Советская одноактная драматургия, 1982 - Ксения Николаевна Мануйлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А в т о р. Андрея Воронкова нашли на четвертый день.
Т а т ь я н а уходит. Входят м а т р о с ы.
П е р в ы й и з о р к е с т р а (сорвавшимся голосом). Ребята!.. Катер!
А в т о р. На кораблях бросили работу и смотрели, как медленно, очень медленно подходил к стенке торпедный катер. Носилки были накрыты военно-морским флагом, на груди лежала новенькая бескозырка. По бортам стояли автоматчики в черной парадной форме — почетный караул…
Появляется с т а р п о м.
С т а р п о м. На фла-аг… Смирно!
Д ы м о в (в бескозырке, с повязкой дежурного по кораблю). Смирно!
Матросы становятся в шеренгу.
С т а р п о м. Флаг приспустить!
Эхом доносятся такие же команды с других кораблей.
Д ы м о в (шепотом). Что это, Витька?
К у р к о в. Смотри!..
В т о р о й и з о р к е с т р а. Во сне будет сниться…
К у р к о в. На всю жизнь — смотри…
А в т о р. Носилки подняли в санитарную машину, хлопнули дверцы, и машина пошла…
Высоко и чисто звучит труба.
С т а р п о м. Флаг до места!
Д ы м о в. Флаг до места!
С т а р п о м. Вольно!
Д ы м о в. Вольно!
С т а р п о м. Продолжить работы по заведованиям!
Д ы м о в. Продолжить работы по заведованиям!
Матросы расходятся.
А в т о р. День продолжался. День как день. На стенке матросы с «Алтая» разматывали и маркировали новые водолазные шланги.
На сцену выносят раскладной стол и ведерный чайник. Матросы садятся вокруг стола.
Д ы м о в (швырнув кружку). Как оно все!
С е м е н о в (рассудительно). Случайность.
В т о р о й и з о р к е с т р а (в тон ему). Клапан заклинило.
Д ы м о в. Да не бывает таких случайностей!
К у р к о в. Сошлось все…
К матросам подсаживается автор.
…клапан, трал на дне, и глубина, и течение… Работа такая. (Пауза. Автору.) Чаю хочешь?
Автор кивает, осторожно, чтоб не обжечься, принимает из рук Куркова кружку.
Т р е т и й и з о р к е с т р а. Надо стрелять где помельче…
П е р в ы й и з о р к е с т р а (с иронией). Ну да. На стенке.
Д ы м о в (Куркову). Ну зачем же?..
К у р к о в (устало). Кроха. Юронька. Весной, когда шестеренка лопнула, кто под торпеду полез?
Д ы м о в. Ну, я.
К у р к о в. Просили тебя? Приказывали?
Д ы м о в (неохотно). Ну, сам…
К у р к о в (так же устало). Зачем?
Д ы м о в (взрываясь). Что ты ко мне привязался? Пошла бы торпеда обратно в люк… Кроме меня… молодые же не сделают… спросил «добро» — и полез! Что ты, вообще?
К у р к о в (устало). Я про Андрюху…
А в т о р. Стоп. Помнишь осень?..
Матросы пьют чай, не слыша их разговора.
Учения, лопнул фал, и флаг упал на палубу. Шторм был.
К у р к о в. Было.
А в т о р. Ты?
К у р к о в (недовольно). Спросил «добро», фал в зубы — и вперед.
А в т о р. Ты вспомни, каково тогда тебе…
К у р к о в (подумав, честно). Страшненько было.
А в т о р. Это ясно. Еще?
К у р к о в. Злился очень.
А в т о р. И все?
Откуда-то возникает песенка.
А… Весело не было?
К у р к о в (облегченно). Весело? Весело было. (Усмехнулся.)
Звучит песня. Автор попивает чай, показывая, что разговаривать больше не собирается.
Д ы м о в (ворчит). Случайность…
К у р к о в. Вот так вот, Кроха. Торпеда — опытный образец, цены ей нет, и людям цены нет! А новое испытывать надо. (Пауза. Ставит кружку на стол.) Спасибо бачковому.
Т р е т и й и з о р к е с т р а. На здоровье.
Поднимаются и остальные. «Спасибо…», «Спасибо бачковому…».
(Убирая со стола, отвечает каждому.) На здоровье… На здоровье…
С е м е н о в (потянувшись сладко, бьет ладонью в переборку). Эх, корабль-кораблик…
К у р к о в. Пошли, Кроха, покурим.
