Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Бурная жизнь Ильи Эренбурга - Ева Берар

Бурная жизнь Ильи Эренбурга - Ева Берар

Читать онлайн Бурная жизнь Ильи Эренбурга - Ева Берар

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 112
Перейти на страницу:

В 1922 году Эренбург закончил две книги — «Тринадцать трубок» и «Жизнь и гибель Николая Курбова», а также подготовил поэтический сборник «Опустошающая любовь». В следующем году он заканчивает «Трест Д.Е. История гибели Европы» и книгу стихов «Звериное тепло». Он работает все время, не давая себе передышки — в кафе, дома, на отдыхе. Он собирает обильные дивиденды с успеха, которые принес ему «Хулио Хуренито»: роман только что вышел в Москве с предисловием Бухарина, Ленину понравилось, как он изображен, нарком просвещения Луначарский выделил Эренбурга среди других писателей-эмигрантов: «Его последние книги, появляющиеся за границей <…> стоят выше всей русской эмигрантской литературы и занимают важное место в русской литературе наших дней», и посоветовал ему попробовать себя в драматургии[191]. В конце концов Эренбург добился признания и у тех, чье мнение было для него самым важным, — у «Серапионовых братьев». Оценка, которую дал роману Замятин, превзошла все ожидания: «Эренбург, быть может, самый современный из всех русских писателей и здешних, и тамошних: он так живо ощущает пришествие Интернационала, что уже сделал себя не русским, а всеевропейским писателем, писателем-эсперантистом»[192].

И все же тот бешеный темп, который он себе навязал, не всегда благотворен. Критики и друзья все чаще упрекают его в халтуре. Конечно, он мог бы утешиться комплиментом «формалиста» Шкловского: «В нем (Эренбурге) хорошо то, что он не продолжает традиций великой русской литературы и предпочитает писать „плохие вещи“»[193]. Но такой комплимент слабоват. Ведь каждый раз, приступая к новой книге, он надеется создать нечто великое. Так было и с романом «Жизнь и гибель Николая Курбова»: «Я завядаю перед трудностью работы романа. Ответств<енность> темы, сложность сюжета, ритм меня доконают. Это самое трудное из всего, что я делал в моей жизни… Замысел отважен: гибель неотвратимая, т. е. трагедия сильного „конструктивного“ человека. Вот эту книгу я писал с великим трудом. Правда, я почти заболел от нее»[194].

Стоит ли оплакивать чекистов?

Итак, работа над романом о Курбове проходит под знаком «ответственности». Николай Курбов — один из первых чекистов в русской литературе[195]. Он родился еще до революции и люто ненавидит царский режим, при котором вырос. Он мечтает о новом идеальном обществе (схема этой «мечты» заимствована у Брюсова, который, став в 1920 году «ответственным за литературу» в Наркомпросе, изображал эту последнюю в виде геометрических фигур — треугольников, ромбов, квадратов). Сразу же после революции Курбов соглашается занять крупный пост в ВЧК. На этом посту ему, человеку «кристально честному», но не забывшему прошлых унижений, приходится подписывать, вместе с двумя своими коллегами-садистами, расстрельные списки. В это время коварный шпион, засланный Антантой (его прототипом стал старинный знакомый автора по Монпарнасу Борис Савинков собственной персоной, мрачный и загадочный), завербовывает молоденькую девушку (круглую сироту!), которая хочет отомстить за жертвы красного террора и за поруганного Христа и соглашается убить Курбова. Однако достаточно того, чтобы они встретились, Он и Она, и обоюдная ненависть превращается в мистическую любовь. Но, увы, не только Любовь поймала в свои сети Курбова: еще более страшную западню ему расставила История. Роковым вечером он узнает, что Партия перешла с позиций военного коммунизма к новой экономической политике. Для Курбова это возврат к старому, крах его идеалов…

Несгибаемый фанатик, неспособный ни на компромисс, ни на сострадание, Курбов воплощает мечту Хулио Хуренито, предрекшего скорое появление людей, которые «не станут украшать палки фиалочками». Впрочем, тут есть существенное отличие: вместо вечного стило, которым вооружен Великий Провокатор, Курбов вынимает из кобуры самый настоящий пистолет и кончает с собой. До сих пор Эренбург, в отличие от Максима Горького или Алексея Толстого, считался писателем аполитичным, чуждавшимся идеологической пропаганды. С «Николаем Курбовым» он переступает эту черту.

