Оставленные - Том Перротта

– Ты маму потеряла.

– Не только из-за нее. Один из кузенов Гэри, он тоже пропал… две девочки из университета, начальник моего отца, коллега Гэри. Много людей исчезло. Ты ведь помнишь, как это было.

– Помню.

– Казалось, как-то это неправильно… выходить замуж без мамы. Мы с ней были очень близки, и она так радовалась, когда я показала ей обручальное кольцо. На церемонию я собиралась надеть ее свадебное платье.

– И Гэри не возражал против отсрочки?

– Ничуть. Я ж говорю, он очень хороший парень.

– И вы переназначили день свадьбы?

– Не сразу. Года два мы вообще о ней не упоминали. А потом вдруг решили пожениться.

– И на этот раз ты была готова?

– Не знаю. Наверно, я просто смирилась с тем, что мама не вернется. Как и все остальные. А Гэри стал проявлять настойчивость. Твердил мне, что он устал все время скорбеть. Сказал, что моя мама хотела бы, чтобы мы поженились, завели семью. Чтобы мы были счастливы.

– А ты что думала?

– Что он прав. Я тоже устала постоянно скорбеть.

– И что же произошло?

Мег умолкла на несколько секунд. Лори казалось, будто она слышит, как та думает в темноте, пытается сформулировать ответ, тщательно подбирая слова, словно от них зависит ее судьба.

– Мы полностью подготовились к свадьбе. Арендовали зал, выбрали диджея, договорились с фирмой, обслуживающей банкеты. Казалось бы, я должна быть счастлива, да? – Она тихо рассмеялась. – А меня не покидало ощущение, что меня там даже нет, что все это происходит не со мной, а с кем-то другим, с тем, кого я даже не знаю. Смотрите, она разрабатывает дизайн приглашений. Смотрите, она примеряет платье.

– Мне знакомо это чувство, – сказала Лори. – Как будто ты умерла, но сама об этом не знаешь.

– Гэри злился. Не мог понять, почему я не проявляю энтузиазма.

– И когда ты решила сбежать?

– Эта мысль уже зрела у меня какое-то время. Но я все ждала, надеялась, что мое отношение изменится. Ходила к психотерапевту, принимала лекарства, йогой занималась. Ничего не помогло. На прошлой неделе предложила Гэри снова перенести свадьбу, но он даже слышать об этом не хотел. Заявил, либо мы женимся, либо расходимся навсегда. Мне решать.

– И ты пришла сюда.

– Да, – подтвердила Мег.

– Мы рады, что ты с нами.

– Терпеть не могу сигареты.

– Привыкнешь.

– Надеюсь.

На этом их разговор был окончен. Лори повернулась на бок, наслаждаясь мягкостью своей постели, пытаясь вспомнить, когда она последний раз спала на столь удобной кровати. Мег немного поплакала и затихла.

Снимите номер

Нора с нетерпением ждала танцевального вечера – не столько самого мероприятия, сколько возможности сделать публичное заявление, объявить окружающим, что у нее все хорошо, что она оправилась от унижения оскорбительной статьи Мэтта Джеймисона и не нуждается ни в чьей жалости. Весь день она пребывала в вызывающе приподнятом настроении, примеряя все сексуальные наряды из своего гардероба – они и теперь были ей впору, а некоторые сидели даже лучше, чем прежде, – вспоминая танцевальные движения перед зеркалом – танцевала впервые за три года. «Неплохо, – думала она. – Очень даже неплохо». Она словно совершала путешествие во времени, встретив ту, кем когда-то была, и узнав в ней давнего друга.

Наконец она остановила свой выбор на изящном красно-сером платье с глубоким треугольным вырезом. Последний раз она его надевала на свадьбу дочери начальника Дуга, где ее засыпали комплиментами. Даже Дуг сподобился, хотя он был скуп на похвалу. Нора поняла, что сделала правильный выбор, когда показалась в этом платье сестре и увидела недовольство на лице Карен.

– Неужели ты пойдешь в этом?

– А что? Не нравится?

– Просто оно немного… кричащее, тебе не кажется? Люди подумают…

– Мне все равно, – перебила сестру Нора. – Пусть думают, что хотят.

В автомобиле Карен ею овладело волнение, приятнейшее чувство предвкушения – нервный трепет перед субботним выходом в свет – ощущение, которое она помнила со студенческих дней, когда от каждой вечеринки ждала судьбоносных перемен в своей жизни. Это зудящее возбуждение донимало ее на протяжении всей дороги до места проведения мероприятия и пока она шла по школьной парковке; исчезло лишь перед входом в здание школы, когда она увидела афишу:

ВЕСЕЛЫЙ МЕЙПЛТОН ПРЕДСТАВЛЯЕТ:

НОЯБРЬСКИЙ ВЕЧЕР ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

В ПРОГРАММЕ – ДИДЖЕИ, ТАНЦЫ, УГОЩЕНИЯ, ПРИЗЫ

С 20.00 ДО ПОЛУНОЧИ

СТОЛОВАЯ ШКОЛЫ ХОТОРН

«Веселый Мейплтон? – удивилась Нора, внезапно поймав свое карикатурное отражение в стеклянной двери. – Это что – шутка?» Если шутка, то, значит, смеются над ней, не иначе: уже более не молодая женщина явилась в вечернем платье в школу, в которую ее дети никогда не пойдут. «Простите, – сказала она им, словно они притаились где-то у нее в голове, оценивая каждый ее шаг. – Я не подумала».

