Испивший тьмы - Замиль Ахтар

Принцип поставил пустую миску на стол, рыгнул и вытер подбородок рукавом.

– Ты не платила, – сказала Ана. – Платил мой отец.

– Он тебе не отец.

– Всю жизнь ты говорила мне, что он умер.

– Хотела бы я, чтобы так и было.

Я посмотрел на Антонио, сидевшего у стойки с кружкой пива в руке. Поймав мой взгляд, он с усмешкой поднял кружку в знак приветствия.

В конце концов, мы совершим ошибку. Особенно я боялся за Ану. Если преследователи ее схватят, Васко использует девочку против Мары. Он не ценил свою дочь, и мне даже думать не хотелось о том, что он с ней сделает, чтобы вернуть под свой контроль Мару.

У этого человека есть таинственный бездонный глаз. Есть войско, есть флот. Есть кровавый маг.

А у меня даже второй руки нет.

– Я не могу защищать вас троих в одиночку, – признался я.

Мара и Ана перестали спорить и обернулись ко мне.

– Вам нужна помощь кого-то более могущественного, – сказал я. – Идите в Сердце, ищите убежища в соборе Апостола Партама.

Мара покачала головой:

– Ты думаешь, Васко не сможет подкупить половину духовенства своим золотом и рубинами?

– Сможет, но другая половина вас защитит.

– Нет. – Мара отвела взгляд, и в голосе послышалась горечь. – Они не защитили даже своих, когда Черный фронт продавал людей в рабство. Они могли бы купить свободу моих сестер и детей, о которых мы заботились, но перебили цену рубади. Нам не найти убежища в этосианской церкви.

Она права. Но они не могут так жить. Им нужно вырваться из когтей Васко, а он, как гигант, нависает над нами.

– Я пойду к нему. – Глаза у Мары как будто стали пустыми. – Сдамся. Но прежде я должна убедиться, что где-то позаботятся об Ане и Принципе.

– Нет, – Ана взяла мать за руку. – Мама, не оставляй нас.

– Я пойду с тобой, – сказал Принцип.

Васко запрет Мару в клетку и будет обращаться с ней как с золотым голубем. Уже достаточно плохо, но что будет с Аной и Принципом? Их будут унижать, пренебрегать ими, и, чтобы спасти их, Мара склонится перед Васко, пока не сломается.

Я не в силах смотреть, как эти трое отдадут себя на произвол жестокой судьбы. С меня довольно ее жестокости.

– Постойте. – Я поднял руку, прекращая их спор. – А как насчет Высокого замка?

– Этот человек прибыл сюда, чтобы захватить Высокий замок, – сказала Мара.

– Откуда ты знаешь?

– Васко хвастлив. Он приходил в келью, где держал меня, и говорил о себе, как будто мы с ним старые друзья, не обращая внимания на мои просьбы заткнуться, уйти и оставить меня в покое. А больше всего он говорил о своем выдающемся плане захвата империи и «спасении ее от самой себя».

– Мечтать легко, а сделать куда труднее, – ответил я. – Не важно, сколько у тебя золота, кое-что невозможно купить. В Высоком замке есть люди, всем сердцем преданные императору, и только ему.

И все же Ираклиуса отравил экскувитор. Никто не верен по-настоящему. У всех есть дыры в сердце, для заполнения которых люди пожертвуют всем, даже честью.

– Не можем же мы просто явиться в Высокий замок и попросить комнату, – вздохнула Мара.

Она казалась совершенно измученной.

– Конечно, – согласился я. – Если только у вас нет чего-то, что нужно императору.

– И что же такое нужное может у меня оказаться?

Я пожевал кусочек чеснока, потом отпил немного бульона.

– Правда. О Васко и целях его Компании. И главное – об их связях с колдовством.

– Ты хочешь, чтобы за них взялась Инквизиция?

– Если Васко вступит в борьбу за власть в Высоком замке, то врагов у него так же много, как и друзей. Достаточно только дать дубинку его врагам и наблюдать, как они колотят его за нас. А Инквизиция – неплохая дубинка.

– В итоге мы можем сами попасть под эту дубинку. Игра опасная.

Я указал на Антонио Две Аркебузы, который потягивал пиво, наблюдая за нами.

– Мы уже играем в нее.

Мы остановились у лавки Дамиана. К моему огорчению, тела Архангела у него в продаже не оказалось.

– Ты обещал оставить кусочек для меня. – Кривой улыбкой я показал свое разочарование. – Я собирался сделать тебе предложение, от которого ты не откажешься.

– Вообще-то имперские чиновники запретили и продавать его, и владеть им. Они все конфискуют.

– Мы оба знаем, что это только поднимет цену. Ты в самом деле откажешься от большого мешка золота?

– Я самый законопослушный человек в этом городе. Кроме этого, я побывал в катакомбах под Партамом. Ни за что не попаду туда снова.

Теперь нет сомнений, что тело Архангела – тот самый металл, из которого была выкована моя темная рука. Он выдерживал выстрел из аркебузы почти в упор. Должно быть, в империи поняли, как использовать этот металл.

– У меня есть другие товары. – Алчно улыбаясь, Дамиан указал на медную маску, обрамленную узором из звезд. – Это была маска мага. Он поссорился со своим приятелем-магом из-за… э-э-э… деликатного богословского вопроса. И они сразились на вершине горы, сила молний против силы воды. – Дамиан обернулся к Принципу: – Скажи, мальчик, как ты думаешь, кто победит в битве молнии и воды?

Принцип немного подумал.

– Вода.

– Твой сын умный. – Дамиан улыбнулся шире. – Вода поглощает молнии. Вот почему самое безопасное место в грозу – глубоко под водой. – Он опять указал на медную маску. – Маг воды ударил мага молний приливной волной и сбросил с вершины горы. От его иссохшего тела осталась только эта маска.

Мне хотелось поаплодировать этому человеку за сочинение такой дивной сказки. Было заметно, какое удовольствие от рассказа получает Принцип.

За маской удобно скрывать лицо, поэтому я заплатил за нее серебряными монетами. А Мара купила дочери поддельное изумрудное ожерелье. Дамиан утверждал, что камни выковыряли из глаз легендарного восточного существа, называемого симургом. У этого человека историй больше, чем товаров, это уж точно.

Мы легли отдыхать пораньше. Мара и дети уснули, а я прислонился головой к двери и прислушивался – вдруг кто-то попробует прокрасться к нам.

– Не обращайтесь к Инквизиции.

Сперва я подумал, что это сказала Мара. Но это была Ана, она села в кровати и смотрела в мою сторону.

– Почему?

Она села напротив меня и показала ту часть лица, где от нижней части щеки до шеи спускались ожоги.

– Хочешь сказать, что это сделали они? – спросил я.

Она кивнула.

– Я не понимаю. Для чего Инквизиции тебя уродовать?

Разумеется, Мара рассказала мне не