Психоаналитические идеи и философские размышления - Валерий Лейбин

Рассмотрение социологических проблем войны и конфликтов самым тесным образом связано с осмыслением вопросов, касающихся политики, жизни и деятельности политических лидеров, функционирования политических организаций, расстановки политических сил в обществе. Западная политология приложила немало усилий к тому, чтобы всесторонне осветить все вопросы, связанные с политологической проблематикой. Имеется массив публикаций, посвященных конкретному изучению отдельных сторон политической жизни современного западного общества и мира в целом. Не последнюю роль в этих публикациях играют работы, авторы которых используют психоаналитические идеи. Более того, за последние десятилетия психоаналитический подход к изучению политических проблем получил определенное распространение в странах Западной Европы и США. В большей степени это касается исследований историографического характера, связанных с психоаналитическим осмыслением жизни и деятельности видных политических лидеров, хотя психоаналитическое видение распространяется и на другие аспекты политической жизни современного общества.

В работе «Психология масс и анализ человеческого Я» (1921) Фрейд предпринял попытку психоаналитического объяснения того, как и почему отдельным личностям-вождям удается увлечь за собой массы. При этом он исходил из предположения, согласно которому все взаимоотношения между людьми, будь то отношения индивида к своим родителям, объекту любви и т. д., могут быть оценены как социальные феномены, и, следовательно, психоаналитические находки в области индивидуальной психологии в равной степени следует перенести и на сферу социальной психологии как психологии масс. С этих позиций Фрейд и подходил к исследованию «коллективной душевной жизни», считая возможным говорить о либидозной структуре армии, либидозной привязанности каждого индивида к лидеру и к остальным членам коллектива или массы, являющейся не чем иным, как вновь ожившей первобытной ордой с присущей ей эмоциональной взаимосвязью между первобытным отцом и его сыновьями. Поэтому все психоаналитические концепции о бессознательном, эдиповом комплексе, нарциссизме, переносе и т. д. оказываются в представлении Фрейда применимыми с отдельными коррекциями и к массовым явлениям социального характера.

Нельзя сказать, что современные западные политологи целиком и полностью соглашаются с психоаналитическими рассуждениями Фрейда о сущности массы, толпы, специфике взаимосвязей, устанавливаемых между политическими вождями и рядовыми членами общества. В ряде случаев они отвергают фрейдовские представления о «либидозной привязанности» и сексуально окрашенных мотивах политической деятельности, не соотнесенных с реальной политической ситуацией в том или ином обществе. Такой отход ортодоксального фрейдизма объясняется тем, что, с одной стороны, опираясь на психоаналитический подход к исследованию социальных явлений, многие западные социологи внесли свои коррективы в некоторые фрейдовские концепции, а с другой – сами психоаналитики пересмотрели ряд положений классического психоанализа с учетом культурных и социальных факторов, играющих значительную роль в жизни человека.

Пересмотр некоторых положений классического психоанализа касался главным образом тех психоаналитических идей, которые были двусмысленными или, во всяком случае, затрудняли непосредственное вторжение в сферу политики. Так, например, Э. Фромм реконструирует многие фрейдовские концепции таким образом, что они оказываются применимыми к анализу социально-экономических и политических проблем и процессов современного западного общества. В частности, он пересматривает представления Фрейда о природе и характере человека, феноменах переноса и нарциссизма. Отмечая ограниченность ряда фрейдовских идей, Э. Фромм вводит понятие «социального характера» как «посредника между социоэкономической структурой и идеями, а также идеалами, превалирующими в обществе» (Fromm, 1981, р. 30). Говоря о слишком узком, с его точки зрения, толковании Фрейдом переноса и нарциссизма, Э. Фромм сосредоточивает внимание на рассмотрении «социального переноса» и «группового нарциссизма» и делает вывод о том, что «социальный перенос» является «одним из наиболее важных социальных феноменов», а «групповой нарциссизма» представляет собой «феномен большого политического значения» (Fromm, 1980, р. 42, 51).

