Психоаналитические идеи и философские размышления - Валерий Лейбин

Подобная психоаналитическая установка открывала определенные перспективы для работы с историческим материалом.

В самом деле, если принять в качестве рабочей гипотезы положение, что история развития человечества является повторением истории развития человека, то нельзя ли использовать методы психоаналитического исследования личности для лучшего понимания исторических событий? Если психоаналитик способен проникнуть по ту сторону сознания человека и вскрыть травмирующие события в его детстве, то не сможет ли опирающийся на психоаналитический метод исследования историк отстраниться от рациональных объяснений и погрузиться в толщу бессознательного прошлого, в «детство» человечества, чтобы тем самым раскрыть подлинную историю?

Именно так и поступали психоаналитики, апеллирующие к историческому материалу. Именно такой подход и привлек внимание некоторых зарубежных историков к психоанализу.

За рациональным обрамлением мыслей и поступков человека психоаналитик усматривает сложное переплетение иррациональных мотивов, связей и отношений, которые ускользают от сознания. Задача психоаналитика – расшифровать язык бессознательного, в символической форме проявляющегося в речи индивида.

С аналогичной ситуацией сталкивается и историк. В его распоряжении имеются исторические тексты, документы. На основе их изучения он должен воссоздать прошлое, составить себе ясное представление о минувших исторических событиях. Однако, пытаясь рационально объяснить прошлое, историк, как считают приверженцы психоаналитической истории, не столько добирается до существа исторических событий, сколько реконструирует их, причем, как правило, в искаженном виде. Все дело в том, что историк не учитывает бессознательный слой истории, скрытую внутреннюю бессознательную работу, составляющую сердцевину исторических событий. Прорваться же к этому историческому бессознательному можно лишь путем расшифровки дошедших до наших дней текстов, интерпретации символического языка, который скрыт за привычным текстуальным изложением исторических событий. Здесь как раз и может помочь психоаналитический метод исследования бессознательного, необходимый, по убеждению сторонников психоаналитической истории, для оживления исторических событий и приближения их к историку, пытающемуся постичь их суть.

Надо сказать, что в ряде случаев исторические работы, осуществленные с позиций психоаналитического исследования, дают весьма интересный материал. Так, например, книга американского ученого Э. Эриксона о молодом Лютере (Erikson, 1962), представляет собой добротное историко-биографическое исследование, в котором с использованием психоаналитического метода исследования прослежена связь между формированием внутреннего мира отдельной личности и исторической эпохой. Не случайно данная работа оказала заметное влияние на ряд зарубежных историков, ранее настороженно или негативно относившихся к психоанализу. Конечно, далеко не все исходные положения и конечные выводы Эриксона являются бесспорными. Некоторые из них свидетельствуют о доминировании психоаналитических установок над исторической действительностью. Тем не менее не следует сбрасывать со счета то обстоятельство, что Эриксону удалось выявить отнюдь не тривиальные явления и процессы, ускользнувшие из поля зрения других историков, изучавших исторические события, связанные с возникновением лютеранства на Западе.

III. Психоаналитические идеи и концепции, неоправданно широкие обобщения и выводы, сделанные на основе психоаналитического метода исследования, неоднократно подвергались критике со стороны различных ученых. В общих чертах эта критика остается отчасти справедливой и по отношению к психоаналитической истории, особенно в том случае, когда речь идет об акцентировании внимания исключительно на эдиповом комплексе, сексуальной подоплеке исторических событий, невротических чертах характера политических лидеров.

Вместе с тем есть смысл непредвзято разобраться в существе тех установок и теоретических положений психоаналитической истории, благодаря которым зарубежным исследователям удается рассмотреть ряд исторических аспектов, недостаточно освещенных в мировой исторической литературе. Во всяком случае, как мне представляется, заслуживает внимания разделяемая некоторыми зарубежными историками установка, согласно которой в историко-биографическом исследовании важно не только вывить характерные особенности исторической личности посредством анализа социально-политического уклада жизни в соответствующую историческую эпоху, но и раскрыть содержание данной эпохи, исходя из соотнесенности ее с внутренним миром изучаемой личности, с теми коллизиями и внутрипсихическими конфликтами, которые разыгрываются в глубинах психики конкретного человека при столкновении его бессознательных влечений и желаний с социокультурными ограничениями, религиозными запретами, нравственными идеалами.

