Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом - Бондаренко Григорий Владимирович

Прекрасно зная содержание Талмуда и раввинистических комментариев, Карлович выбрал из них наиболее неудачные и не согласующиеся с текстом Танаха. На основании этого, совершенно в духе полемических караимских трактатов, он доказывает читателю, что Талмуд и позднейшие еврейские комментаторы исказили изначальный смысл Моисеевой религии. В результате, показав ложность (как он считал) современного ему иудаизма, Карлович призывает читателей сравнить два учения – талмудическое и христианское – и сказать

беспристрастно, которое из них наиболее соответствует воле Божией и по преимуществу носит на себе Божественный характер и которое лучше способствует временному благополучию и вечному блаженству человека.

Таким образом Карлович, сам недавно перешедший в христианство, призывает и прочих евреев сделать выбор в пользу этой религии.

В конце книги, раскритиковав Талмуд и сторонников его учения, Карлович несколько неожиданно заступается за своих бывших единоверцев в трактате под названием «Несколько слов об употреблении евреями христианской крови для религиозных целей». В нем, еще раз подчеркивая ложность талмудических представлений, Карлович разбирает распространенное в то время в Европе обвинение евреев в «использовании христианской крови» и доказывает его абсурдность.

После выхода этой работы Карлович приступает к полемике вокруг старообрядчества. В 1881 году в Москве под криптонимом В. М. К. издается первый том его книги «Исторические исследования, служащие к оправданию старообрядцев». Книга была по большей части посвящена критике единоверия. Издав первый том, Карлович собирался издать в той же типографии А. Милюкова и второй, однако к тому моменту всеведущая цензура решила запретить его труды. Вскоре было установлено, кто именно скрывается под загадочными инициалами В. М. К. В январе 1883 года обер-прокурор Синода К. Победоносцев сообщал Н. Субботину:

О книге, напечатанной Карловичем. По вашему указанию напали на след. В типографии Мартынова захватили 1200 экз. и нашли сведения, что сверх того сдано Карловичу 450. У него сделан обыск, захвачено 407; типография предана суду.

По словам некоего А. Д., представителя синодальной церкви, всего отпечатали 4800 экземпляров, что было для того времени очень большим тиражом. Несмотря на изъятие властями части книг, значительное количество якобы все же поступило в продажу. Однако, учитывая некоторую предвзятость источника этой информации, сложно сказать, насколько эти сведения отражают истину. Критики Карловича писали в 1880‐е годы о том, что первый том «Исторических исследований» продавался повсеместно по очень низкой цене и, как следствие, был распространен даже в самых дальних старообрядческих общинах России.

Опасаясь вновь быть арестованным, Карлович уезжает в Константинополь. Впоследствии он писал, что причиной его ареста, «страдания и изгнания из России» стали интриги недолюбливавшего его купца-книготорговца С. Большакова, которого Карлович считал тайным членом миссионерского антистарообрядческого «Братства святого Петра-митрополита». Затем он переселился в Австро-Венгрию и избрал в качестве места жительства Черновцы (сейчас – в Западной Украине), в окрестностях которых находилась старообрядческая Белая Криница. Здесь, в Черновцах, в 1883 и 1886 годах в свет вышли второй и третий тома его «Исторических исследований». В 1886 году там же вышел и полемический «Критический разбор Окружного Послания и все оттенки направления самого автора его». Работа была направлена против известного «Окружного послания» старообрядческого публициста Иллариона Кабанова (Ксеноса), в котором утверждалось, что господствующая церковь не содержит Антихристов дух и что «Иисус» новообрядцев не есть какой-то иной бог или Антихрист. Карлович выступал против сближения с господствующей церковью, которое фактически предлагалось в «Окружном послании». Таким образом он содействовал разделению белокриницких старообрядцев на так называемых окружников и неокружников. Выпуск большинства этих книг финансировал из Москвы купец и промышленник, беспоповец Викул Морозов (из известного рода Морозовых); кроме того, до самой своей кончины он посылал Карловичу ежегодно по 500 рублей.