– В чем дело? – спросила Карен, заглядывая через ее плечо. – Закрыто?

– Разумеется, не закрыто. – Нора толкнула дверь, показывая сестре, сколь неуместен ее вопрос.

– Я в этом и не сомневалась, – раздраженно сказала Карен.

– Зачем тогда спрашиваешь?

– Потому что ты встала как вкопанная. Заткнись, подумала Нора, заходя в центральный коридор – яркий туннель с натертым до блеска коричневым полом и множеством традиционных зеленых шкафчиков, убегающим вдаль, по обеим сторонам. Просто заткнись, прошу тебя. Напротив канцелярии на стене висела коллекция автопортретов школьников, под ними – надпись крупными буквами: МЫ – МУСТАНГИ! С болью смотрела она на все эти свежие, полные надежд, неумело нарисованные лица детей, представляя, как счастливые матери каждое утро отправляют их в школу с ранцами и коробочками для завтрака, а после обеда заезжают за ними и увозят домой.

Привет, детка, как день прошел?

– У них здесь прекрасная программа по изобразительному искусству, – сообщила Карен, словно проводила экскурсию по школе для родителя, выбирающего учебное заведение для своего ребенка. – И музыку хорошо преподают.

– Чудненько, – буркнула Нора. – Я, пожалуй, запишусь.

– Я просто из вежливости. Злиться необязательно.

– Извини.

Нора знала, что ведет себя по-свински. По отношению к Карен это было тем более несправедливо, что только она одна и согласилась составить ей компанию, хотя Нора обратилась к сестре в последний момент. В этом была вся Карен. Норе она не всегда нравилась, у них почти на все были разные взгляды, но она всегда могла рассчитывать на сестру. Все остальные, кому она звонила, – ее якобы близкие подруги из группы мамочек, в которую она больше не входила, – отказались, сославшись на домашние дела и прочее, правда, прежде попытались отговорить ее от посещения этого мероприятия.

Ты уверена, что это хорошая идея, милая? Норе претил их снисходительный тон, то, как они называли ее «милой», словно обращались к ребенку, неспособному принимать собственные решения. Может, стоит немного подождать?

Под «немного подождать» подразумевалось подождать, когда осядет пыль от статьи, той самой, о которой до сих пор еще, наверно, шепчется весь город: НЕ ПРОЧЬ ПОИГРАТЬ И С ДРУГИМИ: ПАПОЧКА-«ГЕРОЙ» ЗАЖИГАЕТ С ХОРОШЕНЬКОЙ ВОСПИТАТЕЛЬНИЦЕЙ. Нора лишь раз прочитала эту статью, у себя на кухне, после неожиданного визита Мэтта Джеймисона, но и одного раза оказалось достаточно, чтобы все грязные подробности бурного романа Дуга с Кайли Маннхейм навечно отпечатались в ее памяти.

Даже теперь, две недели спустя, ей все еще трудно было представить Кайли в роли Той Женщины. В восприятии Норы она оставалась любимой воспитательницей ее детей из детского сада, в который они ходили, – чудесной, энергичной девушкой, недавно окончившей колледж. Даже с пирсингом в языке и татуировкой на левой руке, приводившей в восхищение малышей, Кайли удавалось производить впечатление добродетельного и здравомыслящего человека. Она была автором замечательного письма-характеристики – некогда Нора думала, что будет дорожить им вечно, – в котором на трех страницах был изложен основанный на тщательных наблюдениях подробный анализ первого года пребывания Эрин в детском саду, восхвалявший ее «незаурядные навыки общения», «неистощимую любознательность», «бесстрашие» и «любовь к приключениям». После Четырнадцатого октября Нора месяца два всюду носила с собой это письмо, чтобы иметь возможность перечитать его в любой момент, когда ей захочется вспомнить дочь.

К сожалению, в достоверности обвинений его преподобия сомневаться не приходилось. Он достал из мусорного ящика старенький, очевидно, неработающий лэптоп Кайли – парень в компьютерном магазине сказал ей, что в нем полетел жесткий диск, – и, применив на практике свои недавно приобретенные навыки по восстановлению данных, выудил из компьютера целую коллекцию изобличающих электронных писем, компрометирующих фото и «шокирующе откровенных» бесед в чате между «симпатичным отцом двух детей» и «очаровательной молодой воспитательницей». В статье были представлены несколько скандальных фрагментов из этой переписки, в которых Дуг демонстрировал свою прежде скрытую склонность к эротическому письму.