Этюд в багровых тонах (сборник) - Артур Дойл

III

Кому интересна тема «Конан Дойл и спиритуализм», пусть обратится к его трудам. Их у него немало: «Новое откровение» (1918), «Жизненно важное послание» (1919), «Спиритизм и рационализм» (1920), «Скитания спирита» (1921), «История спиритуализма» (1926), – и там есть все ответы на вопросы вроде «как создатель Шерлока Холмса стал мистиком, верящим в существование духов?».

Часто пишут, что его спиритуалистские работы – это совсем другой Конан Дойл; что крепкий здравый рассудок писателя подкосила смерть близких людей: сына Кингсли, брата Иннеса, двух племянников, зятя, брата жены, – погибших на Первой мировой и после нее кто от пули, кто от болезни; что Конан Дойла обманули, а он дал себя обмануть, и даже что… Но почему бы человеку не верить в то, во что ему хочется?

О чем говорится в книгах Конан Дойла по спиритуализму? Во-первых, покинувшие этот мир души в ином мире тоже обладают телом, и каждое выглядит так, словно находится в расцвете сил. Во-вторых, в потустороннем мире есть все, что и в земном, только оно нематериально: состоит из чистой сущности, эфира, газа, – и жизнь после смерти похожа на нашу. Но она лучше, чем наша, потому что дурные качества и черты после смерти сходят на нет, остается только хорошее – и оно в человеке (душе) развивается. В-третьих, боль, страдания, болезни, инстинкты, хлопоты – ничего этого по ту сторону жизни нет, и уже ничто не отвлекает от духовных поисков, все заняты творчеством и интеллектуальным самосовершенствованием. Четвертое и самое главное – на том свете души тоже живут семьями: ждут, ищут, встречают своих земных возлюбленных, родственников и детей и уже не расстаются с ними никогда. И пятое: контакт человека с духом не опасен ни для одного, ни для другого. Наоборот, вполне полезен.

Сказка? Да, сказка. А Шерлок Холмс не сказка? Попробуйте сказать, что его нет, тем, кто пишет письма на Бейкер-стрит.

Конечно же, Конан Дойла обвинили в манипулировании чувствами тех, кто потерял близких в Первой мировой; конечно же, все газеты называли его выжившим из ума маразматиком; конечно же, искали коммерческую подоплеку в его вере и обвиняли во лжи и фальши.

А Конан Дойл искренне верил. Верил, потому что знал. Знал, потому что получил доказательства. «В темноте высветилось лицо моей матушки, умиротворенное, счастливое, слегка склоненное набок, с закрытыми глазами. Моя жена, сидевшая справа, и дама, сидевшая слева от меня, обе видели ее так же отчетливо….В другой раз ко мне явился мой сын. Его беседу со мной слышали шесть человек, засвидетельствовавших это затем своей подписью. Беседа велась его голосом и касалась вещей, неизвестных медиуму….С помощью того же медиума, но в другой раз вернулся мой брат, генерал Дойл. Он рассуждал о здоровье своей вдовы. Она была датчанка, и он хотел, чтобы она обратилась к одному копенгагенскому массажисту, назвал его имя. Я навел справки и установил, что такой человек действительно существует. Откуда пришло это знание? Кто был так кровно заинтересован в здоровье этой женщины? Если это не был ее покойный муж, тогда кто же?»

Чтобы поделиться со всеми своим открытием, своей верой, Конан Дойл пишет статьи, издает книги, ездит с лекциями по всему миру и на все это тратит свои деньги. А вот что касается морали… да, тут есть моральная проблема, но она шире и глубже, чем вопрос: благородно ли обнадеживать человека, дошедшего до последних пределов отчаяния, таким вот способом, при помощи медиумов? Но, представим, некто вдруг получает доказательства, что то, что все привычно считают фокусом, дешевым трюком, самое что ни на есть реальное явление, за которым стоят четкие законы природы. Честно ли будет воспользоваться плодами этого открытия в своих, сугубо личных целях и не поделиться с другими людьми? Даже заранее зная, что девять десятых отвергнут твое приношение и объявят тебя мошенником или безумцем? Безусловно, Конан Дойл отдавал себе отчет, на что он идет, когда на весь мир объявил о том, что поддерживает спиритуалистическое учение; и безусловно – как бы мы ни относились к его взглядам – это был смелый поступок.