Вместе с тем, несмотря на модификацию некоторых психоаналитических концепций Фрейда, современные западные исследователи широко используют сам метод психоаналитического анализа политических проблем. Изучаются личностные аспекты политических процессов, преломленных через призму психоаналитического высвечивания внутреннего мира человека. Выявляются психопатологические черты характера политических деятелей. С позиций психоанализа переосмысливаются содержание и существо самой политики. Словом, в ряде зарубежных исследований политическая проблематика рассматривается с точки зрения применимости к ней психоаналитических идей и концепций. И если одни авторы, включая профессора политических наук Мельбургского университета А. Дэвиса, полагают, что политика – это «символическая проекция коллективных психических напряжений» (Davies, 1980, р. 120), то другие, указывающие на имеющую место подчас переоценку психоаналитического подхода к исследованию политических проблем, недвусмысленно пишут о том, что нельзя и недооценивать применение психоанализа «к политической теории и действию» (Zaleznik, Kets de Vries, 1975, p. 9).

После Второй мировой войны в западной литературе произошел своеобразный бум психоаналитических исследований политологического и историографического характера, авторы которых попытались использовать психоаналитические концептуальные схемы для объяснения причин возникновения фашизма и психологии нацистских лидеров. Собственно говоря, исследования подобного рода имели место и до Второй мировой войны. Но они были эпизодическими и не столь распространенными. И только спустя несколько десятилетий психоаналитический метод исследования нацистской идеологии и политики нашел приверженцев среди значительной части западных психологов, социологов, историков и историографов.

Одним из первых исследований в этой области была, пожалуй, работа В. Райха «Массовая психология фашизма», опубликованная в 1933 г., т. е., по сути дела, в период прихода нацизма к власти в Германии (Reich, 1978). В этой работе он попытался соотнести свои открытия, сделанные им в клинической практике, с политикой. В представлении В. Райха, различные политические группировки и социальные движения в обществе соответствуют тем или иным структурным слоям личности. Так, либерализм соотносится с «поверхностным слоем» личности, радикализм и подлинная революционность – с «глубинным слоем». Фашизм же, как нечто иррациональное, является политически организованным выражением «промежуточного слоя», представляющего комплекс садистских, агрессивных влечений, характеризующихся на политическом уровне тяготением к установлению диктатуры.

Раскрывая эти идеи, В. Райх объясняет причины возникновения фашизма наличием авторитарных тенденций в патриархальной семье с присущими ей «неаутентичным чувством любви» между родителями и детьми. Выходцы из такой семьи не только не способны к рациональному проявлению любви, но и испытывают потенциальную враждебность по отношению к другим людям. Этим, по мнению В. Райха, и воспользовался фашизм, поощрявший насилие, культивировавший среди молодежи иллюзию свободы и использовавший в идеологических целях символику подавленной сексуальности, в частности символику свастики.

Несколько иной ракурс исследованию фашизма придает К. Г. Юнг, первоначально разделявший основные идеи Фрейда, но впоследствии отошедший от классического психоанализа и создавший свое собственное учение, получившее название «аналитическая психология». В отличие от классических схем психоанализа с их акцентом на сексуальности, К. Г. Юнг считает, что возникновение нацизма в Германии связано с «коллективным бессознательным» немецкой нации, имеющим глубокие мифологические корни. Германия, в его понимании, всегда была страной психических катастроф, начиная от Реформации и религиозных распрей и кончая крестьянскими войнами. Эти психические катастрофы сопровождались высвобождением демонов, проявлением демонической силы в немецкой нации. По словам самого Юнга, он предсказывал зарождение нацизма в Германии еще в 1918 г., ибо его тогдашние наблюдения над пациентами немецкого происхождения, рассказанные ими сны и обнаруженные симптомы психических расстройств указывали на то, что «немецкая психика» обладает определенными особенностями, потенциально содержит в себе деструктивные тенденции. В отличие от французов и англичан, например, у немцев, по мнению Юнга, «архетип Анимы», т. е. абстрактный образ женского начала в мужчине, не играет существенной роли. Это свидетельствует об особом мифе, распространенном в умах немцев. Не случайно Гитлер не мог установить здоровые отношения с персонифицированным бессознательным, воплощенным в Аниме, что обусловило его деструктивность, распространившуюся впоследствии на массовом уровне, так как Гитлер взывал к коллективному бессознательному немецкой нации, отождествляя себя с ней.