ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг. - Гаспарян Армен Сумбатович

Сегодняшние гитлерофилы уверяют, что фюрер относился к славянам хорошо, а вот некоторые его сподвижники, будучи убежденными русофобами, осквернили сердечные чаяния фюрера о братском союзе двух народов. Во-первых, сам Адольф Алойзович славян ненавидел еще до вступления в НСДАП и даже бывший подданный Российской империи, прибалтийский немец Шебнер-Рихтер, имевший на него огромное влияние, ничего с этим сделать не смог. Даже если предположить, что он не погиб бы во время пивного путча, ничего бы от этого не изменилось. Гитлер по этому вопросу занимал сторону Геббельса, который много раз заявлял: «Русские — типичные азиаты, кто бы ими ни правил. Они не способны ни на что, кроме паразитирования на теле Германии. Необходимо сдержать распространение этой заразы в Западную Европу».

Во-вторых, это является гнусной клеветой на фюрера. Никто пока не смог привести доказательств того, что ефрейтор пылал страстными чувствами к русским. Напротив, ненавистью к ним проникнуто почти любое его выступление в «эпоху борьбы». В-третьих, в «Майн кампф» четко обозначен вектор развития германской внешней политики. Да, фюрер всегда мыслил масштабно и там не сказано, что славян надо извести под корень в ближайшие годы. Однако, про «земли на Востоке» забывать не рекомендую, тем более что в примечаниях плана «Барбаросса» все сказано достаточно четко:

«В этих областях мы должны сознательно проводить политику сокращения населения. Средствами пропаганды, особенно через прессу, радио, кино, листовки, краткие брошюры, доклады и т.п., мы должны постоянно внушать населению мысль, что вредно иметь много детей. Нужно показывать, каких больших средств стоит воспитание детей и что можно было бы приобрести на эти средства. Нужно говорить о большой опасности для здоровья женщины, которой она подвергается, рожая детей. Развернуть широчайшую пропаганду противозачаточных средств. Наладить их широкое производство. Распространение этих средств и аборты ни в коей мере не должны ограничиваться. Всячески способствовать расширению сети абортариев. Организовать специальную переподготовку акушерок и фельдшериц и обучать их производству абортов. Врачи также должны иметь разрешение производить аборты, и это не должно считаться нарушением врачебной этики.

Лучше всего для нас было бы, если бы они вообще объяснялись на пальцах. Но, к сожалению, это невозможно. Поэтому — все максимально ограничить! Никаких печатных изданий. Самые простые радиопередачи. Надо отучить их мыслить. Никакого обязательного школьного образования. Надо понимать, что от грамотности русских, украинцев и всяких прочих только вред. Всегда найдется пара светлых голов, которые изыщут пути к изучению своей истории, потом придут к политическим выводам, которые в конце концов будут направлены против нас. Поэтому, господа, не вздумайте в оккупированных районах организовывать какие-либо передачи по радио на исторические темы. Нет! В каждой деревне на площади — столб с громкоговорителем, чтобы сообщать новости и развлекать слушателей. Да, развлекать и отвлекать от попыток обретения политических, научных и вообще каких-либо знаний. По радио должно передаваться как можно больше простой, ритмичной и веселой музыки. Она бодрит и повышает трудоспособность».

Сегодня, среди доморощенных поклонников бесноватого фюрера, принято утверждать, что сам Иван Александрович Ильин положительно оценивал национал-социализм. Все это чепуха. Говорить так могут исключительно те, кто никогда не читал «Наши задачи». Там черным по белому написано:

«Фашизм совершил целый ряд глубоких и серьезных ошибок, которые определили его политическую и историческую физиономию и придали самому названию его ту одиозную окраску, которую не устают подчеркивать его враги. Поэтому для будущих социальных и политических движений подобного рода надо избирать другое наименование. А если кто-нибудь назовет свое движение прежним именем («фашизм» или «национал-социализм»), то это будет истолковано как намерение возродить все пробелы и фатальные ошибки прошлого.

Эти пробелы и ошибки состояли в следующем:

1. Безрелигиозность. Враждебное отношение к христианству, к религиям, исповеданиям и церквам вообще.

2. Создание правого тоталитаризма как постоянного и якобы «идеального» строя.

3. Установление партийной монополии и вырастающей из нее коррупции и деморализации.