Д ы м о в. Пошли.
К у р к о в (читает). «Одушевленное железо… Когда подводится черта, так непарадно и облезло глядят помятые борта. Дожди паскудно моросили, поземка жесткая мела, и корабли, как мы, грустили, когда спускали вымпела…».
Д ы м о в. Это что?
К у р к о в. Андрюха написал.
Д ы м о в. Врешь?
К у р к о в (читает). «Зима — не выразить словами. Корабль чувствительней людей, так о любви не тосковали, как он тоскует по воде…».
Д ы м о в. Андрюха? Рыжий?
К у р к о в. «Ах, этот вечер непутевый в сырую мартовскую ночь, когда на привязи швартовов, в промокшем льду уже невмочь…».
Д ы м о в. Дальше.
К у р к о в. «Мы пережили эти сроки! Нас не подвел веселый бес. Содрали ржавые потеки и навели упрямый блеск, и майским утром непогожим пошел он — радостный, шальной… Бьют поручни горячей дрожью. Двоятся створы за кормой…». (Пауза.) Все.
Д ы м о в. Дела… Матушка у него хорошая.
К у р к о в. Мама? Да.
Приглушенное освещение. Свист ветра, обрывки похоронного марша. Три автоматных залпа.
Г о л о с м а т е р и. Вот и все.
Г о л о с о ф и ц е р а. Продрогли, Анна Павловна?
Г о л о с м а т е р и. Здесь всегда такие ветра?
Г о л о с о ф и ц е р а (словно извиняясь). Климат.
Г о л о с м а т е р и. А он писал — тепло.
Г о л о с о ф и ц е р а. Вам приготовили номер в гостинице.
Г о л о с м а т е р и. Спасибо. Я, если можно, уеду сегодня же. Буду приезжать.
Г о л о с о ф и ц е р а. Вот идут ребята с его корабля. По-моему, к вам.
Г о л о с Ш е в ч у к а. Товарищ капитан первого ранга! Прошу разрешения обратиться. Старший матрос Шевчук.
Г о л о с о ф и ц е р а. Слушаю!
Г о л о с Ш е в ч у к а. Мы… к Анне Павловне. Вот, Анна Павловна. Это модель «Алтая» нашего.
Г о л о с м а т е р и. Из чего же это сделано?
Г о л о с Ш е в ч у к а. Стекло, полированное.
Г о л о с о ф и ц е р а. Когда успели, Шевчук?
Г о л о с Ш е в ч у к а. За ночь. Впятером.
Г о л о с м а т е р и. Спасибо.
Г о л о с Ш е в ч у к а. Анна Павловна. Мы… тут у нас разговор был. Вы же могли… увезти и дома похоронить.
Г о л о с о ф и ц е р а. Довольно, Шевчук.
Г о л о с м а т е р и. Как звать тебя?
Г о л о с Ш е в ч у к а. Димой.
Г о л о с м а т е р и. Хорошо, что с ним такие ребята служили. Ты не помнишь этого, Дима… С фронта — не возили.
Звучит труба.
А в т о р. Высокий обелиск, сложенный матросскими руками над могилой Андрея Воронкова, стал приметным навигационным знаком, его отметили на картах. Много лет спустя бывший минер, штурман дальнего плавания Юрка Дымов прочтет на карте: «Могила матроса Воронкова».
Появляется Д ы м о в.
Д ы м о в. «Могила матроса Воронкова». Андрюха был старшиной.
Т р е т и й и з о р к е с т р а. Что вы говорите, Юрий Николаевич?
Д ы м о в. На карте обозначено: «Могила матроса Воронкова». Старшиной первой статьи был Андрей Воронков.
Т р е т и й и з о р к е с т р а. А! Что матрос, что старшина. А вы откуда знаете?
Д ы м о в. Служил с ним вместе. Годок мой был.
Т р е т и й и з о р к е с т р а (уважительно). Годок?
Д ы м о в. Часа через четыре бухта Веселая откроется.
Т р е т и й и з о р к е с т р а (хмыкнув). Бухта Веселая? В этих краях? Это, Юрий Николаевич, чисто юмор висельника.
Д ы м о в (жестко). Я тоже так думал. По первому году.
Звучит песенка. Яркий свет.
К у р к о в один с письмами. Входят С е м е н о в и Д ы м о в.
