Города гнева - Влад Бах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Добить – значит, убить? – выдавливаю сиплым голосом, быстро заглядывая под шкуру, чтобы на всякий случай проверить хмм… всё ли на месте.
– Именно! Кастрацией я, кстати, не промышляю, – язвительно хмыкает рыжая. – Хотя…. – ее взгляд красноречиво останавливается на лезвии топора. Затем, ради пущего эффекта, она проводит по нему длинными пальчиками с короткими аккуратными ноготками. – Если будешь вести себя плохо, лейтенант, рука у меня не дрогнет.
Да кто б сомневался!
– Кто ты такая? – озадаченно насупившись, возвращаюсь к первоначальному вопросу.
– Я же сказала: «Меня зовут Иллана» – с легким раздражением произносит девушка, но топор, тем не менее опускает, а, точнее, кладет на стол, рядом с закопчённой керосиновой лампой и железной кружкой.
Лайка тем временем лениво заваливается на другой бок и, вытянув лапы и вывалив длинный розовый язык, наблюдает за нами безо всякого интереса.
– Ладно, попробуем иначе, – выдыхаю я и, пошевелившись, морщусь от боли. – Откуда ты взялась, Иллана? – поджав полные губы, она упрямо молчит, буравя меня недовольным взглядом. – Я видел поезд… Он ведь мне не померещился?
Девушка отрицательно качает головой, но не спешит облегчать мне задачу и что-либо объяснять.
– Что здесь происходит? Секретная разведывательная операция?
– А я похожа на разведчицу? – она насмешливо вскидывает подбородок.
– Нет, – признаю очевидное и перевожу взгляд на сваленные в углу вещи. – Но возможно, ты отстала от отряда и потерялась…
– Скорее, потерялся ты, лейтенант.
– Что есть – то есть, – хмуро отзываюсь, чувствуя себя крайне неловко под назойливым прямым взглядом. – Где мы? Хотя бы это ты можешь мне сказать?
– Тебе нужно выпить отвар, – проигнорировав вопрос, она подносит к моим губам чашку.
Густой травяной запах ударяет в ноздри, вызывая легкое головокружение. Точнее, ни хрена не легкое.
– Давай, не упрямься. Не отравлю. Хотела бы убить, ты бы уже не дышал. Честное слово, я задолбалась отпаивать тебя с ложечки, как младенца.
Что значит «отпаивать с ложечки»? Я думал, что все это время провалялся в отключке, пока эта странная девчонка ставила на мне свои шаманские опыты. Может поэтому я ни черта и не помню? Неизвестно, что за ингредиенты входят в ее ведьминское зелье. Не исключаю, что я и сейчас нахожусь в измененном состоянии сознания. Потому как происходящее слишком сильно попахивает абсурдом и бредовыми галлюцинациями.
– Ладно хоть подгузники менять не пришлось, – видя мое замешательство, бессердечно издевается Иллана. – Если захочешь справить нужду и почистить зубы – ведро и умывальник там. – она показывает на плотную штору, закрывающую закуток недалеко от рассохшейся и потрескавшейся деревянной двери. – Но сначала выпей это, – девушка настойчиво продолжает пихать мне вонючее пойло.
– Слушай, у меня в рюкзаке есть аптечка, – киваю на свои вещи, с отвращением отталкивая чашку. – Там всё: и обезболивающие, и антибиотики, дезинфицирующие средства и бинты для перевязки.
– Не переживай, я использовала твои лекарства, но силу и энергию они тебе не вернут, – спокойно произносит девушка. – А этим отваром я подняла на ноги десятки человек. Отлично подходит для обработки ран и приема внутрь. Никто не жаловался. Если тебя интересует состав, то он максимально простой: ромашка, календула, шалфей, тысячелистник и зверобой.
– Ты травница, что ли? Я думал, они вымерли давно. – Хмурюсь я, понимая, что проще уступить, чем продолжать бессмысленный спор.
Под ее пристальным взглядом набираю в рот немного горького напитка, с трудом сглатываю пересохшим горлом, прислушиваясь к ощущениям. Противная на вкус жидкость проникает в желудок, обдавая внутренности согревающим теплом.
– Не вымерли, – усмехается Иллана, наблюдая за моими потугами сделать второй глоток.
Удивительно, но сила убеждения этой девушки работает. После третьей порции пойла я чувствую себя значительно бодрее. Удается даже принять полусидячее положение и рассмотреть как следует воспаленные рубцы на своем плече. Выглядят они не так уж плохо, да и пульсирующая боль потихоньку отпускает.
