Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! - Лев Сокольников

— Понятно: какие эмоции может вызвать причина войны? Никаких! А следствия — те впечатляют! Сходств чертежа с готовым изделием по чертежу. Если начать изложение причин прошлой войны, то таковых наберётся всего на одну страничку невнятного бормотания.

— Есть причина, по которой хочется прославиться: представь, что рядом с тобой долгое время пребывает душа писателя, лучше которого никто и никогда не писал о войне, и не напишет впредь! Законно и моё желание что-то написать о войне?

— Вполне! Или примитивизм, или качество!

— Напряги воображение: жизнь длиною в бесконечность и ровно половина этой бесконечности занята мыслью о писании "романа о войне". Представил?

— Да.

— Ещё немного "отпусти тормоза", дай волю воображению: для нас, таких, вроде меня, ни времени, ни пространства не существует. Сделай последнее усилие и представь неограниченные временем мои мечты и желания о написании романа? И невозможность написать по причине отсутствия рук? Понятны мои муки?

— Понимаю и сочувствую. Смущает одно: войну настоящую я не видел, а то, что зацепило — "войной" грех называть. Оккупация — да, кое-что о ней знаю, но всего лишь с позиции восьмилетнего человека. Согласись, что память взрослого и восьмилетнего о таком предмете, как оккупация, могут сильно отличаться. "Сорт переживаний разный", как сказал бы человек с не таким образованием, как у меня. Ещё раз: не тот объёкт выбрал. О лошадиных бегах знаешь? Если "да", то "не на ту лошадь ставишь". Почему бы тебе, всемогущему, не въехать под "крышу" известного на сегодня писателя-"баталиста"?

— Могу "въехать", но всё, что написал бы известный писатель под моим руководством, так бы и считалось "плодом его мастерства", а обо мне — ни звука! Знакомо понятие "честолюбие"? Пример хочешь?

— Валяй!

— Известный писатель прошлого, по которому иностранцы о России судят, Достоевский, потому и прославился, что в нём один из наших сидел. Ну, да! Писатель говорил, говорил много и быстро, потом падал в беспамятстве… Очнувшись — писал и прославился! Обида! Писал один из наших, а слава кому-то досталась! Сколько написано книг за всю историю существования человечества? Монблан из книг! Нет, пожалуй, с Джомолунгму будет. И у каждой книги — автор из плоти крови, но не сущность, вроде меня. Хочу, чтобы книга мною пахла!

— "Серой из преисподней"?

— Запах бумаги и типографской краски в рассмотрение не брать!

Поговорим о "запахе" содержания книги. Какие запахи источает "Книга о вкусной и здоровой пище"? Ясное дело: только вкусные! "Справочник фельдшера" источает стойкую вонь болезней и одинаковый для всех медицинских учреждений суммарный запах медикаментов. В последние годы к "Медицинским справочникам" добавился запах больших денег, траченных на "лечение" несуществующих болезней.

У альбомов с репродукциями картин известных миру мастеров кисти — неуничтожимый запах масляных красок.

— Чем будет попахивать книга, кою мечтаешь написать моими руками?

— От нашей книги будет исходить аромат "дураков и предателей военного времени".

— А, что, разве бывают предатели и "мирного" времени?

— Сколь угодно! Газеты читаешь?

— Уволь! Удовлетворяю "информационный голод" телевиденьем. Люблю его. "Предатели военного времени" — понятно, но оттуда и как появляются "предатели мирного времени"? И каких бывает больше в каждое время? С героями — понятно, только военное время делает героев, в мирное время "нет места героизму". О ком писать?

— Это как посмотреть! Ухитриться проглотить не малые миллионы государственных денег — для этого одного героизма мало! Да, пожалуй, писать о предателях и вражеских прислужниках прошлого легче, чем о "предателях мирного времени": ни так всё видно. Тяжкое занятие: о предателях военного времени никто и никогда не писал иначе, как "с гневом и призрением", а сегодня выражать гнев в сторону новых предателей — пустое занятие.

Возьми в рассмотрение времена оккупации: если что-то о них и написано, то сплошь "великое и героическое". Денно и нощно, без передышки, "борьба с оккупантами" и ничего "приземлённого и низменного". Каков процент оккупированных граждан был вписан в "стойкие советские люди", а сколько — в "презренные вражеские прислужники и холуи" — данные не приводятся.

— Вражина, а "беззаветная преданность стране советов во главе с мудрым руководителем тов. Сталиным" в разряд холуйств не входила?

