Зеленая брама - Евгений Долматовский

Те, кто прорывался на север и на запад, сознательно выбрали для себя партизанскую борьбу и подполье. Борь­ба эта была упорной и затяжной. У нее своя история и свои легенды.

Километрах в сорока от Подвысокого — строго на се­вер — существует небольшое село Чижовка. Там тоже есть красные следопыты, уже много лет ведущие свою благо­родную работу. Они сообщили мне, что 200 их односельчан не вернулись домой с войны, а 410 советских бойцов и ко­мандиров, ушедших на войну из других районов Отечества, погибли за освобождение Чижовки.

Страшные цифры! Они лишний раз напоминают нам: вот какой была эта война, вот как дорого стоила она на­шему народу!..

Я попросил следопытов из села Чижовка рассказать все, что они знают о войне, о том времени, о тяжелейших испытаниях, выпавших на долю бойцов и командиров 6-й и 12-й армий.

Эпичен, как былина, их рассказ: «У Подвысокого в на­чале войны было большое окружение, шли кровопролитные бои, очень многие советские воины погибли. Из кольца многие и прорвались, вышли в направлении села Гусаково Звенигородского района и дальше, на Звенигородку — Черкассы. Возглавлял эту группу сам Семен Михайлович Буденный...»

Еле-еле разглядел я на карте Гусаково. Не вызывает сомнений, что одна из групп — и, возможно, немалочислен­ная — вырвалась в направлении Черкасс. Допускаю, что у нее мог быть и другой план: от Звенигородки двинуться не на Черкассы, а на Киев.

Но Буденный?.. Славный маршал Буденный во главе отряда, прорывающегося из окружения,— какая красивая и волнующая легенда! Конечно, Семен Михайлович, заня­тый тогда обороной Киева, не мог лично выводить отряд окруженцев. Он в Подвысоком не был, о Чижовке и Гуса­кове, возможно, даже не слыхал.

И все равно в третьем, в четвертом поколениях жителей этих мест возникла и живет легенда большой эпической силы. Как же обойтись без Буденного в лихой час? Он же олицетворяет мощь народную. В песне поется: «Буден­ный — наш братишка, с нами весь народ...»

И вспомнилась мне встреча с Семеном Михайловичем осенью 1943 года в районе Лоева (севернее Киева), где предстояло форсирование Днепра. Командующий 65-й ар­мией Павел Иванович Батов, почувствовав, как мне хоте­лось познакомиться с маршалом, воспетым в песнях, взял меня с собой на подготовку намеченной операции. Мне посчастливилось провести двое суток в хате, где подготав­ливалась операция по форсированию Днепра. Семен Ми­хайлович был представителем Ставки.

Так получилось, что теплой осенней ночью никому не хотелось идти спать. Засиделся на КП — в просторной деревенской хате — и Семен Михайлович. Вместе со своим неразлучным адъютантом Петром Зеленским, спасшим ему жизнь под Ростовом в 1920 году, он запел тихим, глу­ховатым голосом: «Распрягайте, хлопцы, коней». Потом маршала потянуло на воспоминания о том, как враг рвал­ся к Днепру в сорок первом году.

Печально и нежно говорил Семен Михайлович о своих товарищах по Первой Конной (мы называли их «будёновцами»), геройски сражавшихся и погибших или про­павших без вести при отходе из приграничных обла­стей в Приднепровье. Называл имена. И, когда он вспом­нил Сергея Яковлевича Огурцова, я не удержался, сказал, что видел его в последнем бою у Подвысокого.

   —  Подвысокое!..— маршал вздохнул.— Сколько стра­даний доставило оно и мне!.. Мы с Верховным — старые товарищи, обращаемся друг к другу на «ты», но, спра­шивая о шестой и двенадцатой армиях, он обратился ко мне на «вы», что не сулило ничего доброго. А я только и думал тогда, только и мечтал: мне бы сейчас две тысячи сабель, я бы сам прорубился к окруженным, вывел бы их и поставил на оборону Киева эти кадровые, стократно уже проверенные в боях остатки дивизий и корпусов. Пусть остатки, но там каждый красноармеец стоил де­сятерых...

Да, именно так говорил маршал осенней ночью сорок третьего года перед форсированием Днепра, когда вдали погромыхивала артиллерийская дуэль и плавно взмыва­ли в темное небо мертвенно-бледные ракеты, совсем не такие, как при торжественных салютах.

Не показалось ли мне, что был этот разговор? Не ска­зываются ли прожитые десятилетия, превращая жизнь в сюжеты?

Нет, так было! К счастью, и свидетели есть — генерал армии Батов, долгое время возглавлявший Советский ко­митет ветеранов войны. Он может подтвердить, что имен­но так все и происходило.

