Я посадил дерево - Никита Михайлович Раков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Нет, потому что Лиян не существует".
Я затушил сигарету и посмотрел в глазок микроскопа, после чего отвлёкся на телефон. Было уже 7 утра и мне следовало наведаться к матери.
Я спустился на этаж ниже, достал связку ключей и открыл дверь комнаты. Включил свет. Небольшую комнату размером меньшую, чем моя спальная, я снимаю для матери, здесь всегда открыто окно, поэтому всегда прохладно. Её кровать располагается слева на фоне жёлто-ржавых обоев, в дальнем углу мама неподвижно ждёт меня каждый день на одном и том же месте. Я поздоровался, спросил, как её дела и, не получив ответа, прошёл помыть руки. Старая раковина была в этой же комнате, но справа. Присев рядом с матерью, я проверил её капельницу, проверил ёмкость с травянистой водой, что трубкой подключена к её животу. Её тонкая, обтянувшая скелет кожа из-за моих мазей была необыкновенно гладкой. Я собрал выпавшие седые волосы с подушки, свернул их в комок и выбросил, сел обратно на кровать. Мама всё это время с закрытыми глазами тепло дышала, лёжа смиренно и неподвижно.
"Наверное, тебе интересно, что происходит в мире.". Я взял телефон и открыл актуальные новости.
"5 способов обезопасить себя от болезни", – читал я вслух. "Лучше не выходите из дома, – министр здравоохранения отреагировал на начинающуюся эпидемию". "Карантина не будет. 5 фактов, подтверждающих несерьёзность болезни". Мда, сегодня, как и вчера, и позавчера – только про болезнь.
Я встал и прошёлся направо к невысокому лакированному шкафу, на котором стояли слегка пыльные фотографии. Надо будет протереть. На разной степени цветности (в основном, конечно, уютная плёночная пастель) фотографиях были мы с мамой. На одной она обнимает меня, сидя в поле одуванчиков,и приятно и искренне улыбается в камеру. Помню тот день – было очень тепло, солнечно и жёлто, будто бы первый день тепла за весь год. В конце гулянки мне не купили сахарную вату, так что остаток дня выдался плохим: я плакал, потом меня наказали, отчего я плакал ещё. Но день всё равно я запомнил прекрасным. На другой фотографии она гордо уложила свои руки на мои юные плечи, одетые в школьную форму. Я угрюмо смотрю куда-то вдаль, в кадр я влез только торсом, мама сзади меня снова улыбается и всё также искренне. На третьей фотографии мама уже без меня – игриво и радостно кружится, пока её ловит вспышка фотокамеры. Лёгкие кудрявые волосы её кружатся вместе с ней, ажурно и удивительно фотогенично. "Ты очень красивая", – сказал я вслух, в тишину. Мне не хватает её голоса. Она двадцать лет проработала диктором на радио, мы с отцом каждый вечер включали её передачу и слушали в абсолютной тишине. Иногда мне так нравился её голос, что я тихонько плакал. И вот, она уже 3 года молчит. Теперь мне хотя бы не придётся плакать.
"Кстати, я принёс тебе пару писем." – с её уже закрывшейся радиостанции до сих пор пересылают сухие и слегка махровые письма, когда находят их в каком-нибудь углу. Почти каждому минимум 30-40 лет.
Я снова сел рядом с ней, достал три письма и принялся читать вслух. Первое письмо звучало женским голосом.
"Дорогая и прекрасная Жоргетт. Я пишу тебе с признанием моего глубочайшего к тебе уважения и искренней и чистой любви. Твой голос вот уже третий год спасает меня от томных одиноких вечеров – я открываю бутылочку "Вертó", плескаю его в бокал и упоительно смеюсь в компании с тобой. Продолжай быть столь же открытой, искренней, радостной и неутомимой. Жду тебя каждый вечер в эфире и молюсь за твоё здоровье. Кланяюсь, Виолла".
Второе письмо было написано мужчиной.
"Жоргетт, здравствуйте. Я бы хотел попросить Вас более не упоминать неприятные для многих в нашей стране события той злосчастной войны. Я знаю, что Вы не испытываете симпатии к нашему правительству, но не старайтесь обидеть тех, кто потерял в этой бойне своих сыновей, отцов и мужей. Заранее благодарю, Айктор".
Третье письмо было адресовано мне. Я удивлённо вскрыл конверт из чистой и новой бумаги.
"Приветствую Вас, господин Бертин, от имени Академии Альтернативной Истории! Надеюсь застать Вас по этому адресу, так как иных данных найти мне не удалось. Пишу в связи с вышедшей Вашей книгой – мы всей нашей коллегией находимся под глубочайшим впечатлением и просим Вас поучаствовать в конференции, проводимой в Аргус-Холле 14-го числа третьего месяца. Уверен, Вы сможете поведать больше о Лиян перед нашей лояльной многочисленной аудиторией. Тему для выступления прикладываю ниже и прошу позвонить по указанному телефону, как только получите письмо, чтобы сообщить о Вашем решении. С нетерпением ждём ответа, Арнесто Густ – зам. директора ААИ".
Совершенно ошарашенный любым вниманием ко мне, я ещё дважды перечитал это письмо. Четырнадцатое скоро, остаётся лишь надеяться, что они не передумали. Я достал телефон, набрал номер и слегка вспотевшими от волнения ладошками приложил телефон к уху.
Глава 3.
Ночью я смог закончить исследование по одному из цветков. Перспективы для интересных выводов были, но сперва нужно завершить все анализы и ещё раз удостовериться в своих суждениях. К восьми утра я изрядно утомился и отправился в кровать, выключив свет в лаборатории и аккуратно завернув оставшиеся образцы в тряпку.
Сон не удался, но и надежд на него не было. В 11 утра я уже стоял на кухне и заваривал себе очередную порцию травяного чая. На телефон пришло сообщение от моей подруги: "Хэй, Вист. К тебе сегодня заскочит мой друг, если ты не против. У меня жуткая рвота последние 2 дня и мне нужны твои травы:) Можешь передать их ему, в ином случае встретимся на моих похоронах, я буду в облёванном гробу, ты меня узнаешь:3". Я уточнил у неё, во сколько он приедет. Около часа.
В двенадцать часов раздался звонок в дверь. У порога стояло два человека: слева, чуть подальше, стоял молодой парень в шапке, он немного отстранённо и смущённо оглядывал подъезд; ближе к порогу – кто и звонил в дверь – стоял второй с неприбранными почти седыми дредами и лёгкой светлой растительностью на лице. Я открыл дверь.
“А Вистенан здесь живёт?”. Практически не отвечая им, я отошёл к столу за приготовленными травами для подруги, вернулся и вручил их, собираясь закрыть дверь и отправиться в ванную. “Вы же врач, верно?”, – мои собеседники не собирались так быстро заканчивать разговор. Оказалось, что другу того, с дредами, нужна была помощь врача. Я не