Фрейд 3. Лекции по введению в психоанализ. Т. I. M., 1923.

Фрейд 3. Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии. М., 1925.

Erikson E. Young Man Luter. A Study in Psychoanalysis and History. N. Y.-London, 1962.

WehlerH.-U. Psychoanalysis and History // Social Research. 1980. V. 47. № 3.

1983

Психоанализ и социальные науки

Психоаналитические идеи широко используются в зарубежной общественной мысли. Получившие признание и одобрение среди части зарубежных ученых в начале XX столетия, когда психоанализ вышел за пределы сугубо медицинского использования, а психоаналитический метод исследования личности и культуры стал, по сути дела, отправной точкой изучения общественных явлений и процессов в целом ряде исследований, эти идеи в настоящее время не только вторгаются в сферу социологии, политологии, истории, историографии, права, но и приобретают значительное социальное звучание в современном мире. Более того, на основе использования психоаналитических идей в различных социальных науках предпринимаются попытки создания новых дисциплин, будь то психоаналитическая социология, психоаналитическая история или психоаналитическая историография. Словом, теоретические идеи и концепции психоанализа становятся неотъемлемым элементом исследования многих зарубежных работ, посвященных осмыслению взаимосвязи между личностью и обществом, индивидом и культурой.

Психоаналитические идеи находят свое отражение в современной зарубежной социологии. И в этом нет ничего удивительного. Напротив, использование психоаналитических идей рядом зарубежных социологов можно рассматривать как закономерный процесс развертывания скрытой интенции психоанализа от глубинного высвечивания внутреннего мира человека к попыткам объяснения общественных явлений, с одной стороны, и поиску нетрадиционных методов исследования в социологии, способных, по мнению некоторых авторов, оживить социологическую мысль и вывести ее из тупиков объективистского игнорирования психологии, – с другой.

Действительно, по мере того, как психоанализ стал претендовать не только на раскрытие внутренних дисгармоний, выявление бессознательных мотивов деятельности человека и объяснение причин болезненного расщепления психики, но и на осмысление общественных явлений, рассмотренных по аналогии с явлениями индивидуально-личностного характера, сами психоаналитики предприняли попытки психоаналитического изучения общества. Так, уже основатель психоанализа 3. Фрейд попытался рассматривать культурные и социальные институты человечества через призму созданной им психоаналитической модели личности, что нашло свое отражение, в частности, в его работе «Психология масс и анализ человеческого „Я“ (1921). Другие психоаналитики заявили о необходимости совмещения психоанализа с марксизмом, чтобы тем самым открыть перспективу исследования широкой панорамы общественных явлений и политических движений. К их числу относится В. Райх, в 20-х годах предпринявший попытку „привести в гармонию“ психоаналитические идеи Фрейда с социально-экономическим учением К. Маркса и на этой основе создать „новое учение“, способствующее анализу общественных процессов.

Подобные тенденции сохранили свою значимость и в настоящее время. Во всяком случае, в зарубежной литературе из года в год появляются работы, авторы которых претендуют на социологизацию психоанализа, считая, подобно Г. Маркузе, что классическому психоанализу присуща „социологическая субстанция“ и что фрейдовское психоаналитическое учение „с необходимостью включает в себя теорию общества“ (Marcuse, 1956, р. 27).

Что касается второй тенденции, т. е. обращения социологов к психоаналитическим идеям, то она отчетливо проявляется в последние годы в зарубежной социологической мысли, хотя история ее возникновения насчитывает десятилетия. Пожалуй, особый интерес зарубежных социологов к психоаналитическим концепциям наметился после опубликования известным американским социологом Т. Парсонсом статьи „Психоанализ и социальная структура“ (1950), в которой отстаивалась мысль о том, что психоаналитическая и социологическая теории находятся в процессе развития „нового типа анализа“ динамики социальной структуры, получившего название теории „социального действия“. И хотя еще в 40-х годах Т. Парсонс освещал некоторые сюжеты, связанные с медицинской практикой и институциональной ролью психоаналитиков в обществе, тем не менее именно в статье „Психоанализ и социальная структура“ было подробно раскрыто значение психоаналитических идей для развития социологического знания.