Невольно я сопоставляю слышанное от самого Семе­на Михайловича с легендой о том, будто бы Буденный лично выводил через Чижовку и Гусаково войска, окру­женные у Подвысокого. Как он хотел осуществить это в действительности!

Значит, следопыты из чижовской средней школы не пустые фантазеры, мыслят исторически.

Хочу процитировать последние строки их письма: «Че­рез тридцать месяцев (январь 1944 года) после боев у Подвысокого произошла Корсунь-Шевченковская битва, где были окружены крупные силы немцев. Это как ответ своего рода на битву у Подвысокого».

Генерал Сергей Огурцов

Когда 6-я и 12-я армии лишились своих командующих, когда оборвалась жизнь членов Военного совета Любавина и Груленко, а начальники штабов Арушанян и Иванов повели малые боевые группы и вырвались из кольца, даже лживая и хвастливая геббельсовская пропаганда не посме­ла утверждать, что битва у Подвысокого выиграна. Сопро­тивление там не ослабло. Остатки наших дивизий и полков вновь и вновь бросались в штыковые атаки, хотя после 6 ав­густа надежда на выход из окружения померкла.

Неизменной оставалась лишь одна задача, которая всегда стоит перед советским воином,— сражаться до пос­леднего патрона, до последней капли крови. Эта фраза сегодня может показаться выспренней, но она точно соот­ветствовала душевному состоянию красноармейцев и ко­мандиров, попавших в беду под Уманью.

«Ваше положение безнадежно, сдавайтесь!» — кричали радиорупоры противника.

Но осталась еще граната, есть еще несколько патронов, а главное — не затупился штык, не раскололся приклад трехлинейки. Значит, сражение продолжается!

Наиболее боеспособной, пожалуй, была группа генера­ла Сергея Яковлевича Огурцова. Об этом человеке сказано немало добрых слов в мемуарах видных советских воена­чальников, в военно-исторических исследованиях. Он — признанный герой июньских и июльских боев на Украине.

Ровно через месяц после вторжения немецко-фашист­ских захватчиков на нашу землю более ста бойцов и ко­мандиров из 10-й танковой дивизии, которой командовал С. Я. Огурцов, было награждено орденами и медалями.

Боевая документация о действиях наших войск в тот исключительно трудный месяц скупо представлена в архи­вах. Иные донесения не дошли по назначению. Многие важные события на фронтах остались даже незафиксиро­ванными из-за мгновенно менявшейся обстановки. Однако в архиве Министерства обороны СССР имеется сообщение, относящееся ко второму дню войны в полосе Юго-Запад­ного фронта: «Около 8 часов утра его части (речь идет о частях 48-го моторизованного корпуса группы Клейста.— Е. Д.) натолкнулись на передовой отряд 10-й танковой дивизии. Завязался танковый бой, который продолжался несколько часов и отличался исключительным упорством и ожесточенностью... В этом бою советские воины уничто­жили 20 танков противника, 16 противотанковых орудий и до взвода пехоты. Передовой отряд потерял 6 танков Т-34, 20 бронетранспортеров и 7 человек убитыми».

Этот бой произошел в районе Радзехува. А 2 июля тан­кисты генерала Огурцова выбивают противника из захва­ченного им Тернополя.

Как и другие наши частные успехи того периода, этот тоже закрепить не удалось. На другой день пришлось оставить Тернополь (уточняю: оставить по приказу!). Но значение каждого удара по врагу, каждого подвига от этого не меркнет.

Прослеживая путь С. Я. Огурцова от границы до Зеле­ной брамы, я никак не пойму, не могу определить: были ли у 10-й танковой дивизии и ее командира пусть не ночи, не дни, но хотя бы часы отдыха?

Широкую известность приобрел контрудар 6-й армии у Бердичева. 10-я танковая дивизия и 8-я танковая, которой командовал П. С. Фотченков, были сведены в единую груп­пу Огурцова. Так она и называлась, но в сводках и донесе­ниях имела еще одно наименование — «Казатин».

Группа «Казатин», объединившая танкистов, пехоту, конницу (из 3-й кавалерийской дивизии), отважно атако­вала вражеские войска, прорвавшиеся в Бердичев. В одном только окраинном квартале города было уничтожено 50 танков противника. Вот уж чего никак не ожидал об­наглевший Клейст!

Его армейская группа была задержана у Бердичева на неделю.

Надо ли говорить, что это значило тогда?

Начальник генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер еще в те дни писал, что 1-я танковая дивизия потеряла в Бердичеве две тысячи человек. Две тысячи танкистов — урон весьма существенный, несравнимый с потерями, например, пехотной дивизии. Сколько было под­бито и сожжено танков, если погибло две тысячи танки­стов!