Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина) - Александр Александрович Годлевский

2. Демократия

Демократия – политическая организация общества, основанная на его волеизъявлении. Для нее необходимо наличие общества, способного действовать ради осуществления своей воли. Если такого общества нет, то демократия невозможна в принципе. Никакие демократические формы и механизмы сами по себе работать не будут. Нужны движущие силы – широкие общественные слои, готовые действовать. В нашем обществе таких сил нет, и не предвидится. Поэтому идея демократии для России является такой же утопией, как идея коммунизма для всего мира (славянофильскую идею соборности не рассматриваю ввиду несерьезности). Крах одной утопии вовсе не означает реальности другой, пусть даже прямо противоположной, – по законам логики два взаимоисключающих суждения не могут быть одновременно истинными, но могут быть одновременно ложными.

Надо сказать, что советская власть под прикрытием демократической мифологии чувствует себя гораздо уютнее, чем под прикрытием коммунистической, и кровно заинтересована в ее сохранении, в придании новой утопии видимости реальной. Для того и придуманы многочисленные ложные причины произвола, чтобы скрыть за ними одну истинную. Действительно, стоит только признать причиной произвола неспособность общества действовать, как вся демократическая мифология рухнет, словно карточный домик: как может общество осуществить прорыв в царство свободы, если оно не в силах заставить даже мелких чиновников уважать права граждан, гарантированные давно уже действующими законами?

Зачастую причину нынешнего положения объясняют многочисленными ошибками демократов. Чепуха. В результате демократизации советской власти ничего иного в принципе получиться не могло – были возможны лишь вариации несущественного характера. Процессы, происходящие в осетрине «не первой свежести» возможны только в одном направлении – в сторону полной тухлятины. То, что воспринимается как случайные ошибки демократической власти, есть лишь внешние отдельные проявления единой внутренней железной логики развития системы. Сущность российских реформ – расширение свободы произвола для чиновников. Всякая воплощенная на практике утопия приводит к результату, прямо противоположному желаемому. Последствия этого ярко проявляются в политике, праве, экономике, духовной жизни. Демократия западного образца – очень хорошая штука, но у нее есть один недостаток – в России она нереальна. Никакая иная демократия, кроме той, какая есть сейчас, у нас пока невозможна, как невозможен был другой социализм, кроме того, что был.

Советская власть неспособна реформироваться ни во что иное, кроме самой себя. Реформированию она не подлежит и может быть только уничтожена. Режим, основанный исключительно на преступном попрании собственных законов, не имеет никаких прав на существование. Он должен быть заменен на другой – базирующийся на своих законах. Внешние его формы могут быть хотя и не такими привлекательными, зато, в отличие от нынешних, реальными, а не мифическими.

Старую плановую экономику сломали, но новую рыночную у нас нельзя создать по чисто политическим причинам. При полном отсутствии правовых гарантий, когда все сферы жизни общества регулируются противозаконным административным произволом чиновников, свободный рынок в принципе невозможен. Можно до посинения спорить, разрешать ли свободную продажу земли, разгонять ли колхозы и т.п. Существенного значения эти вопросы не имеют. В любом случае в советской политической системе, где нет гарантированных твердых правил игры для субъектов хозяйственной деятельности, никакие рыночные механизмы работать не будут. Нынешний процесс движения экономики к пропасти в условиях советского режима необратим.

Уже сейчас, не будь госдотаций, вся промышленность и сельское хозяйство рухнули ли бы. Поиск и применение различных вариантов экономических реформ представляют собой лишь попытки регулировать скорость неотвратимого движения к пропасти. Если советская власть не будет уничтожена, то неизбежен полный крах экономики и всеобщий социальный взрыв. А в стране с громадным ракетно-ядерным потенциалом, с многочисленными атомными электростанциями, с другими объектами повышенной опасности он будет иметь катастрофические последствия не только для России.

Общепризнано, будто демократии у нас нет, потому что демократы плохие – все бывшие коммунисты или проходимцы. Здесь все поставлено с ног на голову, причина подменяется следствием, а следствие причиной. Оттого у власти и стоят такие демократы, что демократии нет. Будь общество способно к демократии, вся эта публика с бывшим первым секретарем обкома во главе давно была бы на свалке истории, как это случилось в Прибалтике и Восточной Европе.

Говорить, будто идеи демократии опорочены случайными людьми – все равно, что утверждать, будто идеи коммунизма хорошие и реальные, просто они были дискредитированы примазавшимися к власти коммунистами-карьеристами. Владимиру Буковскому советские психиатры когда-то сказали, что если он, требуя соблюдения советских законов, не понимает, что они предназначены не для того, чтобы соблюдаться, то он – сумасшедший, а если понимает это, но все равно требует, то он – особо опасный государственный преступник. Делать какие-либо выводы о России, исходя только из внешних демократических форм, – все равно, что судить о положении с правами человека лишь на основе советских законов. Все существующие у нас демократические атрибуты имеют такое же отношение к правам человека, как и советские законы.

Многие утверждают, будто демократические атрибуты самоценны. Нет. Самоценен только человек, все остальное ценно постольку, поскольку представляет ценность для человека. Такой демократический атрибут, как свобода слова, служит, конечно, мощным оружием в борьбе за права и свободы, ее наличие является достаточным свидетельством демократии. Но только в обществе, способном отстаивать свои права. В нашем неспособном к этому обществе свобода слова сама по себе ничего не значит. Так, боевое копье в руках папуасского вождя может быть очень грозным оружием. Но то же копье, висящее на стене кембриджской пивной, является лишь декоративной частью интерьера. Те демократические идеи, за которые люди 30 лет себе лоб об стенку расшибали, у нас сейчас служат лишь декорациями, за которыми царит произвол чиновников. И не вина в том этих людей, и беда не их, а русского народа. Беда их в том, что они никак этого не могут понять.

Слово является СЛОВОМ, только если за ним следует ДЕЛО. Если за ним ничего не следует, то это не СЛОВО, а ПУСТОБРЕШЕСГВО. Но слово само по себе может быть ДЕЛОМ, когда оно высказывается, невзирая на запрет власти. Поэтому я категорически не согласен с некоторыми бывшими политзеками, с горечью констатирующими, будто зря они грели казенный бетон.

Тем не менее, превознося демократические