В этой гротескной книге есть еще одна загадка. Почему Эренбург вдруг вспомнил о Борисе Савинкове? После падения Временного правительства в 1917 году Савинков, легендарный террорист и эсер, остался на какое-то время в России, где создал Союз защиты родины и свободы. Эта подпольная организация, получавшая финансирование из Парижа, ставила себе целью поднять восстание против большевиков. Проводя операцию против московской ячейки Союза в 1918 году, ЧК пустила в ход полный набор своих излюбленных приемов: вереница переодетых белых офицеров, сестры милосердия, чекисты… неудивительно, что Эренбург включил этот фантастический маскарад в свой роман. Савинков — человек не только загадочный, но и опасный; в Париже он будет утверждать, что планировал покушение на Ленина. Пока он метался между Польшей и Парижем, чекисты не выпускали его из поля зрения, и в конце концов, в 1924 году, его удалось заманить в ловушку. Операцию «Трест» против Савинкова возглавлял заместитель начальника ЧК Вячеслав Менжинский, с которым мы уже познакомились — в 1921 году, когда он беседовал с Эренбургом о литературе и о монпарнасской богеме… Кто знает, не всплыло ли в том разговоре и имя их общего знакомого Бориса Савинкова? Если это так, «заграничная командировка» Эренбурга, подписанная Менжинским, нашла бы свое объяснение.

Сделав двух кровавых палачей и кристально честного Курбова крупными чекистами, Эренбург совершенно смешал карты. Он, разумеется, ожидал, что эмигрантская критика запишет его в апологеты красного террора; но то, что и в Москве роман будет принят в штыки (в Москве его опубликовали только в журнальном варианте), привело его в полное смятение. Он пишет Марии Шкапской: «Судьба Курбова мне непонятна. Я никак этого не ждал. Очевидно, отвык от климатических условий. Напишите мне, пожалуйста, подробно, что говорят о нем как в литературных, так и в нелитературных кругах»[196].

Очевидно, у Эренбурга были причины ожидать, наоборот, что его книга будет в Москве одобрена. В конце концов важно не то, плох или хорош Курбов: каждый волен судить его по-своему. Существенно другое: людям такого склада, как он, правдолюбцам, карающих врагов суровым «пролетарским мечом», в новом русском нормальном обществе больше места нет. Конец Курбова — не простое самоубийство: вместе с ним кончается эпоха революционного пролетарского правосудия. Это и произошло 6 февраля 1922 года. ВЧК была упразднена и ей на смену пришло ГПУ — Государственное политическое управление. Советское государство, говоря словами Хулио Хуренито, начинает все больше походить на прочие страны — «государство как государство». Большевики не против того, чтобы представить новое Управление в лучшем свете, тем более, что первое крупное предприятие — арест и суд эсеров — вызвало у западных социалистов взрыв негодования. В апреле 1922 года, значит, до того, как Эренбург стал писать свой роман, Бухарин приехал в Берлин на встречу представителей трех Интернационалов; в его задачи входило, кроме всего прочего, успокоить западных товарищей, озабоченных судьбой арестованных эсеров. Можно не сомневаться, что Бухарин нашел время для встречи со своим старым другом Эренбургом и что в своих беседах они касались самых злободневных тем. И разве не мог Бухарин, вспоминая шумный успех романа «Хулио Хуренито» как в Москве, так и среди эмигрантов, попросить Эренбурга помочь в важном деле — дать новый образ карательных органов? Вот откуда и «ответственность темы»! Так, задолго до того как Сталин сделал литераторов особой кастой на службе у государства, Эренбург осознал, что он, будучи писателем, может стать творцом новой истории, точно как и его старые друзья по революционному подполью, ныне стоящие у власти. Не случайно в его романе появляется троица — Ленин, Бухарин, Троцкий (в виде «геометрических фигур»). Неважно, нравились они ему или нет (наиболее симпатичен ему был Бухарин, наименее — Троцкий); главным было другое — сесть с ними за воображаемый рабочий стол и обсуждать будущее России. Стало быть, именно здесь в жизни Эренбурга происходит решительный поворот, определивший весь его дальнейший путь. Романом «Жизнь и гибель Николая Курбова» он сделал свой выбор, и это оказалось намного важнее всех метаний и сомнений, всех его пресловутых поворотов, которых у него было немало в прошлом, да и в будущем их будет предостаточно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 112
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Бурная жизнь Ильи Эренбурга - Ева Берар.
Комментарии