Заложник - Роберт Крайс

Таззи, который, несмотря на густой загар, страшно побледнел и походил на труп из-за почти невыносимого напряжения, раздраженно потер лицо и перебил его:

— Прекрати.

— Что?

— Прекрати свои «что-то вроде того». У тебя каждое предложение так заканчивается. Меня это выводит из себя. У тебя же высшее образование.

Бенца похлопал Таззи по ноге, но ничего не сказал.

Таззи закрыл лицо руками, и плоть образовала складки между его пальцев, точно ему было в два раза больше лет.

— Он либо встречается с ними каждые две недели, либо нет. Да или нет? Проверь эти долбаные факты, прежде чем нам звонить.

Из аппарата донеслось шипение и какие-то щелчки.

— Извините.

— Давай дальше.

— Он должен встретиться с ними в эти выходные. Жена привезет дочь.

Бенца откашлялся.

— Точно?

— Да. У него в офисе есть пожилая женщина, которая обожает поболтать. Ну, знаете, как это говорится: «Печально, что так складывается жизнь, потому что наш шеф очень хороший человек».

— Где они сейчас? Я имею в виду его семью.

— Я не знаю. Мои люди над этим работают. Но мне известно, что его жена и дочь должны приехать сегодня вечером.

Бенца кивнул.

— Нужно об этом подумать.

Сальветти уже принял решение. Он откинулся на спинку стула, сложил на груди руки и широко расставил ноги.

— Ситуация дерьмовая, мы должны действовать. Слишком близко они подобрались.

— Ты имеешь в виду людей шерифа?

— Угу.

— Да уж.

Они немного помолчали, каждый погрузился в свои собственные мысли. Бенца связался с Хауэллом, как только увидел, что на место происшествия прибыли люди шерифа. Затем, когда по телевизору сказали, что из дома стреляли, он чуть не расстался со своим обедом, решив, что им конец — теперь спецназовцы непременно пойдут на штурм.

— Это еще не все, — проговорил Хауэлл.

— Валяй.

— Они заинтересовались разрешением на строительство и планами дома.

— Какого хрена?

— Обычное дело. Какой-нибудь урод забаррикадируется в доме, и полиции нужны поэтажные планы. Так что сейчас они пытаются найти строителей дома Смита.

— Проклятье.

Бенца вздохнул и откинулся на спинку стула. Таззи взглянул на него, качая головой. Бенца владел компаниями, которые построили этот дом и установили систему безопасности. Ему совсем не нравился новый поворот событий. Он поднялся на ноги.

— Я хочу немного пройтись, так что скажи, если перестанешь меня слышать.

— Конечно, Сонни.

— Так, сначала главное. Наши отчеты. Сейчас я вижу дом на экране телевизора. Его окружает столько копов, будто они собрались высадиться на берег Нормандии, но я хочу кое о чем тебя спросить.

— Слушаю.

— Мы сможем внедрить туда наших людей?

— В дом?

— Да, в дом. Прямо сейчас, прямо под носом у копов, телевизионных камер и всего прочего. Парочка наших людей сможет пробраться в дом?

— Нет. У меня отличные парни, Сонни, самые лучшие, но сейчас нам туда не пробраться. В данных обстоятельствах — нет. Для этого полиция должна быть у нас в кармане. Если бы вы мне дали день или два, я бы, возможно, смог решить эту задачу.

Бенца наградил телевизор хмурым взглядом. Одна картинка показывала дом, перед которым заняли позиции бойцы спецназа, а на другой давала интервью какая-то блондинка с зачесанными назад короткими волосами, одетая в мужской костюм.

— А подобраться поближе к дому? Прямо сейчас. Но не связываясь с полицией.

Хауэлл задумался.

— Ладно, послушайте. У меня нет телевизора, и я не вижу того, что видите вы. Но я знаю дом Смита и все, что находится вокруг, так что я скажу вам: да, возможно, нам удастся подобраться к нему поближе.

Бенца посмотрел на Таззи и Сальветти.

— Может быть, попробовать его сжечь? Прямо сейчас. Отправим туда парней с чем-нибудь подходящим. Любой тупица поймет, что это поджог, так что без разницы, чем спалить это дерьмо, главное — дотла.

Он развел руки в стороны и с надеждой посмотрел на своих соратников.

Сальветти пожал плечами, его явно не впечатлило предложение Бенцы.

— Мы не можем быть уверены, что диски погибнут в огне. Если Смит хранил их в своей комнате безопасности, они не сгорят. И тогда нам крышка.

Бенца опустил глаза, поняв глупость идеи поджога.

