Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом - Бондаренко Григорий Владимирович

Отношение старообрядцев к переходу в их веру из других конфессий и религий традиционно было неоднозначным. К примеру, старообрядка А. Ф. («Федоровна») в беседе с Е. Смилянской в 1997 году считала переход в старообрядчество правильным выбором: «…вот кто, хоть евреи, хоть вотяком назван, кто в нашу веру переклонится, в апостольскую, – того и Господь прощат». А вот Настасья Михайловна из поселка Северный Коммунар (Верхокамье, 1994) полагала, что во всех существующих в мире «77 верах» можно найти спасение, если покаяться «со слезами». По этой причине она считала, что «переходить из веры в веру очень грешно».

В современных старообрядческих общинах крупных российских городов, как нам представляется, в целом отношение к переходу в старообрядчество достаточно положительное. Один из наших старообрядческих информантов А. Е. (Москва) сказал о евреях, перешедших в старообрядчество, следующее: «Они не виноваты, что они еврейского происхождения, среди них есть достойные, симпатичные люди, к которым я могу испытывать только уважение, вот и всё». Еще один наш информант, родом из Нижегородской области, сообщил нам о том, что один из пожилых старообрядцев в Санкт-Петербурге говорил: «Крещеный еврей – это вдвойне хорошо. Потомок избранного народа – это раз, а второе – еще и [христианство] принял».

Другой наш информант-беспоповец сообщил крайне любопытную информацию о споре между крылошанами (певчими на клиросе) в его церкви. Один из них был убежден, что «если еврей примет старую веру, то он более перед Господом заслужен, чем вот мы, русские староверы, потому что он произошел от семени Авраамова по плоти». Что-то схожее, кстати, можно отметить и в рассуждениях евреев о русских иудаизантах-субботниках: многие этнические евреи говорили о том, что субботники – более истовые в религиозном отношении иудеи, хоть происхождением и не семиты. Однако если староверы принимают ветхозаветную идею избранного народа, плоть и кровь которого имеет первостепенное значение, то комплиментарные рассуждения некоторых евреев о субботниках имеют отношение лишь к религиозному рвению последних.

В еврейской среде отношение к переходу в старообрядчество было однозначно негативным. Мы не нашли высказываний еврейских деятелей непосредственно о переходе в старообрядчество, однако есть множество цитат из речей и статей, осуждающих переход в синодальную церковь. К примеру, известный еврейский историк Семен Дубнов в полемическом письме «Об уходящих (Декларация о выкрестах)» (1913) резко писал: «Еврей, перешедший в другую религию, переходит в другой народ. Кто отрекся от своей нации, заслуживает того, чтобы нация от него отреклась…» Логично будет предположить, что такое отношение распространялось не только на господствующее православие, но и на старообрядчество.

По некоторым предположениям, первые случаи перехода евреев в старообрядчество были зафиксированы еще в XVII–XVIII веках. Особую известность получил случай 1838 года, когда в старообрядчество перешли два еврея города Белицы Могилевской губернии (сейчас – село Старая Белица под Гомелем). После присоединения к общине они получили новые имена – Родион Филипов и Семен Аврамов (второго из них, возможно, изначально звали Шимон бен Авраам; с каким именем родился Родион Филипов, предположить трудно). Филипов был обращен в старообрядчество иноками и настоятелями Лаврентьева монастыря (того самого, где, по свидетельству Мельникова-Печерского, любили сечь евреев за вырубку леса), а Аврамов – священником Федором Волковым. Об этом событии через могилевскую казенную палату было донесено министрам финансов и внутренних дел. Казенную палату прежде всего интересовал вопрос, будут ли эти новоиспеченные старообрядцы пользоваться теми же льготами при платеже податей, что и представители прочих христианских конфессий. 5 июля 1838 года император Николай I повелел: поручить местному духовенству «увещать евреев Филипова и Аврамова» принять господствующую православную веру; если же те будут упорствовать в своем решении, то «не предоставлять им никаких льгот и преимуществ, коими пользуются по закону евреи, принявшие христианскую веру»; на этом основании поступать впредь так же и с «другими евреями, которые буду увлечены в какие-либо расколы». А на всех вовлеченных в крещение евреев лиц – иноков, священников, восприемников и свидетелей – была наложена строжайшая подписка в будущем ни под каким предлогом не осмеливаться «совершать таинства крещения над иноверцами, хотя бы они изъявили желание вступить в старообрядческую секту, под опасением неминуемой ответственности и взыскания».

Из приведенной истории следует, что даже единичные случаи перехода евреев в старообрядчество вызывали у властей тревогу; остались ли Филипов и Аврамов в своей новой вере, нам неизвестно.

Хотя мы не располагаем точными статистическими данными, можно предполагать, что редкие случаи перехода евреев в старообрядчество в значительной мере участились после выхода законов 1905–1906 годов, согласно которым старообрядцы были уравнены в правах с представителями других вероисповеданий. Несомненно, для многих евреев того времени, ущемляемых российским законодательством, переход в старообрядчество был удобной возможностью получить права, аналогичные правам православных подданных империи, покинуть опостылевшую черту оседлости и получить возможность свободно заниматься торговой деятельностью. Происходили подобные переходы, по всей видимости, преимущественно в тех регионах, где православные в большинстве своем были именно старообрядцами. Иногда, впрочем, переход в старообрядчество был вызван отнюдь не коммерческими, а исключительно духовными соображениями: некоторые неофиты становились искренне верующими старообрядцами и оставались в общине и после того, как экономическая составляющая переставала быть важной.

В начале XX века крещенные в старообрядчество евреи стали проникать даже в монастыри. Так, по сведениям о. Сергия Бедного, в слободе Климово, в окрестностях Стародуба, в одном из старообрядческих монастырей проживала еврейская насельница. По всей видимости, участившиеся в 1910‐е годы случаи перехода евреев в старую веру всерьез озаботили российские власти. Об этом недвусмысленно свидетельствует тот факт, что в 1912 году товарищ министра внутренних дел Российской империи А. Харузин обратился в Сенат со следующим рапортом:

В настоящее время на основании Высочайшего указа 17 апреля 1905 года об укреплении начал веротерпимости старообрядцы уравнены в правах с лицами инославных вероисповеданий. Ввиду сего за последнее время стали наблюдаться случаи перехода евреев в старообрядчество, причем такие лица возбуждают ходатайство о присоединении их в порядке статьи 776‐й зак[онов] сост[ояния] к обществу внутренних губерний. Принимая во внимание, что при внесении в Свод Законов о состояниях статьи, освобождающей евреев, принявших христианство, от действий ограничительных постановлений, старообрядцы почитались непризнанной сектой и принятие старообрядчества не предоставляло евреям каких-либо льгот и преимуществ и имея затем в ввиду, что ни Высочайшим указом 17 апреля 1905 года, ни Высочайше утвержденным того же числа положением комитета министров не постановлено никаких изменений действующих в то время правил относительно евреев, перешедших в старообрядчество, – казалось бы, что и ныне действие статьи 776‐й тома IX не распространяется на лиц этой категории.

О чем говорила эта пресловутая 776‐я статья, о действии которой так озабоченно отзывался Харузин? Согласно ее тексту, принявшие православие евреи могли

приписываться по желанию к городским и сельским обществам на основании установленных правил. С принятием Христианской веры евреи исключаются из прежних обществ и окладов… Обязанным избирать род жизни выкрестам из евреев назначается для сего девятимесячный срок, и буде они не изберут рода жизни в сей срок, тогда поступается с ними по узаконенным о праздношатающихся.