Ветер с Юга. Книга 1 - Людмила Ример
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А они очень опасны? Несчастья от шаванского проклятия?
Бракар поднял голову и долго смотрел на Ника и присевшего рядом с ним Мерка. Отщипнув кусочек аппетитного пирога, он вяло пожевал его и буркнул:
– Спать идите. Всё – завтра… Завтра.
Постучав в дверь и не получив ответа, Бракар толкнул тяжёлую створку. В комнате было душно. В полумраке на широкой кровати лицом к стене лежал Хортон, вейстор Прилесья и господин Гудвуда. Он не шевельнулся. Бракар, постояв минуту, решительно подошёл к окну, отдёрнул занавеси и распахнул створки. В комнату хлынул радостный утренний свет и бодрящий воздух, наполняя комнату свежестью и птичьим гомоном.
– Вон! Пошёл вон!
Бракар прихватил стул, поставил его у кровати и невозмутимо уселся, сложив руки на груди. Прошло долгих десять минут, прежде чем Хортон зашевелился и повернулся посмотреть, кто это посмел не выполнить его приказ.
На Бракара глянули потухшие глаза в красных прожилках. Нависшие веки лучше всяких слов говорили о бессонной ночи. Осунувшееся лицо заросло седой щетиной, в которой спрятались ввалившиеся щёки. Худой бледной рукой Хортон отвёл с глаз седую прядь и хрипло произнёс:
– Вон отсюда! Я не хочу никого видеть. И тебя тоже…
– А придётся, друг мой! Придётся!
– Зачем? Я не хочу ни с кем разговаривать. Зачем всё теперь, когда нет моего мальчика… – из угла глаза выползла и скатилась в седую щетину слеза. – Я не хочу больше жить… слышишь, Бракар?… Не хо-чу…
– Ты раскис, Хортон! Раскис, как паршивая баба! Ты – вейстор, господин, а ведёшь себя, как истеричная дочь препона, потерявшая девственность с конюхом! Ты должен управлять городом и Прилесьем, и сейчас не время лежать в кровати! Наступают очень непростые времена. Очень непростые…
– Я никому ничего не должен, лекарь! Я просто хочу умереть. Или мне и в этом откажут, как отцу государственного преступника?
– Ты прекрасно знаешь, что это не так! Дартон не мог и никогда не делал того, в чём его обвинили. Ты же знаешь своего мальчика…
– И за что же его казнили? Казнили моего Дартона… – Хортон заплакал. Бракар терпеливо ждал. Он надеялся, что слёзы, наконец, пролившись, принесут этому суровому мужчине облегчение.
Хортон не вытирал льющихся слёз. Он с трудом сел, свесив на пол худые ноги. Выждав пару минут, Бракар заговорил снова:
– Вчера я приехал из Айдары, где тайно встретился с Урсием. Пришлось действовать тайно, иначе ему не поздоровилось бы, узнай о нашей беседе Мортон Тупс. Оглядываясь и потея, Урсий рассказал, что сразу после возвращения из Остенвила, Тупс закрылся в комнате с членами своего Совета, приехавшим из столицы сыном Ронтом, хозяином каменоломни «Толстая Задница» Бусом Вагусом и его сыном Тростом, недалёким детиной двадцати лет, чьим единственным достоинством была бычья сила.
Подробностей совещания Урсий не знает, но судя по радостному возбуждению в женском стане, было решено выдать за Троста одну из дочерей Мортона – Густину или Пелесту. Радость последних была понятна – стать замужней дамой и перестать, наконец, бегать к знахарке, чтобы вытравить очередной плод тайных встреч. А вот что вызвало радость на лицах приезжих гостей – тут стоило призадуматься.
Урсий и подумал. Он, имея доступ всюду и везде, попросил горничную госпожи, спавшую с главным конюхом, выяснить у того потихоньку, куда отправляются и откуда приезжают гонцы, берущие лошадей на господской конюшне.
И через несколько дней его предусмотрительность была вознаграждена – конюх слышал, как бородатый мужик грязно ругался, выводя лошадь во двор. Причиной такого недовольства была предстоящая поездка к этим ублюдкам – шаванам, от стрелы которых не так давно погиб его брат. Грозный окрик Начальника стражи быстро заткнул поток ругательств, но птичка уже вылетела.
Хортон молчал, никак не реагируя на услышанное. Бракар продолжил:
– Если Тупс решил снюхаться с шаванами, значит, он готовит какую-то подлость. Зная его характер и нежную любовь к вашему семейству, думаю, он решил захватить Гудвуд. Тем более, что Повелитель сейчас и пальцем не шевельнет, чтобы защитить семью предателя и преступника. Хортон, ты понимаешь, что это значит?
Вейстор молчал, но теперь напряженно слушая лекаря. В волнении Бракар подскочил и начал мерить шагами комнату, яростно жестикулируя:
– Мы должны успеть подготовиться к нападению! Город нужно защитить!
Хортон шевельнулся и поднял голову. На лекаря смотрели усталые потухшие глаза старика.