4. Уход в крайности национализма и воинственного шовинизма (национальная «мания грандиоза»).

5. Смешение социальных реформ с социализмом и соскальзывание через тоталитаризм в огосударствление хозяйства.

6. Впадение в идолопоклоннический цезаризм с его демагогией, раболепством и деспотией.

Русские «фашисты» этого не поняли. Если им удастся водвориться в России (чего не дай Бог), то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором».

В Русском общевоинском союзе отношение к Гитлеру и его политике колебалось от сдержанного до выжидательного. Евгений Карлович Миллер, как и большинство генералов-участников Первой мировой войны, тяготел к Франции, с которой у России были союзнические обязательства. Но Париж, подписавший в 1935 году договор о взаимопомощи с СССР, уже не мог рассматриваться белым движением как партнер в битве с большевиками. Впрочем, эта самая битва была столь отдаленной перспективой, что всерьез уже в нее мало кто верил. Скорее эмиграция рассчитывала на окончательный термидор коммунизма. Но и этого ведь в конечном итоге не случилось.

Но выход из тупика надо было искать. Поэтому Миллер (немецкая фамилия тут абсолютно ни при чем) начал склоняться к союзу с Третьим рейхом. Большинство руководителей Русского общевоинского союза поддержали Евгения Карловича. Однако немцам это было вовсе не нужно. Во-первых, никакая «Единая, Великая и Неделимая Россия» их в принципе не интересовала. А во-вторых, в самой Германии нашлись сразу несколько русских эмигрантов, объявивших себя убежденными националистами и полностью поддержавшими гитлеровский шовинизм. Разумеется, с ними в первую очередь и сотрудничали немцы.

В отчаянии Миллер писал генералу Добровольскому: «Уменя имеются основания считать, что их связи и даже их деньги направляются типам вроде Туркула с тем, чтобы в результате было разложение Русского Обще-Воинского Союза. Кажется, в Берлине симпатизируют Масальскому, Меллер-Закомельскому и прочим мерзавцам. К несчастью, из всего происходящего можно заключить, что там не хотят пожать протянутую нами руку и что там берут верх сторонники захвата Украины или, по меньшей мере, украинские самостийники».

Справедливости ради стоит сказать, что в отношении Туркула Евгений Карлович глубоко заблуждался. Безусловно, у главного дроздовца был какой-то могучий источник финансирования, позволявший издавать в Париже боевую газету «Сигнал» и вести независимую от Русского общевоинского союза политику. Постоянные поездки Туркула в Берлин, его выступления на собраниях местной группы своей партии и хвалебные высказывания по адресу Гитлера словно бы указывали на его связь с немцами. Французов это откровенно раздражало, и они не сомневались, что Туркул — тайный агент гестапо. Но никаких доказательств не было. Уже после войны выяснится, что он сотрудничал с генералом Осима, японским военным атташе в Берлине. Возможно, именно поэтому главный дроздовец занял непонятную большинству чинов РОВС позицию в отношении отправки добровольцев в армию Франко.

В июле 1936 года в Испании вспыхнула гражданская война, расколовшая русскую эмиграцию. «Союз возвращения на Родину», существовавший на деньги Москвы, тут же организовал отправку добровольцев в интернациональные бригады, защищавшие красное правительство Пиреней. За это всем участникам боевых действий была обещана амнистия от советского народа, предоставление гражданства и возможность вернуться в страну. Их даже не смущало то, что они готовили Испании колхозное рабство, ужасы ГУЛАГов и уничтожение религии. После одного из заявлений лидеров «Союза возвращения на Родину», что Ленин был величайшим гуманистом, которого некоторые русские так и не оценили, не выдержал и ответил им ветеран полковник-корниловец Левитов: «Когда мне говорят о «бескровной нашей революции», я всегда отвечаю — пусть эти господа спросят, сколько я видел пролитой крови во славу ее, хотя бы при подавлении первого восстания большевиков в Петрограде. С приходом на Русскую землю царства интернационала Ленина, которого в наши дни ученые мужи собираются провозгласить «величайшим гуманистом нашего века», эта карающая мера приняла широкий размах, где по желанию Ленина истреблялись люди не по персональной их верности России, но по принадлежности к сословию, которое было намечено к уничтожению».