Я не сдамся! - Аврора Добрых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маша работала много, но усталости не чувствовала, хотя у нее был один выходной день, воскресенье. Но даже и этого дня ей не требовалось. Сначала она вовсе отказалась от выходных, но Сурен настоял:
— Маша, вы девушка, а не ломовая лошадь. По-хорошему, вы вообще должны работать 2 через 2. Но с вами очень сложно спорить, поэтому давайте остановимся хотя бы на 1 дне, раз вы ни в какую не соглашаетесь на 2.
— Но если вам вдруг понадобится подкрепление в мой выходной, то…
— Я уже запомнил: в таком случае сразу позвоню вам. Но такого не будет, Маша. Это уже слишком. Вы должны отдыхать.
Тем временем жильцы коммунальной квартиры не уставали удивлять и каждый день открывались с неожиданной стороны. Оказалось, что дядя Юра не просто алкоголик, который иногда может перепить. Выяснилось, что буянил он всегда, стоило ему едва пригубить алкоголь. После того ночного происшествия, когда он ломился к Маше в комнату, мужчина ушел в длительный запой. Ночью он шатался по коридору как медведь шатун, поднимая с ног на голову не только квартиру, но и весь подъезд. А под утро обычно засыпал либо на лестнице, либо, что было еще хуже, в единственной на всю коммуналку ванной. Там он курил и орал песни, а из щелей внизу шел сигаретный дым. Когда утром Маше нужно было помыться или хотя бы умыться, приходилось стучать в дверь до победного.
— Дядя Юра, пожалуйста, впустите! Имейте совесть, уже утро! Людям нужно на работу!
В это время просыпалась и Наталья, она, казалось, была единственным человеком, которого опасался дядя Юра. Правда, только когда был трезвый.
— А ну выходи, алкаш!! Я тебя из квартиры выселю! Соберу коллективную жалобу, слышишь??
Но Юрий явно не слышал, поэтому женщина переходила к более прямым угрозам, которые менялись с каждой новой фразой:
— Открывай давай дверь, иначе я ее щас вынесу к чертовой собаке! Ты меня знаешь, я это сделаю!! Позвоню щас Лизку, она приведет санитаров, те тебя скрутят и положат прокапывать с психами! Будешь овощем лежать 3 дня и 3 ночи, скотобаза! Я тебе хрен сейчас оторву, если через секунду не откроешь мне дверь!!!
После этого, кряхтя и бранясь, дядя Юра наконец просыпался, вылазил из ванной и освобождал помещение. Потом нужно было еще минут десять проветривать помещение и прочищать раковину от сигаретных бычков.
Что касается ее единственного выходного, то в этом день Маша обычно шла на прогулку, а затем заходила в продуктовый магазин. По возвращении домой готовила, кормила кота, а потом либо читала у себя в комнате, либо вместо с остальными жильцами коммуналки смотрела на кухне телевизор. В один из таких дней Маша заварила себе чаю и решила посмотреть новости, которые как раз включила Наталья. В этот раз снова показывали местные вести. Почему-то вся квартира предпочитала быть в курсе именно локальных, а не федеральных происшествий.
Ведущий голосом робота начал вещать о напряженной криминальной обстановке в Чертановском районе Москвы. Которая, по его словам, может лишь усугубиться по причине недавней перестрелки. Пальба случилась прямо средь бела дна и унесла жизни по меньшей мере двух человек, а троих оставила ранеными. Далее ведущий связал это событие с произошедшей ранее аварией, в которой погиб сын местного криминального авторитета.
— Вот тебе на! — Наталья стукнула кулаком по столешнице. — Ну все, щас начнется!
— Что начнется? — спросила Маша, которая не особо понимала, что такого особенного в этих новостях. — Подумаешь, перестрелка…
— Да к черту перестрелку, ты слыхала, кто в аварии разбился? Это тебе не какой-то там Петя Иванов, это сын Дьякона!
— А это кто? — не унималась Маша.
— Страшный это человек! — покачал головой Пантелеймон, который сидел рядом.
Хорошо, что на этот раз на нем была длинная льняная рубаха в пол. Маша уже успела заметить закономерность: такую рубаху он надевал только в пасмурные дни.
— В девяностые Дьякон поднялся на продаже паленой водки, — пояснила Наталья. — Подгреб под себя все Чертаново и соседние районы. Рэкет, контрабанда, паленый алкоголь, подпольные казино и, скорее всего, публичные дома. Дьякона много раз пытались сместить, но ни у кого не вышло. В те времена страшно было даже на улицу выйти, вот так запросто могли средь бела дня затеять перестрелку. А страдал кто? Люди обычные, пешеходы, простые работяги. Вон была Маринка с первого этажа, царствие ей небесное, пошла ночью куда-то, расфуфырилась, вот тут шальная пуля ее и зацепила. Где ж это видано, чтоб в приличных людей стреляли? Маринка в той квартире единственным приличным человеком была, умела звуки разных зверей изображать — обхохочешься с нее! Помню, то как чайка заорет, то как касатка, то медведя изобразит. А ее взяли и пристрелили, как будто так и нужно. Беда это, Маша, горе!
— Беда, беда! — поддакнула Лизок, подливая себе молока в кружку. — Сколько мужиков заглубили! Что не день, то похороны! А теперь говорят… да, говорят, что Дьякон старый стал, что-то, мол, с сердцем, инфаркт вроде того, ага. А сын у него один был… ох что будет, что будет! — Женщина отпила молока, а затем принялась раскачиваться из стороны в сторону и грызть ноготь на большом пальце левой руки.
Вдруг Наталья зарыдала.
— Господи, вы чего? — испугалась Маша.
— Да Генку моего, как сейчас помню, хоронили всем двором! Прямо перед глазами щас эта картина встала… будто вчера все было!
У Маши сжалось сердце:
— Сын ваш?
— Муж. Родная душа! — Наталья зарыдала еще пуще. — Какие фигурки из дерева вырезал! Помню, принес мне тетерева резного как-то, а потом пришла Маринка и принялась его изображать. Тетерева, в смысле. «Курлык, — говорит, — курлык!» Я чуть тогда со смеху не умерла! Ох, Генка, Генка…
Маша не нашлась с ответом, поскольку по ее подсчетам это был уже третий муж, которого упоминала Наталья. Плюс ко всему,