Спустя несколько лет Карлович попытался вернуться в Россию, но был вторично арестован, на этот раз уже на полгода, и освобожден с условием покинуть страну. После Манифеста 1905 года у него появилась официальная возможность вернуться, к тому же был снят запрет на его сочинения; Карлович переехал в Москву, где стал членом московской старообрядческой Тверской общины, напечатал еще несколько сочинений и в 1912 году скончался. К сожалению, его могила на Рогожском кладбище до наших дней не сохранилась.

Если отношение старообрядческих источников к Карловичу одобрительное, то представители синодальной церкви писали о нем как о своего рода старообрядческом Остапе Бендере (недаром Карлович, как и Великий комбинатор, был из семьи турецкоподданного). Так, по словам протоиерея Владимира Маркова, принадлежавшего к господствующей церкви, Карлович

трижды менял религию по корыстным расчетам: из еврейства перекрестился в раскол, из раскола принятый, конечно, вторым чином в православие и опять из православия принятый снова вторым чином в прежний раскол, к которому и принадлежит доселе, называя его старообрядчеством, «приемлющим священство».

Еще более критично о нем писал Н. Субботин, утверждавший, что Карлович одновременно работал и на «ваших и на наших», то есть на господствующую церковь и старообрядческую: «Истинный жид, в одно и то же время служащий расколу и предлагающий услуги для церкви и кому еще».

Кем же на деле являлся Карлович: неофитом, искренне перешедшим в старообрядчество как наиболее правильную христианскую конфессию, или ловким дельцом от религии, лавировавшим от одной веры и конфессии к другой? Сложно сказать. Возможно, в нем было немного и от первого, и от второго. Так или иначе, он запомнился нам как выдающийся ревнитель старообрядческой веры, пострадавший за свой жизненный выбор.

БОРЕЦ С ИНСТИТУТОМ БРАКА ФЕДОСЕЕВЕЦ ИСААК АЛЕКСАНДРОВ

Были известные выходцы из еврейской среды и среди беспоповцев. К примеру, Исаак Александров был духовным наставником в федосеевском женском ските на Волковской улице в Петербурге, на территории домов купца Киржакова. Это скит был известен в то время также как «Киржаковская дача»; он находился на месте современной промзоны на улице Коли Томчака, и до наших дней, вероятно, сохранилось одно из зданий скита (сейчас – дом номер 19). По некоторым данным, за свой выбор в пользу старообрядчества Александров некоторое время даже провел в тюрьме. Он был известен как борец с институтом брака среди федосеевцев и требовал, чтобы те оставляли своих жен как блудниц. До приезда в Северную столицу Александров проживал в селе Тосно, в расположенной там моленной Корчагиных, а также в Витебской губернии, где, по свидетельству источников, «настойчиво утверждал безбрачие». Исаак Александров, наряду с другими беспоповскими наставниками, участвовал в диспутах с единоверческим архимандритом Павлом Прусским (Ледневым), выходцем из федосеевского согласия. В беседах с Павлом Прусским Исаак Александров выступал активнее других наставников. К примеру, в защиту отсутствия видимого причастия среди беспоповцев он выдвинул интересный и оригинальный аргумент: «У нас причастия Святых Таин и нет, и есть, – нет видимого, но есть невидимое – именно желание причастия Святых Таин, и желание сие нам вменяется за причастие». Архимандрит зафиксировал это и многие другие парадоксальные высказывания Александрова, свидетельствующие о том, что тот был успешным полемистом, к мнению которого прислушивались многие современники – несмотря на его еврейское происхождение.

По информации представителей синодальной церкви, Александров был убит в Колпине при невыясненных обстоятельствах в 1880‐е годы. Сведения о нем передавались в местной общине из уст в уста еще в течение довольно длительного времени – вплоть до наших дней.