– Зачем, Бракар? Зачем им грабить город? Им нужен только я. А я и так скоро умру.
– А Улаф? А Мелеста с Арелой? Ты не должен оставлять их без защиты…
– Девочку жалко. Она была несчастна с моим сыном. Не стоило портить ей жизнь, но… теперь уже поздно… Мой род обречен, Бракар. Ты помнишь, что предрекает проклятье – умрут все, до седьмого колена… Мы погибнем, даже если на нашу защиту придут все двенадцать ланов Нумерии…
Бракар остановился напротив сидящего и вдруг рявкнул:
– Ты совсем выжил из ума, Хортон! Ты ведь никогда не верил толстозадым бабам, треплющим своими языками на торговой площади! Какое проклятие! Все забыли о нём ещё сто лет назад! Перестань распускать сопли, ты же воин! Ты должен жить с гордо поднятой головой назло всем врагам, распускающим сплетни за твоей спиной! Хортон, очнись! Мы теряем время!
– Бракар, моё время уже на исходе. Иди, я хочу умереть спокойно. – Хортон лёг на кровать и, отвернувшись лицом к стене, замер. Лекарь с бледным от ярости лицом постоял ещё минуту и, резко развернувшись, выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.
Ворвавшись в свой домик, он вытолкал взашей пришедшего за порошком от поноса ткача Курста, схватил Ника за руку и, усадив за стол, сам уселся напротив и приказал:
– Говори! Всё, что тебе наговорила Аюна! Быстрее!
Ник, начав от неожиданности заикаться, залепетал что-то невнятное, но встретив полный боли взгляд лекаря, вдруг успокоился и вполне связно изложил свою беседу с ведуньей. Бракар слушал внимательно, иногда переспрашивая и уточняя некоторые слова. Когда Ник закончил, он помолчал немного, что-то обдумывая, потом решительно встал и быстро вышел, оставив Никиту в полном неведении, что же такого особенного сообщила ему Аюна.
Последняя попытка лекаря заставить членов семьи предпринять хоть что-то для защиты города, с треском провалилась. Застав Арелу в компании Кадура, Бракар мысленно поблагодарил Богов в надежде, что с помощью хитрого и изворотливого салвина он сможет внушить госпоже, а с ней и Улафу, что страшные события могут разразиться со дня на день. И нужно, как можно скорее, сделать всё, что ещё возможно сделать. Но Боги, видимо, смотрели сегодня не в сторону Гудвуда.
Выслушав Бракара, салвин повернулся к Ареле, застывшей с открытым ртом:
– А я ведь сразу говорил, что этого мальчишку нужно казнить! Его появление принесло нам все эти несчастья! И они не закончатся, пока сварг жив!
– Боги, вразумите его, наконец! Кадур, раскрой глаза! При чём здесь мальчишка? Все проклятья свалились на наши головы за добрую сотню лет до его рождения! А ты казнью шавана только разозлил этот народ, готовый сейчас отомстить нам за пролитую кровь!
Кадур поджал губы и прошипел:
– Ты стал слишком разговорчивым, лекарь! Лучше бы о своей шкуре подумал, а то скоро защищать тебя станет некому. Через четыре дня соберётся Большой Совет во главе с Улафом, и судьба этого паршивого сварга, принёсшего Гудвуду и его господину столько несчастий, будет решена! Иди, я тебя больше не задерживаю. – Кадур повернулся к лекарю спиной и замер, глядя в окно.
– Ты только и можешь, что с мальчишками воевать! – Бракар едва сдерживал бушевавшую в груди ярость. – А городу грозит реальная опасность. И завтра может быть уже поздно! Сегодня же нужно созвать общий сход, и все патрули на стенах требуется усилить! Сегодня же!
– Иди, Бракар, и занимайся своими клизмами и пилюлями! И без тебя найдется, кому защитить город! Вон отсюда! Госпожа Арела устала от твоей глупой болтовни!
Кляня себя за глупость и наивность, Бракар шёл по двору, опустив голову и шаркая ногами. Все его усилия привели только к одному – завтра же мальчишку схватят и казнят. И уже никто не сможет его спасти. Никто.
Мирцея
День выдался жарким. Слабый ветерок с залива шевелил занавеси на окнах и смешивал чуть заметный запах гниющих водорослей с ароматом распустившихся роз. Мирцея, в широком голубом утреннем платье, оттеняющем приятную смуглость её кожи и черноту густых блестящих волос, задумчиво смотрела на спокойную гладь залива, сверкавшую на полуденном солнце.
Проснулась она поздно и, отослав свою прислужницу Фасиму за каплями от женского недомогания, теперь пила на балконе свой любимый чай, настоянный на лепестках белых роз. Розы всегда, с самого раннего детства, были её любимыми цветами, и в Гахаре, где она родилась, они окружали её повсюду. Сад и Дворец Повелителя, её деверя, были полны растений и всевозможных цветов, в том числе и роз, но таких пышных и ароматных, как в родном доме, здесь не было. Или это уже надвигалась старость?
