Штопая сердца - Мария Владимировна Карташева

рукой вытерла кривящийся рот, готовый выпустить рыдающий крик, и ей показалось, что на секунду бешено скачущее сердце остановилось. Внезапно Глаша поняла, что это будет её прощением. Она просто обязана понять, что там случилось и не тогда, когда приедут другие люди, а именно сейчас, ибо она сама выбрала этот путь. И хотя в это жерло бури, к холодной стенке могильного камня её привело какое-то детское упрямство, с которым она рвалась на работу следователя, сейчас девушкой руководили другие чувства, которые гнали её через собственный животный страх, через ужас, бьющий по глазам увиденной картинкой.

Глаша ещё раз выглянула из-за камня, убедилась, что одна, и потихоньку выбралась из укрытия. Человек, стоящий на камне явно думал так же, что в такую пору на кладбище точно никого не будет, и поэтому вёл себя довольно открыто. И сейчас, когда Глафира осторожно оглядывалась, она увидела, что от видимой отсюда ограды кладбища отъезжает автомобиль. Девушка попыталась заснять его, но телефон уловил только движение деревьев и темноту. Бросаться за ним было бессмысленно, грунтовка втыкалась в пролесок, а дальше можно было уехать по трём направлениям, и девушка бросилась к тому камню, где прежде возносил руки к небу мужчина. Но здесь не было никаких следов, словно в живом воображении Глафиры это всё нарисовал страх. Но ей удалось заснять краткую часть жуткого представления, и она твёрдо была уверена в том, что видела. Сейчас Глаша вспомнила, что видела, как он ходил несколько раз туда-обратно и явно носил что-то тяжёлое. Оглядевшись, она заметила, что внизу тропинки стоит какое-то здание, оказавшееся приземистой постройкой, почти полностью затянутой поволокой разросшегося кустарника. Глаша, скользя по раскисшей тропинке, добралась до подгнивших деревянных дверей и увидела, что возле самого входа на каменном приступке остались грязные оттиски ботинок. Стараясь не затоптать следы, Глафира толкнула дверь и заметила, что на ручки намотана цепь, скованная новеньким замком. Девушка постаралась максимально расширить видимое пространство, толкнула дверь и та поддалась. Глаша заметила, что гвозди, державшие дверную ручку, еле цепляются за волокна старой, позеленевшей древесины. Девушка поднажала и провалилась вслед за отлетевшим полотном внутрь холодного сумрака чьей-то усыпальницы.

* * *

Визгликов вынырнул из монотонного перебора слов нового начальника, глянул на экран телефона и, слегка удивившись, нажал на кнопку ответа, покивал и, сказав кратко: «Едем», — отключил телефон.

Новый начальник отдела, полковник Кропоткин, уже четверть часа расписывающий расхлябанное поведение сотрудников, прервался на полуслове и зло глянул в сторону Визгликова.

— Что, Станислав Михайлович? Собрание не для вас? Или вы предпочитаете вместо того, чтобы в своей жизни хоть что-то умное услышать, переговариваться с кем-то более достойным, по вашему мнению? — сощурив глаза, прокаркал начальник отдела.

— Нет, — невозмутимо сказала Визгликов. — Я выезжаю на место происшествия.

— Я тебя уволю! За самоуправство, за самодурство! — грохнул по столу кулаком Андрей Ярославович. — Ещё неизвестно, что там с твоим братом такое, может, вы в подельниках. Я вообще хотел бы отстранить тебя от службы.

— Это пожалуйста, я буду только рад. Но пока вы строчите отчёты и пишете докладные, я немного поработаю, — Визгликов оглядел коллег. — Там Польская труп нашла, надо ехать.

Лисицына удивлённо воззрилась на Стаса, потом перевела взгляд на Кропоткина и со вздохом произнесла:

— Я как ваш заместитель внимательно выслушаю всё, что вы скажете, а потом передам команде. Мне представляется неразумным игнорировать сигнал от нашего коллеги, тем более такой тревожный. Или вы предлагаете, чтобы на место происшествие вызвали местное следствие и потом начались вопросы?

— А что, эта Польская ещё разве сотрудник? — недовольно произнёс начальник. — Я же распорядился её убрать.

— Одного вашего желания для этого недостаточно. Глафира Константиновна прекрасно исполняет свои обязанности, и у меня пока нет повода для её отстранения от работы, — устало произнесла Лисицына и сделала незаметный для Кропоткина изгоняющий жест, давая понять Визгликову, чтобы они ехали по делам.

* * *

Прибыв на место, Визгликов, Латунин и Погорелов быстро преодолели добрый километр пути, ведущий к новым захоронениям, и вскоре оказались на границе со старой частью кладбища, где их ждала Глафира, которой в помощь был реактивно направлен местный экипаж ППС. Глафира, которая упорно отказывалась идти греться в машину, дрожа от холода, вся перепачканная при падении, выползла из склепа навстречу коллегам и, глянув на них, произнесла:

— Я дверь выбила, наверное, улики попортила. Там, кстати, не один труп, там просто ад какой-то, — девушка потыкала себе за спину рукой.

Визгликов, не скрывая крайнего изумления, глянул на оперативников, потом на Глашу и медленно произнёс со скорбной миной:

— Глафира, ты даже себе представить не можешь, как я рад, что ты в строю.

Он помолчал и спросил:

— Ты можешь мне объяснить, какого ляда ты в грозу на кладбище припёрлась?

Глаша потупила глаза, показала рукой в сторону и мрачно проговорила:

— Я Илью навещала, у него сегодня день рождения, — она вздохнула, — был бы, а я ни разу не была ещё здесь.

— Ну ты, как всегда, выбрала самое удачное время, — тихо проговорил Визгликов. — Ладно, быстро обрисуй, что ты тут видела, и ребята, — он кивнул на патрульных, — тебя домой отвезут. Тебе как минимум переодеться нужно. Хорошо ещё, ты навстречу нормальным людям оттуда не появилась, а то кто-нибудь точно бы в ящик сыграл, — покачал головой Визгликов.

Глафира молча включила телефон и протянула его Визгликову. Стас несколько секунд вглядывался в тёмную картинку, потом на экране полыхнула молния, и он увидел то же, что и Глафира. Визгликов помрачнел, тяжело вздохнул и тихо проговорил:

— Я так думаю, тебя Кропоткин будет уничтожать медленно и с большим удовольствием. Он-то не знает, что от тебя можно вот такой подлянки ждать, ещё и с видеофиксацией. Ладно, ты домой, а мы в усыпальницу. Позже в управлении встретимся.

Визгликов, морщась от затхлого духа и освещая себе путь фонарём, спустился по ступеням и замер на пороге. Склеп был явно очень старый, пол уходил в глубину примерно на метр, вниз вели широкие мраморные ступени, пол был выложен огромными серыми плитами, и по стенам тянулись длинные ряды пустых ниш. Посреди каменного зала стояло возвышение в виде стола, и сейчас на нём, вытянув руки над головой, лежал юноша.

Наверху послышались охи и вздохи, Стас развернулся и увидел, что к нему спускается Погорелов, который уже успел сходить за местным сторожем и сейчас слушал нестройный рассказ старика, крепко перемешанный с водочным перегаром.

— Слышьте, граждане милиционеры, ну отродясь такого не было, чтобы у нас что-нибудь происходило. Вы вот не подумайте, что я хвастаюсь, но у