К чести читателей и почитателей Конан Дойла, не все после этого от него отвернулись. Многие захотели и попытались понять писателя. «После публикации в 1918 году «Нового откровения», а в следующем году «Жизненно важного послания» журналистские нападки на Конан Дойла еще более участились. Если его литературный престиж приводил неофитов к вере, он же превращал писателя в естественный объект презрения, изливаемого прессой на его детище – спиритическое движение. В еженедельной литературной колонке лондонского «Санди экспресс» Джеймс Дуглас дал, кажется, самую честную, хотя и довольно предвзятую оценку новым взглядам Конан Дойла, озаглавив ее: «В своем ли уме Конан Дойл?» Дуглас признавался, что испытывал легкое презрение, берясь за одну из парапсихологических книг Конан Дойла, но, читая, несколько засомневался: «В его писаниях много крепкого здравого смысла. В этом здоровом теле здоровый ум». Дальше он пишет, что талант Конан Дойла – писателя и историка, его прозорливость в таких вещах, как подводная война, нельзя отбросить просто так. «Невозможно согласовать это с утверждением, что его рассуждения о смерти – бред сумасшедшего и ничего больше. Он заслужил право быть выслушанным, и, наверное, несправедливо отказывать ему в этом. Да, в спиритизме море, океаны лжи и глупости, но, возможно, есть и зерно правды»».

Учтем также, что переход Конан Дойла к спиритуализму произошел не в одночасье – раз, и агностик становится мистиком, – что писатель шел к спиритической вере всю жизнь – сомневаясь и ища доказательства. Те, кто пишет о морально сломленном под тяжестью страданий человеке, на старости лет давшем себя увлечь какой-то псевдонаучной галиматьей, забывают или вовсе не знают о том, что самые первые спиритические сеансы, в которых участвовал Конан Дойл, относятся не к периоду Первой мировой войны и не к двадцатому веку вообще, а еще к 1887 году, когда начинающий писатель вместе со своим другом, архитектором Боллом, на протяжении полугода, с января по июль, при помощи опытного медиума вызывали духов, общались с ними, получали от них послания и вели подробные протоколы этих бесед. В записной книжке Конан Дойла в рубрике «Прочесть за ближайший год» в то время появился список книг по спиритуализму – семьдесят четыре наименования, – которые он, как и планировал, не просто прочитал, но тщательнейшим образом проштудировал. Как видим, интерес Конан Дойла к этому вопросу был давним, а подход – вполне научным: за пять лет до первых спиритических опытов молодой врач навсегда порвал с католичеством и объявил себя агностиком, а науку – единственным способом познания мира.

Вера во всесокрушающие познавательные возможности разума всегда неплохо уживалась с непреходящим интересом к потустороннему миру в личности не только Конан Дойла – человека, но и Конан Дойла – писателя. Мистические рассказы в его творчестве чередуются с рассказами и повестями о строгом логике и приверженце здравого смысла Шерлоке Холмсе, и уже в паузе между двумя первыми произведениями о нем, «Этюде в багровых тонах» и «Знаке четырех», обнаруживается опубликованная в 1889 году мистическая повесть «Тайна Клумбера»: «Почти в каждой главе мы сталкиваемся с невероятными проявлениями паранормального: астральные проекции, прозрения, сверхчувственное восприятие и даже превращение материи, описываемое как способность «химическим путем разделять предмет на атомы и вновь сводить к изначальной форме»».

На этом тему «Конан Дойл и спиритуализм» можно завершить, но вы, я же вижу, ждете от меня историю о посмертном явлении писателя своим почитателям и сторонникам. Не стану вас разочаровывать. В тот вечер, 13 июля 1930 года, лондонский концертный зал «Альберт-Холл» собрал, еле вместил, десять тысяч человек. Все они пришли, чтобы из первых рук получить доказательства посмертной жизни: уж кто-кто, а Конан Дойл просто не может не воспользоваться таким случаем и не явиться с того света своим приверженцам, чтобы окончательно рассеять их сомнения. Или может?

«Он здесь! Он здесь!» – закричала распорядительница церемонии миссис Роберте, известный медиум, когда напряжение от ожидания достигло предела и некоторые, самые нетерпеливые, направились к выходу. Затем подошла к вдове и сыновьям Конан Дойла и передала им послание от него. Что именно, никто, кроме семьи писателя, не услышал. Присутствующим оставалось довольствоваться выражением лица леди Конан Дойл и ее сыновей и верить или не верить в то, что миссис Роберте на самом деле общалась с духом писателя. Что же касается самой вдовы, то «до конца дней она отказывалась повторить услышанное и ограничивалась заявлением, что не сомневается в том, что это слова мужа. «Я также твердо уверена в этом, – сказала она корреспонденту в описываемый вечер, – как в том, что сейчас разговариваю с вами». Все заметили, с каким непритворным волнением она слушала медиума. Лицо ее сияло, взгляд был устремлен в некую точку в конце зала. Потом она смахнула влагу со щеки и отвернулась».