Удовлетворенно кивнув, Иллана забирает у меня кружку и ставит на стол. Затем смачивает в этом же отваре кусок марли и осторожно прикладывает к ране. Я вздрагиваю, ощутив, как капли стекают по разгорячённой коже. Наши взгляды снова сталкиваются, и сердце переходит в режим отбойного молотка. Кажется, меня сильно волнует эта лесная нимфа, обитающая в ветхой избушке у черта на рогах и не спешащая объяснить, какого хрена происходит и что ей нужно.
– Надеюсь, ты не заставишь меня снова это пить? – сдвинув брови, интересуюсь я, покосившись на кружку.
– Нет, новый заварю, – она широко улыбается, демонстрируя красивые ровные зубы и ямочки на щеках, глядя на которые, я залипаю, как заворожённый.
Если девчонка мне все-таки мерещится, то с воображением у меня полный порядок. Более смазливую и сексуальную ведьмочку придумать сложно даже в предсмертном бреду.
– Нравлюсь? – спрашивает без жеманства и женского тщеславия. Это не вопрос, а скорее констатация очевидного факта.
– Ты очень странная, и я не уверен, что не брежу, но определённо нравишься, – подтверждаю я.
– Не бредишь. Просто твоя психика пока не готова принять новую действительность. – Она убирает компресс с моего плеча, снова погружает марлю в кружку, отжимает и повторяет процедуру. – Ты для меня тоже – все равно что инопланетянин. Я никогда не видела вживую военных Корпорации. Наши миры не должны соприкасаться. Есть четкие границы, которые ты нарушил, проникнув на запрещенную территорию.
– Запрещенную кем? – подхватываю я, все еще не в силах осмыслить услышанное.
Она права. Мой мозг и психика не справляются с нагрузкой. Любые предположения и логические цепочки разбиваются о старые, вбиваемые годами установки.
– Есть закон… точнее негласная договоренность между Корпорацией и материковыми анклавами выживших, и нами она ни разу не нарушалась. В отличие от вас, мы выполняем свою часть уговора, – ее глаза темнеют до глубокого медового оттенка. Похоже, меня собираются сделать козлом отпущения, обвинив во всех бедах человечества, опираясь на чьи-то безумные домыслы.
– Это невозможно, – отрицательно качаю головой. – На материках нереально выжить. Я участвовал во многих боевых вылазках, чтобы убедиться в этом лично.
– В пятнадцати километрах отсюда находится город Астерлион. Я там родилась, Эрик Дерби, – отдёрнув руку от моего плеча, она с вызовом приподнимает подбородок, воинственно глядя мне в глаза. – Я и сотни других людей. Мы живем и сражаемся. Каждый день. Оглядись вокруг. Ты не на охраняемой военной базе, обнесенной бетонными стенами и напичканной системами биологической защиты. Ты на закрытой территории, в мертвой зоне, но все еще жив. Как думаешь, почему?
Я теряю дар речи, не зная, во что верить. Сейчас она меньше всего похожа на сумасшедшую, но, если допустить, что Иллана говорит правду и на материках остались незараженные люди, почему они не просят помощи у Корпорации, а видят в ней угрозу? Разве главный враг человечества не шершни? Какое к черту может быть соглашение, если в войне с мутантами важен каждый человек?
– Мой город вполне реален, как и все его жители. Астерлион не единственное поселение, но самое близкое к военной базе на Сахалине. И вероятно, ты первый боец Полигона, шагнувший за условный периметр. Не буду с пеной у рта утверждать, что других не было, но то, что ни один их них не выжил – в этом сомнений быть не может, – жестким тоном подытоживает девушка.
Глава 11
Молчу так долго, что даже легкое потрескивание огня в буржуйке начинает казаться громким. Иллана возится с чем-то за столом, но ее движения замедляются, когда она замечает мой пристальный взгляд. Рыжие волосы падают на ее спину, медные отблески мелькают в свете керосиновой лампы. Ощущение нереальности по-прежнему держит разум в стальном кулаке. Я словно бьюсь о невидимый барьер, но он настолько крепкий, что способен выдержать атомный взрыв.
Всё, что она сказала: о выживших городах, о некоем «соглашении», о том, что меня «не должно быть здесь», – кажется не просто ложью, а чем-то противоестественным. Это противоречит всему, что я знал.
Но поезд… Грузовой состав, что пронесся мимо, его огни, его ревущий двигатель, – он ведь был настоящим. И эта хижина с буржуйкой, с псом, лениво растянувшимся на полу, с ароматами трав и мяса. И эта девушка в бордовом платье. Она
