По ту сторону ночи - Евгений Устиев

Как-то встретит нас кажущаяся здесь столь приветливой Ангарка?

Уже перед самым сном, разбирая свои выписки исторических источников, касающихся Анюя, Саша набрел в какой-то «распросной скаске» XVII века на имя некоего «Ангара ходынского человека». Ходынским тогда называли юкагирское племя, населявшее низовья Колымы и Омолона. Не этому ли вошедшему в историю Ангару обязана своим наименованием река Ангарка, по которой мы завтра двинемся?

Тянем лодку бечевой. Глава 14

Сегодня мое дежурство, и я намерен приготовить завтрак посытнее: кто знает, чем нас встретят Ангарка и новый способ передвижения!

Утро. Половина седьмого. В небе плывут легкие кучевые облачка. На горизонте ниже по Анюю они незаметно сливаются с громадным зеленоватым облаком дыма. Вчера после захода солнца это облако отсвечивало багровыми языками. Очевидно, вслед за нами движется низовой пожар. Чтобы его затушить, нужен сильный ливень либо продолжительная непогода.

После завтрака в лодку укладываются последние вещи; в уключины уже вставлены длинные тяжелые весла; к скобе на носу прикреплен семидесятиметровый тоненький, но очень прочный стальной трос (бечева). Еще до завтрака Петя подвязал к нему две обернутые мешковиной лямки, которыми нам предстоит подобно репинским бурлакам тянуть лодку против течения. Итак, мы готовы к путешествию как на веслах, так и с бечевой, а при надобности и с помощью давно привычного нам способа — волоком.

Чрезвычайно медленное течение в устье Ангарки вполне позволяет пока плыть на веслах. Около десяти часов утра мы усаживаемся в основательно перегруженную лодку и покидаем долину Анюя.

Долгожданная минута! Вот сейчас я уже не колеблясь могу сказать, что мы достигнем цели. До вулкана осталось около ста восьмидесяти километров; даже если только две трети этого расстояния мы проплывем на лодке, то оставшуюся треть можно будет одолеть и пешком.

Куклин и Таюрский сильно загребают веслами, Бонапарт рулит, а я, взгромоздившись на ящики, смотрю по сторонам. Ласково пригревает солнышко, медленно уходят назад зеленые берега, скрипят уключины, и журчит вдоль бортов темная от перегноя вода Ангарки.

Ландшафт вовсе не похож на анюйский. Прежде всего изменились его масштабы. Вместо громадной то величественной, то угрюмой долины Анюя, рождавшей смешанное чувство восхищения и страха, перед нами скользят идиллические склоны небольшой реки. Сразу исчезли острова, из-за которых на Анюе мы почти никогда не могли одновременно увидеть оба берега. У Ангарки я могу их видеть, даже не поворачивая головы. Слева от меня тянется крутой правый берег; скалы то нависают над рекой, то скрываются за густой зеленью леса. Левый, низкий берег Ангарки сплошь зарос тальником, тополями и высокой травой. Каждый поворот реки открывает необыкновенно уютные уголки, манящие к себе на отдых. Подпруженная Анюем Ангарка вначале струится так медленно, что гребцы почти не замечают течения. Вода хорошо прогрета солнцем; около полудня ее температура поднимается до двадцати с половиной градусов при двадцати четырех градусах в воздухе.

— Ну чем не Сочи! — восхищенно восклицает Саша.

Однако удовольствие от идиллического плавания на веслах длится недолго. В километре от устья течению стало уже вполне ощутимым, а в двух километрах гребцы перестали с ним справляться. Приходится пристать к берегу и сменить весла на бечеву.

Петя и Саша перекидывают через плечо лямки, поднатужась, сдвигают лодку с места и медленно бредут вдоль берега, огибая кусты, деревья и изредка встречающиеся валуны. Через кусты и камни трос просто перебрасывают; когда на пути вырастает высокое препятствие, через которое перекинуть бечеву нельзя, они бредут прямо по воде. Пока бурлацкий труд нам внове, он кажется вовсе не обременительным; как только лодка набирает хотя бы небольшую скорость, тянуть ее дальше не представляет большого труда.

Однако и этот способ передвижения потребовал некоторого времени, пока мы к нему приспособились.

Вести лодку бечевой невозможно без рулевого: толкаемая встречным течением, она начинает рыскать из стороны в сторону, натирая плечи нашим бурлакам и угрожая разбиться о камни. Задача рулевого — упорядочить движение лодки, заставить ее плыть параллельно берегу. Это не всегда просто; Бонапарт, сидящий за рулем, не раз вздрагивает от обращенных к нему яростных окриков. Это случается в тот момент, когда лодка вдруг устремляется к противоположному берегу, а Саша и Петя, зарываясь ногами в песок, стремятся возвратить ее на правильный курс.

Очень скоро выяснилось, что бечеву нельзя крепить только за переднюю скобу. Налегая на лямки и натягивая трос, ребята как бы вдавливают нос лодки в реку, что сильно повышает сопротивление воды. Пришлось изменить систему крепления троса.

Петя подвязал две короткие веревки к тросу и к противоположным уключинам; теперь при натянутой бечеве давление распределялось равномерно по всей длине лодки, и она сразу пошла значительно легче.

Через короткое время мы нашли наиболее разумную тактику передвижения с бечевой.

Направление течения всегда петляющих горных рек несимметрично по отношению к берегам, а сносимый ими рыхлый материал отлагается вдоль русла с резкой неравномерностью. Выпуклые части берега непрерывно наращиваются все новыми отложениями песка или гальки, а вогнутые столь же непрерывно разрушаются. Поэтому низкому намывному берегу обычно противостоит высокий, размываемый, скалистый. Таюрский и Куклин быстро оценивают выгоду тянуть лодку только вдоль берега с намывными косами, где им не мешают ни скалы, ни растительность. Это вынуждает нас при каждом повороте реки переплывать с одного ее берега на другой.

После нескольких таких путешествий с берега на берег меня осеняет мысль, что в сущности незачем идти наравне с лодкой. Предупредив ребят и перекинув ружье через плечо, я ухожу вперед. Как только лодка осталась позади, меня охватило удивительно острое ощущение прелести этого солнечного дня.

Стоит полдневная безветренная жара. Воздух звенит от веселого стрекотания кузнечиков. Я впервые слышу такой радостный летний хор в Заполярье. Кузнечики непрерывно вспархивают из-под ног и, трепеща ярко-красными крыльями, разлетаются в стороны. Если бы у меня было время остановиться и поудить хариусов, я за минуту мог бы наловить для наживки десяток этих прыгающих скрипачей.

Мой путь пролегает то каменистыми и нагретыми солнцем косами, то тенистым пойменным лесом с травой выше пояса и густым кустарниковым подлеском. Почти на каждом шагу попадается уже вполне созревшая красная смородина; кусты буквально осыпаны светящимися рубиновыми гроздьями. Я на ходу срываю целые горсти упругих, утоляющих жажду ягод.