Саратовские игрушечники с 18 века по наши дни - Пётр Петрович Африкантов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заговорились, заслушались солдатики, а дело уже за полночь. Вдруг командир как на ноги вскочит: «Газы!» – говорит. Он один под неприятельскую газовую атаку попадал и знал, что в это время делать надо. Кинулись людей будить, а будить – то и некого, все до одного мёртвые лежат, от газа погибли, остались лишь те, кто около костра сидел, да сказки слушал. Ядовитый газ к костру не мог подойти, его тёплый воздух отгонял. Что делать? Утром немцы в атаку пойдут, а защищать позиции некому. Собрал командир оставшихся в живых бойцов, кто у костра был и говорит:
– Делать, братцы, нечего, надо фронт держать.
– Как же мы его держать будем, когда нас на всю линию обороны осталось, что можно на пальцах пересчитать?– спрашивают бойцы.
– Так и немец также думает, что он нас всех газом погубил, – возразил командир, – пусть так он и думает, а мы ему поможем в этой мысли утвердиться, будем сидеть тихо, как мыши, вроде нас и нет. Как только немец в атаку поднимется – мы его до самого бруствера допустим, а потом из пулемётов и ударим.
Командир же думает: «Солдат у меня совсем – ничего осталось, только к пулемётам поставить, здесь главное, чтоб не запаниковали, нервы у солдатиков выдержали». Тут он голоса слышит, солдаты разговаривают.
– Сомнёт он нас, не устоять, – говорит один из солдат, – при живой роте и то с трудом держались.
– Если разом, да с умом ударим, как ротный говорит, то и удержимся, – заспорил с говорившим другой солдат.
– Не паникуйте, братцы, раньше времени, – говорит Андриян, нечего себя раньше времени хоронить, немца пуля тоже не милует.
Дед мой, хоть пулемётчиком и не был, но управляться с ним умел, да и товарищи его тоже были не лыком шиты, не первый день в окопах, люди стреляные. Заняли места за пулемётами, патроны приготовили, затаились, искоса в сторону моего деда поглядывают, улыбаются. Командир смотрит – улыбаются солдаты, никакого страха, а почему улыбаются, не поймёт. Можно сказать, бойцы смерти в пасть смотрят, а в глазах у всех весёлые искорки прыгают. Один из солдат командиру на моего деда кивнул, а у самого рот до ушей. Подошёл к моему дедушке командир, смотрит, а около пулемёта дед свинью в немецкой каске пристроил, что ночью у костра слепил, свинья ленту с патронами в копытах держит. «Как это понимать? – строго спрашивает офицер, а сам улыбку сдержать не может. «А пусть вторым номером у меня побудет, – говорит дед, – а то патроны подавать некому, всех товарищей потравили».
«Молодец, что солдат развеселил, – говорит командир, – весёлый солдат в бою втрое сильнее».
Только утро зарумянилось, немцы в атаку пошли. Идут во весь рост, думают, что всех русских солдат газом погубили, а наш командир, пригибаясь, по ходам сообщения бегает и бойцам наказывает, чтобы раньше, чем немец до бруствера дойдёт – огонь не открывали. А как немецкие солдаты стали на бруствер подниматься, наши пулемётчики по команде командира такой ураганный огонь открыли, что немцы с испугу назад побежали. Командир потом сказал, что это фактор неожиданности сработал, немцам надо было вперёд идти, а они назад, так в ложбине все и полегли под пулемётным огнём.
Все любители сказок за этот бой были серебряными Георгиевскими крестами награждены, командир ещё и серебряный темляк на шашку получил, а деду Андрияну за гляняную свинью в немецком мундире сам генерал руку пожал. Сам на дедову грудь георгиевский крест прикрепил со словами: «Благодарю за героизм и поднятие боевого духа русского воинства» и даже прослезился.
Помню, когда в нашей деревне дедушку просили рассказать, за что он получил боевую награду, а Георгиевский крест в нашей Малой Крюковке только у него у одного был, то дед всегда усы подкрутит, бороду расправит и очень серьёзно скажет: «За сказку и получил, – и обязательно добавит, – если б не сказка, да не игрушка глиняная, то я бы с фронта домой живым не вернулся». Так вот это было.
А как вернулся Андриян, то вновь игрушки стал лепить, да детей к этому делу приучать. Детей у него много было, а вот помошницей в игрушечном деле одна дочь Пелагея стала. Глину приготовить, подкрасить, как отец скажет, слепить что попроще, здесь она первая. Особенно любила Полинка игрушки продавать. Тут ей равных не было. Продать, ведь тоже талант нужен. А уж что с ней и с её игрушками произошло, того не описать никак нельзя. Об этом дальше читайте.
Розовое платье
Ох, и многое надо было успеть Полинке. Во- первых, постараться продать свой товар быстрее чем, отец продаст свой. У них с отцом условие – как приезжают в Саратов на базар, то каждый торгует своим товаром и в торговлю они друг друга не вмешиваются. Андриян продаёт творог, молоко, сметану, а Полинка – глиняные игрушки, которые отец обязательно лепит, приурочивая к очередной поездке на базар с маслом и яйцами.
Андрияну, такая самостоятельность дочери нравится, а с другой стороны тревожно, Полинка, распродав свой товар быстрее его, обязательно убежит и безнадзорно ходит по Сенному базару, удовлетворяя собственное детское любопытство, а на базаре всякое может случиться. Правда, перед каждой поездкой в город Андриян предупреждает дочь: «За Сенной базар не выходить!» А Полинка и не выходит, ей бы только по игрушечным рядам пробежаться, да посмотреть, что нового выставили на продажу, потом надо поинтересоваться, чем старьевщики торгуют – там тоже можно увидеть много интересного, а уж после надо обязательно зайти в маленький магазинчик, в котором продают одежду. В этом магазинчике можно постоять подольше и рассмотреть всё получше. В магазинчике два продавца – мужчина и женщина. Женщина продаёт женскую одежду, а мужчина мужскую.
Вот и сейчас усатый продавец подозрительно смотрит на Полинку и предупреждает напарницу «Смотри, Маша, как бы эта фитюлька чего не утянула с прилавка, уже полчаса трётся». После этих
