
Суровая бороздка прорезала высокий чистый лоб Юры.
— Другого выхода нет! — решительно промолвил он. — Надо этому Даньку написать ультиматум. Да, точно такой же ультиматум, как Тимур послал Квакину и его шайке.
Испытывая жгучее смущение, Петрик был вынужден признаться: во-первых, он не знает, что такое ультиматум; во-вторых, кто такой Тимур; в-третьих, что это за шайка Квакина?
Присаживаясь на садовую скамейку, где сидели Ковальчук, Петрик, Ганя и Стефа, Юра раскрыл книжку.
— Михайло! — позвала Дарина. — Иди, отдохни с дороги.
— А я, Дарцю, тут с ними на свежем воздухе отдыхаю.
— Тоже мне — юный пионер! — добродушно усмехнулась Дарина и зашла в комнату.
— В этой книжке рассказывается о пионере Тимуре и его команде, — начал Юра. Он быстро отыскал нужную страницу и прочёл:
«…Тимур оглянулся. Людей вблизи не было. Он вынул из кармана свинцовый тюбик с масляной краской и подошёл к воротам, где была нарисована звезда, верхний левый луч которой действительно нагибался, как пиявка.
Он уверенно обровнял лучи, заострил и выпрямил.
— Скажи — зачем? — спросила его Женя. — Ты объясни мне проще: что всё это значит?
Тимур сунул тюбик в карман. Сорвал лист лопуха, вытер закрашенный палец и, глядя Жене в лицо, сказал:
— А значит, что из этого дома человек ушёл в Красную Армию. И с этого времени этот дом находится под нашей охраной и защитой. У тебя отец в армии?
— Да! — с волнением и гордостью ответила Женя. — Он командир.
— Значит, и ты находишься под нашей охраной и защитой.
Они остановились перед воротами другой дачи. И здесь на заборе была начерчена звезда. Но прямые светлые лучи её были обведены широкой чёрной каймой.
— Вот! — сказал Тимур. — И из этого дома человек ушёл в Красную Армию. Но его уже нет. Это дача лейтенанта Павлова, которого недавно убили на границе. Тут живёт его жена и та маленькая девочка, у которой добрый Гейка так и не добился, отчего она часто плачет. И если тебе случится, то сделай ей. Женя, что-нибудь хорошее…»
— О, это очень умная и благородная книга, — задумчиво сказал Михайло Ковальчук, — Вот у меня есть два адреса… В этих домах дети тоже ждут своих отцов… Фашисты замучили их в концентрационном лагере. Я бы гордился моим сыном и его товарищами, если бы они делали для этих семей что-нибудь хорошее.
— Вы нам дайте, пожалуйста, эти адреса, — попросил Юра. — Мы вам обещаем… да, Стефа?
— Конечно! Мы не только будем заботиться о семьях погибших. Мы будем стараться… А этому гнуснопрославленному рыцарю по очистке чужих садов, Даньку-пирату, мы пошлём такой ультиматум, что он сбежит из города, как его отец!
