Основы политико-просветительной работы - Надежда Крупская

На следующий год задачи несколько видоизменились. Агитационная работа стала несколько ослабевать ввиду ликвидации фронтов. И тогда явно наметилось устремление к углубленной работе. Но отдать углубленной работе столько внимания, сколько было необходимо, — не удалось. Прошлый год был годом голодным. В связи с общим тяжелым положением перед государственной властью встала задача сокращения бюджета, пересмотра бюджета и сокращения громоздкого советского аппарата. Пришлось перестраиваться, и этот процесс перестройки коснулся и Главполитпросвета. С 2 тысяч человек мы сократились до 130 человек. Это что-нибудь да значит. То же самое, в таком же размере происходило на местах. Сокращение административного аппарата шло чрезвычайно быстро, а когда был поставлен вопрос о переходе содержания учреждений на местные средства, то вопрос встал и о сокращении самих учреждений. Когда вплотную подошли к тому, что и как сокращать, то тут только явилась оценка того, какие из учреждений более или менее важны. Конечно, во время революции не было планомерности в работе. Относительная ценность того или иного учреждения обыкновенно очень мало взвешивалась, и только этот год научил нас подходить к учреждению с соответствующей оценкой, но и то далеко не в достаточной мере. И нельзя сказать, что все сокращения делались рационально, разумно. Некоторых весьма смутил нэп, и товарищи из губоно часто расценивали учреждение не по тому, что оно дает населению, не по тому, что оно дает для повышения классового сознания, а расценивали его с той точки зрения, может окупить себя это учреждение или не может. Об этом сегодня утром достаточно говорилось. Летом мы переживали острый кризис. Перевод с центрального на местное снабжение особенно сильно коснулся политпросветов. Целые области работы сняты с государственного снабжения. Удержались на поверхности только совпартшколы, потому что снабжение их было забронировано в партийном порядке. Общее впечатление было таково, что вся работа рушится. А тут еще некоторые товарищи ставили вопрос, что «теперь еще не пришел момент третьего фронта» — фронта просвещения, что пока «все силы нужно направлять на повышение производства». В известной степени они, конечно, правы. Сейчас мы зажаты в такие тиски, что мы вынуждены работать, и сурово работать; потому, конечно, нельзя нам обращать главное внимание на обсуждение тонкостей какой-нибудь поэтики или углубляться в какие-нибудь частные, хотя и интересные вопросы науки, не имеющие прямого отношения к жизни. Но есть часть просвещения, именно наша политпросветработа, которая совершенно не отделима от подведения материальной базы под завоевания революции, потому что для этого нужны не только материальные условия, но и определенный человеческий состав. Буржуазия прекрасно понимает, какое значение имеет для успеха в технике человеческий состав. Известный педагог Фридрих Ферстер — очень реакционный, христианин, мечтающий о возрождении христианства, но достаточно образованный буржуа — понимает это. Он указывает на потребность современной техники в рабочих высокого уровня развития. Наши рабочие в политическом отношении часто гораздо развитее американского и западноевропейского рабочего, но в отношении овладения навыками и знаниями техники у нас дело обстоит весьма плачевно. Мы хотим достичь того, чтобы наш рабочий являлся не только простым исполнителем предписания инженеров, но в то же время заботился о том, как поднять производство на более высокую ступень. Профессиональное образование, если оно не носит чисто ремесленного характера, может базироваться лишь на общем образовании.

И поэтому политпросветительная работа не отделима от работы по поднятию производства и в этом смысле представляет собой не третий, а второй фронт — часть его общей задачи по поднятию материальной базы.

Мы ни на одну минуту не должны забывать о завоеваниях нашей революции и использовать все наше политпросвещение для того, чтобы углубить понимание этих завоеваний. Правда, такие вещи, как революция, не забываются. Пережитое за годы борьбы передумывается массами, перерабатывается. Наша политпросветработа должна содействовать тому, чтобы помочь массе осознать все это. Наша работа имеет громадное значение в смысле создания определенной культурной базы, без которой невозможно развить технику. Поэтому нельзя давать себя захлестывать волне финансовой неурядицы, как мы видим это, например, в Курске. Там в смысле издательства дело обстоит хорошо — у них выходит журнал «Народное образование» в течение двух лет, выходит хорошо и аккуратно, — но я с удивлением прочла, что на методическом съезде заведующий губоно развивал теорию о том, что «политпросветработа должна быть передана учителю». Это означает возвращение к самым старым, дореволюционным формам внешкольной работы. Это точка зрения полного отчаяния, полной сдачи позиций.

