Испивший тьмы - Замиль Ахтар

– Не кого-то, – сказала Мара, выглядящая гораздо более решительной, чем утром. – А тебя.

Мы поспешили на площадь у стены, на которой стояла часовня Лена. Толпа была такая плотная, что мне чуть ли не пришлось расталкивать зевак.

У виселицы стоял однорукий человек болезненного вида. Он был светлее меня, но очень похож. На его шее была крепко затянута петля. Как только откроют люк, на котором он стоял, приговоренный умрет за считаные секунды.

Толпа плевалась в него ненавистью, смеялась над ним и кидала гнилые яблоки и фиги. Грохот стоял оглушительный.

– Правосудия! – ревела толпа. – Правосудия!

В этих криках я не слышал Мару. Пришлось поднести ухо к ее губам.

– Это грязная затея Васко, – сказала она.

Толпа уплотнялась, и вскоре мы вчетвером оказались среди обширного потока разъяренных крестьян, купцов и уличных торговцев. Я всегда знал, что жители Гипериона в полной мере наслаждаются публичными зрелищами, даже если иногда это приводит к давке, в которой гибнут десятки человек. В такой огромной толпе все могло окончиться и гораздо печальнее. Сотни лет назад, когда были популярны гонки на колесницах, народ сжигал города и даже свергал императоров, когда их любимая команда проигрывала.

Я надеялся, что присутствующие на казни не будут так неистовствовать.

Дверь часовни Лена открылась. По ступенькам небольшого куполообразного здания спустился знакомый священник и подошел к виселице. Его седая борода блестела от масла, а одно ухо отсутствовало – моими стараниями. На священнике была шелковая ряса кремового цвета, а на головном уборе со шлейфом вышита эмблема Архангела в виде одиннадцати крыльев.

Патриарх Лазарь воздел руки. Он стоял лицом не к нам, а к зрителям с другой стороны стены, в квартале Ладонь, где жили высокородные.

Толпа притихла.

– Решение казнить этого человека было принято после глубоких раздумий, – сказал патриарх. – Ваш государь, император Иосиас, Меч и Щит этосианской церкви, приберег это наказание только для самых черных душ, омрачающих даже небо, под которым они живут. Этот человек виновен в измене, предательстве, прелюбодеянии, изнасиловании, разбое и многих других преступлениях, и, если бы я стал перечислять все, цветы в саду часовни завяли бы раньше, чем я закончу.

Как благородно с его стороны опустить самые злейшие мои преступления: как я зарезал наложниц и детей шаха, убил своего брата Зоси с помощью кровавой магии.

– В нашем мире человек может умереть лишь единожды, – продолжил Лазарь. – Но в загробной жизни он умирает множеством смертей, причем таким странным и жестоким способом, что и вообразить невозможно. Те, кто пострадал от деяний осужденного Михея, сына Тенвана, трактирщика из города Иора, найдут истинное правосудие не здесь, а в зале суда Принципуса.

Здесь они точно не найдут правосудия, это верно. Потому что человек на виселице – не я. Как удалось найти кого-то настолько похожего?

Разве что это колдовство. Может, человек на виселице поменял личину?

Но глаза у него точно были как у меня. Не считая более светлой кожи, между нами невозможно было заметить разницы. Хотя я плохо знаю свою внешность.

– Именем императора Иосиаса и моей властью патриарха этосианской церкви приговариваю этого человека к смерти через повешение. Мы отправляем его на суд Архангела.

Люк открылся. Приговоренный упал, и его шея громко хрустнула. Зеваки по обе стороны стены радостно заулюлюкали.

Безжизненное тело Михея, сына Тенвана из города Иора, раскачивалось на утреннем ветерке.

8. Васко

Когда с фарсовой казнью было покончено, над городом собрались тучи. И я увидел на сером небе мерцающую туманную звезду.

«В Ступнях», – сказал мне узор из огней, и это все, что мне нужно было узнать. Скорее всего, глазу Красного Иона непросто следовать за ними в ту часть города, не рискуя быть подстреленным из арбалета или выклеванным воробьями.

Я повернулся к Двум Аркебузам.

– Мара и Михей где-то в Ступнях. Иди туда и отыщи их, но осторожно. – Я махнул шестерым остальным. – И вы тоже.

– Капитан, ты будешь совсем один. – Две Аркебузы поморщился. – Мне не нравится оставлять тебя с этими… мерзавцами.

– Я справлюсь. Имей в виду, Две Аркебузы, – никакого насилия. Если Михей от них не отступится, дай мне его уговорить. Устрой нам встречу в часовне Лена. В любом случае я буду ждать тебя там.

Все священники, лорды, евнухи и прочие люди, собравшиеся, чтобы насладиться казнью, теперь обернулись, восторгаясь туманной звездой, которая, вероятно, еще некоторое время продолжала мигать.

– Это знак, – сказал какой-то священник. – Архангел нами доволен. Это значит, что мы загладили зло, сотворенное Михеем Железным.

Я лишь усмехнулся себе под нос. Нет никакого знака, а есть торгаш-альбинос, а также зеркала и линзы, с которыми он любит играть.

Сад наполнили молитвы и песнопения. Ничего не поделаешь, приходилось терпеть. Передача «Михея» позволила мне занять достойное место здесь, среди выдающихся людей империи. И все же выносить их недальновидность и глупость непросто.

Отказ императора оказался горькой пилюлей. Раз он не пожелал принять наши золотые объятия, тогда я навлеку на него все самое ужасное, что сумею. Постараюсь сделать все возможное, чтобы город зимой голодал. Чтобы лордам в Ладони ради выживания пришлось обгладывать крысиные кости. Долго ли тогда они будут верны своему босоногому императору?

Пока я замышлял недоброе, ко мне подошел человек в сверкающей пурпурной тунике, поверх которой была накинута еще более яркая пурпурная тога. Он маскировался старательно, но я все же заметил проступившие у него в кармане латианские четки.

– Ты знаешь хорошего врачевателя зубов, Васко? – Лаль разинул рот, открыв чередующиеся золотые и платиновые зубы. – Болит вот тут, видишь?

– Здешние врачеватели зубов тебе не понравятся.

Изнеженный банкир вздернул подбородок:

– Ну хоть вино здесь хорошее. Только зубы портит.

– Так пей меньше.

– Я пью, когда волнуюсь. Когда услыхал, что Иосиас отхлестал тебя по щекам, выпил целый кувшин. Убедить Дом Сетов поддержать эту авантюру было непросто. Моя жизнь, жизнь моих женщин и детей – все служит залогом. – Он приблизил свое смуглое лицо к моему. – Как и твоя жизнь, и жизнь твоей женщины с ребенком. Не забывай об этом.

Я даже не моргнул.

– По-твоему, с кем ты разговариваешь?

– С человеком, давшим мне обещание в доме удовольствий в Вахе, за чаркой хорошего вина. С тем, кто заразил меня своей мечтой завоевания не с помощью солдат, а с помощью купцов. С тем, кто не кажется мне целеустремленным. Кто вместо того, чтобы гнаться за этой мечтой, погнался за женщиной.

Лаль не ошибался. Преследование Мары поглощало большую часть моего внимания. Если бы я