— Входила, но что это холуйство в чистом виде — никто допустить не мог. Никто из "высоких" холуёв не догадывался, кто он такой. Столь низменное деяние могло происходить только при общении с врагами, все другие варианты холуйства таковыми не считаются. Они другое название носят: "служение высоким идеалам". Холуйство "лицу кавказской национальности" почиталось за "счастье и удачу", и к "низменному холуйству" причисленным никак быть не могло.

— Твои слова нужно понимать так, что холуйство может быть и "высоким"?

— Разумеется!

— С чего начинать разговор о предателях? Описание предательств валишь на меня, а это трудное и опасное дело. С кого начать?

— Начни с отца! Он коллаборационистом был? Был! С него и пиши.

— "Отца ли предам"?

— Чего терять? Жизнь к концу подошла, "днём позора" больше, днём — меньше… Что изменится? Кому прошлый коллаборационизм твоего родителя интересен, если у каждого свой "вражеский прислужник" был рядом?

А занятие может стать опасным в случае, если вздумаешь огласить "оправдательные документы предателям и вражеским прислужникам". Если не отходить от правила "все предатели — мерзость!" — то ничего, можно в "назидание другим" рассказать о предателях. Главное, повторяю — придерживаться общих и строгих правил при описании "антинародной деятельности предателей и изменников родины". Что рекомендовано делать в непонятных ситуациях?

— "Валить на "серого"! А если забудусь и навалится христианский призыв "прощать врагов наших"? — и неожиданно, явно от бесовского воздействия, появились рассуждения в пользу и защиту презренных:

а) "пришли в дом чужие люди, принесли смерть и разрушение понятно, нужно браться за топор и менять ситуацию… Исполнить желание "поквитаться с врагами любым способом без учёта кому и кто больше напакостил",

б) опять пришли чужие люди, но ничего худого не сделали. Соседу — да, досталось от них, а мне — нет. Если всегда дружен с соседом был, то обязательно приду ему на помощь, а если… если сосед когда-то по недомыслию доносом оговорил меня? И по причине такой его "простоты душевной" пробыл я "в узилище иродовом" немалый срок, а все мои родичи "рассеялись, как пыль придорожная"? Почему бы, на время, не забыть "христианское смирение" и не отдать "долг" соседу полной мерой?

— Бесяра, бывало такое?

— Сколь угодно!

— А как быть с христианским "прощать врагов ваших"?

— Так…

Не хватит ли писать о прошлой войне? Не удариться ли в фантазии о предстоящей бойне?

— Позволь не согласиться: как-то ведущая популярной программы любимого тобою ОРТ, огласила: "о войне много сказать невозможно", или что-то в этом роде, но смысл неизменен. Сколько бы не говорили о прошлой войне — всё будет мало! Раз. Два: если мы в своих фантазиях на все сто процентов опишем будущую войну, то ничего не достигнем.

— Почему?

— Нам не поверят.

— Войны набили оскомину, за каким чё… прошу прощения, хреном, о ней писать!? Повторяю: нет у меня литературного института за плечами, а заниматься писательством, не имея диплома — пустая трата времени. И ещё соображение удерживает: войну встретил шестилетним и ничего о ней думать не мог. Всего лишь жил, но всё, чем война потом "отоварила" — хорошо помню.

Как писать? Излагать всё, что видел в шесть лет через пятьдесят четыре года? Не велика ли "пауза" будет? Смешнее таких записей вроде бы ещё никто не делал, писать о прошлом состарившимися мозгами — не гоже!

— Ошибка! Самое время писать о прошлом! Ты — пенсионер, пришёл к "финишу" и такая величина, как время, волновать тебя не должно. С литинститутом так: то, чему обучил тебя в общей школе отличный педагог "литературы и родного языка", думаю, будет достаточно. — Многое забыл, время упущено. Где тебя раньше носило? Старый я, могу на половине "дороги к славе", "кокнуться", "отбросить лапти", "сыграть в ящик" или "отдать концы". Выбирай, что понравится — излагал бесу возможные варианты моих "финалов".

— О "профессионалах пера": о войне они сказали всё, пришёл черёд за дилетантами, вроде тебя… то есть, за нами, любителями.

Но ты не "кокнешься" и не "потеряешь обувь" в ближайшие пятнадцать лет, за твоим "техническим" состоянием прослежу… Позабочусь о твоём телесном здоровье. И о грамоте особо не переживай: нашими, бесовскими способами, окажу помощь в халявном приобретении простенького компьютера с текстовым редактором, не позволяющим выражаться "топорным языком" и писать с дикими нарушениями орфографии…