Таззи скрестил на груди руки, откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок.

— Послушайте, вот как я вижу ситуацию: если бы ребятишки собирались сдаться, они бы уже сдались. Что-то удерживает их в доме. Я не знаю что, но они не уходят. Чем больше копов собирается вокруг дома, тем выше вероятность, что они решатся на штурм.

Сальветти наклонился вперед и, словно примерный ученик, поднял руку, перебив Таззи.

— Подожди. Можете думать, что я спятил, но как насчет такого предложения: давайте просто позвоним им. Поговорим с придурками сами и предложим им сделку.

Из телефона раздался приглушенный голос Хауэлла:

— Копы заблокировали линии.

— Обычные линии, но не наши. Мы платим за них неплохие деньги. А что ты имел в виду, когда сказал про сделку? — спросил Таззи.

— Мы скажем этим уродам, с кем они имеют дело. Объясним им, что если они думают, будто у них неприятности с полицией, так они не понимают, что такое настоящие неприятности, которые мы можем им устроить. Мы заключим с ними сделку, пообещаем в случае сдачи заплатить пятьдесят штучек, обеспечить их адвокатами и все такое.

— Не выйдет, черт тебя подери.

— Почему?

— Ты хочешь рассказать трем безмозглым придуркам про наши дела?

Сальветти смущенно замолчал.

Бенца увидел, что на него смотрит Таззи, который принял какое-то решение.

— Что, Фил?

Таззи откинулся на спинку стула, чувствуя себя как никогда измученным.

— Семья Тэлли.

— Это нужно хорошенько обдумать.

— Я знаю. И уже думаю. Как только мы ступим на эту дорогу, пути назад не будет.

— Ты же знаешь, куда она ведет, верно?

— По-моему, это ты предложил сжечь проклятый дом, в котором находится шесть человек, прямо на глазах у всего мира.

— Я помню.

— Мы не можем просто сидеть и ничего не делать. То, что произошло сегодня, почти катастрофа, а теперь они ищут строительную документацию на дом. Бог знает, что еще придет им в голову! Это само по себе паршиво, но меня беспокоит Нью-Йорк. Сколько времени мы сможем скрывать от них истинное положение вещей?

— Мы сумеем сохранить это в тайне. У меня на месте происшествия надежные люди.

— Я тоже доверяю нашим ребятам, но старик Кастеллано рано или поздно все узнает. Иначе и быть не может.

— Прошло всего несколько часов.

— Сколько прошло времени, значения не имеет. Мы должны взять ситуацию под контроль. К тому моменту, когда старик узнает о случившемся, мы должны получить возможность сказать ему, что не представляем для него никакой опасности. Чтобы посмеяться над этой проблемой за стаканчиком и хорошей сигарой, иначе он надерет нам задницы.

Бенца чувствовал усталость и одновременно облегчение, которое приходит с принятым решением.

— Глен?

— Я здесь, Сонни.

— Если мы займемся Тэлли, у тебя есть человек, который мог бы все провернуть?

— Да, Сонни.

— Он сможет сделать все, что нужно? Я имею в виду, все?

— Да, Сонни. Он сможет и сделает. Остальным займусь я сам.

— Хорошо, Глен. Тогда за дело.

11

Пятница, 11 часов 40 минут, восточноевропейское время

20 часов 40 минут, тихоокеанское время

Нью-Йорк

Его жена спала очень чутко, и Витторио Кастеллано — Вик — вышел из спальни, чтобы поговорить по телефону. Он надел толстый махровый халат, подарок детей ко дню рождения, с вышитой на спине надписью «Отвалите от меня!», и, прихрамывая, отправился вместе с Джейми Бельдоне на кухню. Джейми подал Вику мобильник: звонил человек, нанятый ими присматривать за делами в Калифорнии.

Вику исполнилось семьдесят два года. Через две недели ему предстояла операция на бедре. Он налил себе маленький стаканчик апельсинового сока, но не смог заставить себя выпить. У него болел желудок.

— Ты уверен, что все так плохо?

— Полиция окружила дом, в котором находятся все отчеты Бенцы, включая и то, что связывает его с нами.

— Вот сукин сын! А что в его отчетах?

— В них показано, сколько он отдает нам. Я не знаю, идет ли там речь об операциях, но в них все необходимые ему сведения, чтобы отслеживать, куда уходят его деньги. Если это попадет в руки федералов, они заведут на нас дело.

Вик выплеснул сок и налил в стакан воды. Сделал глоток. Теплая.

— И сколько прошло времени?

— Пять часов.

Кастеллано взглянул на часы.

— Бенце известно, что мы все знаем?