Перейдем теперь к оценке различных видов политпросветработы. Остановимся на совпартшколах. Совпартшкола готовит работников для советской и партийной работы. За два года в совпартшколах проделана чрезвычайно большая работа, но" если сравнить постановку дела в наших совпартшколах с теми требованиями, которые предъявляет, например, американская педагогика к построению программ и способу занятий, то видишь, что нам надо многому научиться в этом отношении. Я прекрасно знаю, что американская педагогика архибуржуазная, я не склонна ее идеализировать. Но методический подход у американских педагогов прекрасный. Как нужно организовывать умственный труд — этого вопроса у нас почти не касаются, а в Америке с учениками постоянно ведутся беседы на эту тему, идет практическое обучение тому, как читать, составлять заметки, планы и конспекты. Кто знает работу наших партийных школ, тот положа руку на сердце должен признать, что у нас в совпартшколах идет громадная растрата сил и энергии учеников, а между тем их энергию нужно всячески беречь. У нас центр тяжести продолжает лежать в чтении лекций. Мне кажется, что перед совпартшколами по всей России стоит задача усовершенствовать методическую сторону: построить силами слушателей программу более цельную, более доступную; надо учить их самих работать, отделять важное от неважного, первостепенное от десятистепенного; надо научить их методам работы. Нужно воспитать из слушателей не только сознательных работников, но и умелых, способных к самостоятельной работе людей. Как развивать глубочайшую самодеятельность у слушателей, технике этого дела не мешает поучиться у американцев.

Другой вопрос — ликвидация. безграмотности. Вопрос этот продолжает так же остро стоять, как и раньше. Смешно в нашей стране хоть на минуту отказаться от задачи ликвидации безграмотности. Необходимо только рациональнее поставить работу.

Еще вопрос о школах взрослых. Надо сказать, что в период, когда у нас процветала агитация, вопрос о школах взрослых был сведен на нет. Теперь мы замечаем в массе тягу к школе взрослых. Несмотря на разруху, в Петрограде число слушателей в школах взрослых повысилось на 213 %, в Москве — на 136 %, — это при условии снятия этих школ с государственного снабжения. Зашевелились предприниматели. Мы имеем немало предложений создать частные школы для подготовки в университеты. Они обещают готовить по программам школ II ступени. Программы школ взрослых должны быть тщательно продуманы. Они должны быть жизненны и давать политическую сознательность.

Вместе с тем нужно обращать громадное внимание на производственную пропаганду. На фабриках и заводах производственная пропаганда ложится на профсоюзы. Нам же в школах для взрослых необходимо возбудить интерес к вопросам рациональной организации труда, дать методы подхода к этому…

Далее идет вопрос об издании соответствующих учебников и популярной литературы. Популярной литературой является та, которая имеет в виду определенного читателя, исходит из его опыта, которая дает живые, полные движения образы… Популярность означает не переполнение текста прибаутками и присказками, а выпуклость изложения, выдвижение на первый план основного, существенного, иллюстрируемого яркими примерами, фактами. Нам нужны и учебники иные. Дело не только в том, чтобы в учебнике была изложена известная область знания, — надо изложить ее так, чтобы легко было усвоить. Надо, чтобы содержание делилось на части и параграфы, чтобы основная мысль была выпукло поставлена, чтобы видно было, что нужно запомнить, что нужно просто прочесть и т. д. И если сравнить с этой стороны наши учебники с американскими, то мы увидим, что должны учиться, как писать учебники.

Затем у нас стоит вопрос об организации доступа книги к массе. На днях мне пришлось сделать доклад на съезде Цекпроса, и там товарищи указывали на то, что учителя находятся в трагическом положении, потому что цены на книги растут не по дням, а по часам. Как тут быть? Понятно, что покупать книги не могут ни учителя, ни рабочие, ни крестьяне. Теперь с покупкой книг обстоит не так, как раньше, когда именно покупка была наиболее простым средством достать книгу. Сейчас многие тянутся к книге, но не могут ее купить. По мере того как масса становится более грамотной, вопрос о библиотеке, открывающей доступ к книге, приобретает все большее и большее значение. Между тем у нас с легким сердцем вычеркнули всю ту работу, которая была проделана за эти пять лет. Библиотеки, над которыми так много работали, ныне сплошь и рядом закрываются. Библиотечное дело надо развивать, а не оставлять библиотечные богатства втуне. Если мы не сумеем сорганизовать доступа книги к читателям, то, сколько бы хороших книг мы ни писали и хороших учебников ни сочиняли, от этого будет мало толку.